Вернее будет сказать, что стрелять принялись мои бравые солдаты — десяток лучших воинов Романовича и столько же от Долгорукова, те самые, что ходили с нами на Север. Я же просто стоял чуть в стороне, рядом с обоими царями, которые прибыли в Хмарское, явно не желая пропустить такое зрелище, и анализировал.

Анализировал не только баллистику и точность, но и людей. Их реакцию, их эмоции. То, как менялись их лица, когда они брали в руки новые арбалеты, как исчезало первоначальное недоверие, уступая место удивлению, а затем — чистому, почти детскому восторгу.

И результат меня не просто поражал, а бил наповал. Внутри все ликовало. Композитные арбалеты модели «ККМ-2», которые «Феникс» напечатал за одну ночь, были произведением инженерного искусства. Легкие, идеально сбалансированные, они ложились в руки как влитые. А били… о, как же они били!

Сотню метров болты прошивали насквозь, входя в соломенный мешок по самое оперение и с глухим стуком впиваясь в деревянный щит за ним. На ста пятидесяти метрах они все еще сохраняли убойную силу, пробивая мешок и оставляя глубокие вмятины в дереве. Даже на двухстах метрах, дистанции, на которой обычный арбалет был уже практически бесполезен, наши снаряды уверенно поражали цель, пусть и не с такой разрушительной мощью.

Но дело было не только в силе и дальности. Точность. Вот что поражало больше всего. Я наблюдал, как воины, привыкшие к своим старым, часто разболтанным и непредсказуемым самострелам, после нескольких пристрелочных выстрелов начинали укладывать болты в мишень с невероятной кучностью.

Понятно, что все еще зависело от самого стрелка. Все же эти арбалеты не были оснащены системами наведения, а посему целиться и плавно нажимать на спусковой крючок все еще приходилось живому человеку. Но от того эти арбалеты хуже не стреляли.

Идеальная геометрия, выверенный баланс, гладкий спуск — все это сводило к минимуму человеческий фактор, позволяя даже не самому опытному стрелку показывать отличные результаты.

К тому же, скорострельность у них была тоже значительно выше, чем у оригинальной Бьянки Ивана. Благодаря усовершенствованному механизму взвода, который «Феникс» воспроизвел с идеальной точностью, перезарядка занимала считанные секунды. Щелк-щелк-выстрел. Щелк-щелк-выстрел. Это была настоящая песнь композита и стали.

Сам же Кречет, к моему удивлению, отказался менять свою старую, проверенную в боях Бьянку на более легкую и скорострельную модель. Он стоял рядом, скрестив руки на груди, и с кривой усмешкой наблюдал за испытаниями. Я настаивать не стал. Каждому свое. Его арбалет был уникальным, мощным, почти ручным орудием. Новые же были созданы для массового вооружения, для унификации. И в этом была их главная сила.

— Нет, барон, это не арбалеты, — сказал Руслан, подойдя ко мне после своей серии выстрелов. Он с восхищением тряс одним из новых экземпляров в своей огромной руке, словно это была легкая игрушка. — Это… это аргумент! Аргумент в любой перепалке. Мощный, железобетонный аргумент. С таким и на медведя в одиночку пойти не страшно. Да что там на медведя, на целую стаю рукеров!

Я улыбнулся, чувствуя, как по телу разливается теплая волна гордости. Это была лучшая похвала.

— Погоди, Руслан, мы только начали. Ты еще удивишься.

— А что, есть еще чему удивляться? — спросил подошедший Олег, который тоже с явным наслаждением расстреливал свою мишень уже десятый раз по кругу. Его лицо раскраснелось от азарта, глаза горели. — Куда уж лучше-то?

— Поверьте, это лишь самое начало, — ответил я, и в моем голосе не было ни капли хвастовства. Лишь спокойная уверенность в своих силах и в тех возможностях, которые открывал перед нами «Феникс».

Оба императора присутствовали на всем этом деле, наблюдая за испытаниями с нескрываемым удовольствием. Долгоруков, как всегда, был сдержан, но в его глазах я видел тот же огонь, что и у меня — огонь человека, видящего, как его грандиозные планы обретают реальные очертания.

А вот Романович… Романович был в своей стихии. Он не смог долго оставаться в роли пассивного наблюдателя и, оттолкнув одного из своих воинов, сам взялся пострелять.

Он стрелял долго, с яростным азартом, с боевыми выкриками, вкладывая в каждый выстрел всю свою неуемную энергию. А потом, расстреляв, наверное, с полсотни болтов, подошел ко мне, тяжело дыша, но с абсолютно счастливым лицом.

— Нет, барон, — сказал он, возвращая мне арбалет. — Это… это нечто! Скажешь своей шайтан-коробке, — он кивнул в сторону моего кабинета, где стоял «Феникс», — что мне нужно сто… нет, двести… — он замолчал на мгновение, его взгляд стал задумчивым, хищным. Затем он выставил вперед свою широкую ладонь, растопырив пальцы. — ПЯТЬСОТ таких экземпляров! И как можно скорее!

— БОЮСЬ, ПРИ ТЕКУЩИХ ЗАПАСАХ СЫРЬЯ И ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ МОЩНОСТЯХ… — раздался вдруг знакомый металлический голос с дальнего конца участка, из открытого окна моего кабинета. Видимо, его акустические сенсоры уловили разговор, и он решил вставить свои пять копеек.