Шрифт:
Он хитро и жестко усмехается, а его глаза темнеют. И пусть он говорит, не моргая, что я никак его не трогаю, яростно пульсирующая сейчас на виске венка красноречиво свидетельствует об обратном… пусть это просто звериное желание. Мне и не нужно большего, чтобы добиться реализации своего плана.
– Брачный ритуал, говоришь? – усмехается мрачно.
И вот сейчас его усмешка мне совсем не нравится.
Поджимаю коленки. Стискиваю бедра настолько, насколько это вообще возможно.
Что сейчас ждать от этого бешеного сирийца?
Я унизила его. А он…
Наверняка постарается унизить меня!
Мои планы вмиг смазываются о банальную женскую неуверенность на фоне необузданной похоти мужчины…
Ловя его взгляд, предостерегающе выставляю руку вперед.
– Ты помнишь, что обещал?! Ты исполнишь все ритуалы, или..?
– Я обещал, что исполню два. Но у меня есть право на одну ошибку, правда? Таково ведь условие… Понятия не имею, зачем это тебе, но я согласился на нелепую блажь… – усмехается он черно и порочно и больно стискивает мое бедро,– ты так охотно демонстрировала себя моим людям, вавилонская дева. Так может продолжим? Ведь в конечном итоге это все равно произойдет- я все равно возьму тебя и ты все равно от меня понесешь!
Выкручиваюсь из его прикосновений. Они противны мне. Они жгут кожу. А ведь надо терпеть… Это хорошо, если он сейчас оступится… Мне это только и нужно… Перебороть себя…
Вопреки гордости и достоинству…
Хватает за шею и давит на нее, заставляя раскрыть рот, как рыбу.
– Слушай сюда, принцесса огня. Ты больше не посмеешь пытаться меня одурачить и уж тем более выставить идиотом в глазах моих же людей! Правила меняются. Никто не говорил, что появление нового правителя из чужих земель не может вносить, скажем, изменения в сложившийся порядок вещей.
– О чем ты?– говорю не своим, осипшим голосом,– ты обещал…
Он порочно, победоносно усмехается.
– Завтра перед закатом ты лишишься девственности, Иннана. И нет, мы не нарушим вашего паршивого закона. Тебя лишат девственности, как положено. Палкой жрицами? Таков был уговор? Вот только… я буду присутствовать при этом обряде и с удовольствием посмотрю на то, что с тобой будут делать. Во все подробностях…
– Нет! – кричу в отчаянии.
– Да, невестушка,– небрежно проводит костяшками пальцев по лицу и откидывает меня на простыни,– Что ты там говорила? «Так есть стопроцентная гарантия, что невеста чиста… А… не вступила в сговор с женихом и не попыталась обмануть… Для наших мест целомудрие невесты стоит на первом месте…» Дословно повторил? У меня нет гарантии, что ты не вступила в сговор со своими жрицами. А вот в твоей невинности после твоего вульгарного танца я начал сомневаться… Так что завтра на закате, после брачной церемонии вашего бредящего под парами эфира жреца ты лишишься невинности.
Зажмурилась, обессиленно всхлипывая. Он загнал меня в тупик…
– Сегодня выдыхай. Будешь спать в шатре и я тебя не трону. Пойду присмотрюсь к другим сочным вавилонским блудницам, так сладострастно себя предлагавшим во время обряда. Уверен, ни одна из них мне не откажет. Ни сегодня, ни когда-либо…
Глава 9
В моём восприятии ситуации что-то незримо изменилось. Нет, я все так же ненавидела Карима. Возможно, даже сильнее, чем раньше. Теперь он не просто умозрительный враг, он из плоти и крови, он осязаем, досягаем…
Появилось другое чувство. Чувство стыда. Простого девичьего стыда. Я могла сколько угодно играть роль роковой соблазнительницы- жрицы храма Исиды, но моя суть оставалась неизменной- я просто растерянная, обиженная, испуганная девушка, оскорбленная и загнанная в угол. Мне бы хотелось поплакаться у матери на коленях, забыть о своей реальности в гостях на даче у русской бабушки в Подмосковье, безмятежно поедая приготовленную ею сдобу и читая русских классиков, как я делала это в юности, но нет.... я здесь, в настоящем, в этом кошмаре.
И изощренный мозг Карима решил сделать этот кошмар еще более чудовищным. Не зря его называют злым гением. Голова этого мужчины работает на несколько минут вперед твоего. Он никогда не промахивается. Я думала, это все россказни и стереотипы. Дешевая реклама.
Но нет.
Сейчас, стоя у зеркала в пол и смотря на свое безукоризненно прекрасное белое одеяние невинности и чистоты, я поняла всю изощренность его мышления. Я ошибалась, думая, что начну партию и обеспечу себе несколько ходов вперед, пока он поймет, что мы играем. Он сразу включился и сразу стал крыть…
Он решил меня унизить. Унизить за то, что я унизила его. И самое обидное, что сейчас любое мое поведение станет его победой. Изображать равнодушие- глупо. Плакать от боли и страха- еще глупее. Играть роль веселухи, которой приятно происходящее или еще нелепее- бросать ему взгляд-вызов с намеком и подтекстом- стать посмешищем для такого, как он… Хара (араб.– дерьмо)…
Как же шикарно это слово характеризовало мое отношение к происходящему и одновременно с тем эмоции…
– Вы готовы, госпожа?– спросила меня Кассия, заправляя выбившуюся из прически прядь. Колоски на голове придавали мне какой-то античный, почти картинный вид. Я видела тоску в глазах своей воспитательницы, любящей меня, как мать. Она сожалела, что моя женская роза будет растоптана так нелепо, так по-варварски.