Кончилось тем, что поблизости от Розовой усадьбы появился не десяток летучих всадников, а многотысячное войско, ведомое теми же всадниками. Они двигались аккуратно, без разгрома и пожаров, так что даже грабежом их действия было не назвать. Неповоротливые телеги, запряженные медлительными волами, были нагружены мешками с зерном. Зерно бралось любое, рожь — так рожь, овёс, так овёс — голодный солдат всё сожрёт. Овёс — брашно скотское, но в нужде и голоде и с него хлебы печём.

Надо ли говорить, что и телеги, и тягло были взяты здесь же по деревням? Хлеб выгребался весь, и свежеобмолоченный, и прошлых лет, положенный в запас. В огородах не оставалось ничего, кроме рыхлой земли, выдрано было всё до последней редьки.

Из домашних животных в хозяйствах уцелели одни мыши.

Но при этом ничто не горело, не рушилось, не взрывалось, хотя в такое трудно поверить.

К Розовой усадьбе войско подошло к полудню третьего дня. Аулло по-прежнему караулил вход, но никто не стал отшвыривать его в сторону. Цвир подошёл к сторожу вплотную и произнёс:

— Мне нужен мастер Вотен.

Вотен вышел из дверей и остановился напротив Цвира.

— Ты всё же решил развязать войну.

— Опомнись, мастер, какая война? Мои люди не убили ни одного жителя, не сожгли ни единого дома. Я пришёл собрать недоимки и задолженности, не более того.

— Поэтому ты захватил имущество тобторов. Особенно они переживают по поводу стада домашних альпак.

— Не знаю, что это такое.

— Это животные слегка похожие на баранов с очень густой шерстью.

— Были такие, но их никто не мог определить, поэтому их всех зарезали и съели. Я же не могу держать солдат впроголодь. А другого приличного стада там не было. Коров, овец, коз собрали и отгоняют в расположение войск, а этих — куда? Вот и попали под нож.

— Не скажу, где тобторы взяли этих альпак, но они их очень ценили.

— Назад уже не выплюнешь. Пусть на будущий год они напомнят про своих альпак, и я им сделаю скидочку на налогообложение.

— То есть, на будущий год ты снова собираешься явиться за налогами и опять ограбить весь край?

— А как же. Налоги собирают каждый год, и не следует называть это ограблением. Это всего-лишь исполнение закона. Прежде вы ускользали от меня, но теперь вашим вольностям пришёл конец. У тебя в усадьбе скрывается куча народа, и на всех заготовлены запасы, за которые ты не платил. Я мог бы наказать тебя, но не стану этого делать. Заплати налог за пять лет и можешь целый год чувствовать себя спокойно.

— А дети, все пятьдесят три человека, умрут с голоду.

— Не умрут. Жить захотят — выживут. Знаешь, как в моих краях говорят старухи? — Доживём до первого щавеля, а там — отъядимся. Как видишь, я от народа не отрываюсь, знаю, как кто говорит. Так и твои — будут лягушек жрать, пиявок, кузнечиков. Постараются, так и выживут.

— Ты бы своих солдатиков пиявками кормил, а не детей.

— Солдатикам воевать надо, а не впроголодь сидеть.

— То есть, вы пришли сюда воевать?

— Что значит, воевать? Мы пока не убили ни одного человека. И не собираемся убивать, если они будут вести себя смирно.

— Пока… А сколько тысяч человек умерло бы от голода, если бы вашим солдатам удалось увезти то, что вы здесь нахватали?

— Слушай, мастер, мне не нравится, что и как ты говоришь. Караваны с налогом уже идут к местам сосредоточения.

— Караваны стоят и не двинутся с места, даже если я сам прикажу им двигаться. Не веришь — проверяй.

Цвир на мгновение замер. Мастер Вотен чувствовал, как повелитель опрашивает ничтожных чародейчиков, которые осуществляли связь с отдельными отрядами. Картины, которые открылись ему, были одинаково безрадостными. Караваны стояли, волы, вместо того, чтобы тянуть нагруженные возы, жалобно мычали, лёжа на земле, и пытались вылизывать ноги, которые не держали их. Едва ли не половина конницы была в том же прискорбном положении: лошади бились без задних ног и не могли подняться. Даже среди летучих всадников некоторые уже потеряли свои свойства.

Вотену не надо было гадать, что случилось. Цвировские помощники забирали всё, до чего могли дотянуться, разве что на ржаную солому внимания не обращали — на что она? Именно из этих соломин получилось самое верное оружие против тех, у кого есть ноги. Мастер Вотен не забыл давнего урока фехтования. Один точный удар, соломина обламывается в суставе, и бык или лошадь никогда уже не встанет на ноги. А уж бить сильно и точно тобторы умеют. Главное, было научить их, как надо обращаться с соломой.

— Ты что натворил?! — проревел Цвир.

— Абсолютно ничего, — объяснять тонкости соломенной войны Вотен не собирался. — Считай, что так ты платишь за съеденных альпаков.

— Я изничтожу всех тобторов до последнего!

— Ну, до них ещё надо достать. А я бы советовал тебе срочно уводить войска. Ты ведь не хочешь, чтобы люди тоже начали погибать? Это вполне возможно. А пока, слышишь — пока! — ты не потерял в бою ни одного человека. Если кто и погиб, то от случайных причин.

Цвир растерянно замолк.