Как представлю о чем могла подумать Адольфовна, увидев деда, так сразу становится дурно. Не удивлюсь, если она сбежала.

Однако моему удивлению нет предела, когда, спустившись на первый этаж, я улавливаю звуки, исходящие из кухни. Несколько раз протираю глаза, чтобы убедиться в отсутствии галюнов. И вправду Аля у плиты.

Босая, в той самой сорочке, которую какого-то хрена я выбрал сам. И которая точно так же могла подвергнуться моему повышенному слюновыделению, не будь таких размеров кровать. Ну или если бы я не прекратил заниматься маринованием, а именно подталкиванием к реализации ее желаний. Да ну на хер все это. Что с нее взять-то?

Какой я в принципе жду инициативы от женщины, у которой был один мужик и то сомнительного качества? Плюс в придачу отсутствие секса хренову кучу лет. Да она даже по пьяне попросила свет выключить. Из-за несуществующего целлюлита? Дура. Какое на хрен тут маринование? Трахнуть, желательно, побыстрее, а потом уже разруливать.

В память тут же врезается вчерашнее видео. В доме все адекватные люди после пьянки спят. Кухня в нашем распоряжении. Никто сюда не зайдет. И стол добротный. Не развалится. И поза у Али подходящая. В очередной раз воспроизвожу в памяти увиденную картинку. Резкий захват, потянуть на себя, ну а дальше по другому сценарию. Как недоумок в кино я дышать ей в лицо не буду. Вот только резинок нет. Ай, ладно, буква ю похую.

Делаю пару шагов к плите и хватаю Алю за шею. Точь-в-точь как в кино. Правда, со значительной поправкой. В кино никто не получил по голове чем-то тяжелым. Чувство такое, словно у меня в ушах повторяющийся звук удара в колокол. В глазах искрит или нет?

– Ну ты и придурок, Вдуев, – слышу где-то рядом с ухом Алин голос и в этот момент она усаживает меня на стул.

Перевожу взгляд на плиту. Теперь понятно, что по башке я получил сковородкой.

– Спасибо, что не с разогретым маслом.

Заботушка, твою мать. Очередное дежавю. Снова Аля в панике с разыгравшимся чувством вины сует мне очередную заморозку и прикладывает ее к голове.

– Ты о чем вообще думал?!

– О реализации твоих сексуальных фантазий, Гитлеровна. Нос, башка. Остались только яйца. Не смей их трогать, фашистка.

– А тебе не кажется, что с друзьями не реализуют такие фантазии? – сучка. Моими же картами кроет.

– Я принял удар за дебила, который к тебе подкатит. Теперь будешь знать, чем закончится сия фантазия. Не благодари.

– Дорогой мой друг, ты кое-что забыл. Это надо делать не втихушку и в ванной. Так что все норм, еще реализую.

– Я тебя умоляю, на кухне хоть пол не скользкий. Есть шанс просто получить по мордасам сковородой. А в ванной с такой фашисткой как ты – без шансов выжить. Сначала лейкой шибанешь по морде, потом поскользнусь на твоем мыле и башкой о кафель. Был Костя, остались одни кости.

– Я бы тебя не стала добивать. Не утрируй.

– Да ладно?

– Ну, хватит. Я же не специально. Как я должна была отреагировать на то, что меня кто-то внезапно хватает за шею?

– А в кино это было внезапно?

– Да, блин, Костя. Она знала кто это сделал. Ты действительно не понимаешь разницы? – дебилизм ситуации состоит в том, что нет – не осознавал. Увы, как бы сейчас ни гудела башка, Адольфовна права. – Давай вызовем такси. Надо сделать тебе ренгтен.

– Какой к черту ренгтен? Я в порядке.

– Нет, мне так будет спокойнее.

– Давай ты будешь так заботиться о своих пациентах. А я не он. Сказал, что в порядке, значит – в порядке.

Хотя, в каком я порядке, если меня торкает от того, что эта фашистка за меня переживает. Закрываю глаза и в этот момент ощущаю, как она проводит по моим волосам рукой. Правду говорят, что женщины обладают невидимым глазу оружием. Вот как она это делает? Кайф в чистом виде. Осталось только замурчать в ответ на эту…ласку?

– Кость?

– Ммм?

– Хочешь сиську покажу? – да вашу ж мать, рентген надо все же делать. Интересно, о чем она в реале меня только что спросила? Хотя, похрен. А вот то, что я как кот льну к ней – нет. Я ведь не Артемон, а Аля не валерианка. Какого черта меня заклинило на ней? – Хочешь? – вновь ее голос вырывает меня из блаженства.

– Что? – нехотя разлепляю глаза.

– Сиську покажу.

– У меня галюны или ты правда предложила мне показать сиську?

– Не галлюцинация. Большинство мужиков плывут от вида обнаженной груди. Что-то типа анестезии. Вот я и подумала полечить тебя немножко. Хочешь?

– Спрашивает она еще. Конечно, хочу.

– По моей задумке ты вообще-то должен был отказаться.

– Видала, – тычу фигой, на что оба начинаем смеяться. – Дай для анестезии еще потрогать, и я сразу вылечусь.

– А это уже не по-дружески.

– Подруженька, ты так-то моя жена.

– Только на бумаге, дружище.

Редкостная стерва. Угораздило же втюхаться в такую. Однако, кое-что радует. Несмотря на наидебильнейшее начало утра, сейчас, когда я трусь об Алю как самый настоящий кот, пусть и затуманенным разумом, все же осознаю, что что-то изменилось. То ли в ее поплывшем взгляде, то ли в располагающей улыбке. Сейчас я уверен, что не получу ни по одному важному органу.