Время подкатило к обеду. Стюард принес мне судок с супом, хлеб и бутылку воды. Не настоящий обед, конечно, но хоть что-то. Кусок не лез в горло, но я старательно влила и запихала в себя все, только большую часть воды оставила на потом. Неизвестно, когда накормят еще раз.

Дверь открылась, и я подумала, что стюард вернулся за посудой, но это был тот самый сотрудник службы безопасности, который привел меня сюда.

– Миз, - сказал он, присев на противоположную койку, - я к вам с предложением. Та женщина, ребенка которой вы хотели увести, согласна не поднимать шума за некоторую сумму. Небольшую. Всего тысячу долларов. Американских.

Эвона че, Михалыч! И как это мне в голову не пришло? Вот так и ловятся лохи. И лохушки. Ребенок плачет. Наверно, потерялся, надо помочь. А мамашка в засаде сидит и ждет. И секьюрити. Может, и стюард с ними в компании. Конечно, мужика было бы интереснее поймать, но что делать, если на рыдающее дитя скорее клюнет тетка. И так сойдет. К тому же тетки пугливые, на них легче надавить. Особенно если в одиночестве путешествуют. На карточке номер каюты, пробить по компьютеру – пара минут. Если бы по этому адресу значился еще какой-нибудь мужик, меня быстренько отпустили бы с извинениями. Ошибочка, мол, вышла, разобрались, выяснили.

– Нет, - ответила я.

Даже если бы у меня были деньги, я бы все равно отказалась. Но их не было, так что и отдать ничего не могла.

– Тогда останетесь здесь до прибытия в порт. А там сдадим вас в полицейский участок.

– Отлично, - я пошла ва-банк. – В полиции я выдвину обвинение в вымогательстве. Мои друзья подтвердят, что никакой попытки похищения не было, что это подстава.

Хотелось добавить, что наш разговор записывается, но вовремя прикусила язык. Здоровенный мужик запросто отберет у меня телефон. Странно, что не сделал этого превентивно. Хотя это было бы уже покушение на частную собственность, опасно.

Сдвинув брови, секьюрити подумал пару секунд, встал и вышел.

Подумай еще, дядя. Мало ли какие у меня друзья могут быть. Может, такие, что ты с работы вылетишь и даже в торговый центр охранником не устроишься.

Не прошло и десяти минут, как он вернулся. Глядя куда-то мне за спинку, протянул карточку.

– Можете быть свободны, миз.

– Думаете, я оставлю это без последствий, мистер... – уже выйдя в коридор, я посмотрела на его бейджик. – мистер Мартинес? Серьезно?

Наверно, ему очень хотелось убить меня и выкинуть за борт, но для этого надо было подняться на несколько этажей.

– Может, мы договоримся, миз?

Я не поверила своим ушам. Неужели достаточно было сказать грозно «ква», чтобы ситуация развернулась на сто восемьдесят градусов? Явно ведь они проделывали эту операцию не раз, неужели все безропотно велись и платили?

– Тысяча долларов, - потребовала я нахально. – Американских. Тогда я не буду подавать жалобу администрации и заявление в полицию.

Охранник громко сглотнул. И спросил осторожно:

– Может, пятьсот?

– Мы будем торговаться? – я вздернула подбородок. – Хорошо, семьсот и ни центом меньше.

Если подумать, я здорово нарывалась. Именно сейчас. Но что-то подсказывало: на перекур пошел мой черный менеджер. Поэтому надо было хватать удачу за хвост, не думая, насколько это аморально. Ребята, любовью за любовь, как вы ко мне, так и я к вам.

– Переводом на карту?

– Никаких карт. Только кэш. Даю вам время до ужина. Номер каюты вы знаете. Не получу денег – иду в администрацию. Со свидетелями. Боюсь, это будет ваш последний рейс. Точнее, не боюсь, а надеюсь. Бояться нужно вам. Семьсот баксов – достаточная компенсация за то, что я просидела несколько часов в трюме. Кроме того, пострадала моя репутация. Или вы хотите еще иск по защите чести и достоинства?

Секьюрити развернулся и пошел по коридору. А я – в другую сторону, к лифту.

Хотела приключений на свою задницу, Кэтрин? Вот и радуйся теперь.

***

Свободу особенно начинаешь ценить тогда, когда ее неожиданно лишаешься. Отсидев несколько часов в корабельной тюрьме, я прямиком отправилась в свою каюту и блаженно растянулась на кровати.

Интересно, много ли эта компания уже успела обуть лохов? И ведь мальчишку научили, что надо делать, что говорить. Теперь, когда все было позади, разводка казалась такой примитивной. А еще больше удивляло то, как легко дали задний ход, едва я показала зубы. Почему-то вспомнился Валентин, который слился вот так же мгновенно, как только я пригрозила дать ход записи нашего разговора.

Наверно, я была слишком высокого мнения об умственных способностях человечества в массе. Себя дурочкой не считала, конечно, но по всему выходило, что изрядное количество людей, мягко скажем, глуповаты. И те, кого обманывают, и те, кто обманывают. Просто вторые похитрее.

Не прошло и получаса, как в дверь постучали. Я подумала, что это мои кавалеры, но на пороге стоял, глядя в пол, все тот же персонаж в корабельной форме. Прямо стесняшечка, а ведь таким грозным был, когда видел, насколько я растерялась. Поймав мою руку, он вложил в ладонь бумажный рулончик, и испарился, как привидение. Закрыв дверь каюты, я развернула семь туго скрученных стодолларовых купюр.