Реакции борьбы, бегства и оцепенения – часть нашего эволюционного наследия. В сегодняшнее высокотехнологичное время они кажутся странными пережитками прошлого, и все же до сих пор мы не выработали других реакций на стресс и опасность. Это создает некоторые трудности при адаптации к современной жизни: стрессовые реакции, вызванные факторами окружающей среды и быта, возникают настолько часто, что для нас в них не может быть ничего здорового.

В большинстве случаев при обсуждении травм имеются в виду шоковые травмы – соответственно, под методами лечения травм почти всегда понимаются методы лечения пережитого шока.

Шоковая травма – это единичное, то есть уникальное переживание в жизни человека. Оно имеет четкие границы и в основном воспринимается как ошеломляющий опыт, который может быть опасным для жизни. Далее я хочу еще раз, более углубленно, описать реакции на стресс.

Бей или беги: пока наш ствол мозга видит хотя бы один шанс, мы будем сражаться или убегать. В конце концов все наше тело было эволюционно подготовлено к этому, как описано выше.

Временное оцепенение: однако, впадая в шоковое состояние, мы замираем. При этом важно различать две формы оцепенения. Сначала мы впадаем в форму оцепенения, которая все еще остается в высшей степени симпатикотонической (то есть управляемой симпатической ветвью нервной системы, отвечающей за энергию и высокую степень возбуждения). Это означает, что при замирании сохраняется огромное количество энергии.

Наверное, каждый из нас знаком с подобной формой очень напряженного оцепенения в тот миг, когда не знаешь, что делать, но все равно ощущаешь напряжение всем телом.

Рефлекс мнимой смерти: если подавленность продолжается, то в какой-то момент напряжение резко покидает тело и человек теряет сознание. Эта форма оцепенения – своего рода рефлекс мнимой смерти, управляемый парасимпатической нервной системой, то есть той частью автономной нервной системы, которая отвечает за расслабление. Это самая древняя доступная реакция на опасность для жизни, которую мы сохранили в стволе нашего мозга. Чем моложе был человек в момент травмирующего события и чем более беспомощным он себя чувствовал в той ситуации, тем более вероятно, что имела место вторая, парасимпатическая реакция.

Важно подчеркнуть различия между двумя формами оцепенения: в первом случае у нас все еще есть силы, мы готовы защищаться, даже если временно не знаем, как действовать дальше. Во втором случае всякая энергия исчезает, а мышечный тонус ослабевает.

Рассмотрим еще раз подробно, что происходит при ошеломляющем переживании: во-первых, в организме выделяется невероятное количество энергии. Это похоже на удар молнии в дом. Линии электропередач, рассчитанные на напряжение 220 вольт, оказываются перегружены. Срабатывает аварийное отключение, и предохранители вылетают.

Нечто подобное происходит в нашем теле в тот момент, когда ситуация становится для нас неуправляемой, все происходит слишком быстро или наша нервная система перегружена. Затем срабатывает «аварийный предохранитель», и парасимпатическая система отключает наше тело. Этот процесс, который защищает нас также от ужасных чувств, связанных с ситуацией, может осуществиться как немедленно, так и только после того, как мы сражались и не смогли победить.

К многочисленным классическим симптомам шоковой травмы относятся, например, так называемые флешбэки и интрузии, то есть воспоминания и образы, обрушивающиеся на человека после. Однако очень многие клиенты вообще не испытывают таких специфических симптомов, и признаки травмы выражены у них более тонко, хотя причиняют не меньше страданий.

Чтобы определить, является ли какое-то переживание на самом деле шоковой травмой, я обращаю внимание на то, может ли пострадавший рассказать о вызвавшем его событии. Если это так, то даже если человек при этом грустит и плачет, это, по всей вероятности, действительно ужасное переживание, но не травмирующее. Когда происходят ранящие события, люди не могут говорить о них без диссоциации, не устанавливая по отношению к себе и своим эмоциям дистанцию. Постараюсь объяснить это так: рассказывая о травмирующем переживании, человек бывает переполнен чувствами и образами, которые ему или ей так же сложно вынести, как и в момент самого события.

Тогда остается два варианта: с одной стороны, человек может войти в состояние диссоциации, то есть отделиться от своих чувств, чтобы больше не быть подавленным ими. Это выражается, например, в очень ровном тоне речи. Когда пожилые люди рассказывают о войне, их голос часто становится невыразительным. В этот момент у них полностью отсутствует доступ к чувствам, которые они испытывали во время тех событий. Иногда бывает даже так, что рассказчики улыбаются в тех местах, где слушателя пробирает мороз по коже, или говорят о событиях в неподобающем ключе.