— Посмотрите, что пишут в прессе. «Merchants Farmers Bank» под подозрением в связях с организованной преступностью. Это убивает нашу репутацию!

Уоткинс, фабрикант текстиля, постучал пальцем по столу:

— За время под вашим руководством мы потеряли тридцать процентов клиентов. Люди боятся связываться с банком под федеральным контролем.

— Джентльмены, — спокойно ответил я, снова посмотрев на часы, — предлагаю обратиться непосредственно к мистеру Ханту. Возможно, удастся найти компромисс.

Макгрегор, юрист, покачал головой:

— Мы уже пытались с ним договориться. Он неумолим.

— Тем не менее, попробуем еще раз, — настоял я, поднимаясь из-за стола. — Коллективное обращение совета директоров может подействовать.

Все вместе мы спустились на первый этаж к угловому кабинету, который Уолтер Хант превратил в командный пункт тотального контроля. За массивным дубовым столом сидел федеральный куратор. Пожилой мужчина в строгом сером костюме с серебристыми волосами и внимательными карими глазами за очками в стальной оправе. Перед ним высились стопки документов, каждый лист требовал его личной подписи.

— Мистер Хант, — начал Хэмилтон, — мы пришли обратиться к вашему здравому смыслу. Банк задыхается под грузом ограничений.

Хант поднял голову от документов и окинул нас холодным взглядом:

— Джентльмены, я исполняю прямые указания Департамента банковского надзора. Социальные эксперименты мистера Стерлинга создают недопустимые финансовые риски.

— Но люди остаются без помощи, — возразил О’Брайен. — Фермеры, ремесленники, мелкие торговцы. До Рождества всего три дня, а вы блокируете кредиты на покупку инвентаря и продуктов.

— Банк не благотворительная организация, доктор, — отрезал Хант. — Микрокредиты под низкие проценты экономически необоснованны.

Адамс попытался найти другой подход:

— Мистер Хант, может быть, частичное смягчение ограничений? Хотя бы на период праздников?

— Никаких исключений, — куратор вернулся к документам. — Все новые кредиты свыше пятисот долларов требуют моего письменного одобрения. Точка.

Я снова взглянул на часы. Без пяти одиннадцать. Сейчас начнется шоу.

Входная дверь банка распахнулась, и в главный зал вошел высокий мужчина в дорогом пальто с меховым воротником. Снег таял на его широких плечах, а проницательные голубые глаза за очками в стальной оправе сразу нашли наш кабинет.

Незнакомец уверенной походкой направился прямо к нам. Его лицо выражало непоколебимую решимость, а в руке он сжимал кожаный портфель с золотыми застежками.

— Мистер Хант? — обратился он к куратору.

— Да, это я, — ответил Хант, поднимаясь из-за стола. — А вы кто?

— Эдвард Морган, — произнес незнакомец, доставая из портфеля официальный документ с печатями. — Новый федеральный куратор по этому банку. Вы отстранены от должности по решению Департамента банковского надзора.

Лицо Ханта побледнело:

— Что? По какому праву?

— По праву процедурных нарушений в вашей работе, — холодно ответил Морган. — Превышение полномочий, злоупотребление служебным положением, парализация деятельности финансово здорового учреждения.

Новый куратор развернул документ на столе:

— Мистер Хант, у вас есть тридцать минут, чтобы собрать личные вещи и покинуть банк. Ваши полномочия аннулированы немедленно.

Хант схватил документ дрожащими руками, быстро пробежал глазами по тексту:

— Но это невозможно! Я действовал в строгом соответствии с инструкциями!

— Ваши инструкции были основаны на ложных обвинениях, — отрезал Морган. — Первоначальное расследование этого банка проводилось с грубейшими нарушениями федеральных стандартов.

Морган повернулся ко мне:

— Мистер Стерлинг, от имени Департамента банковского надзора приношу официальные извинения. Все ограничения на деятельность банка снимаются немедленно.

Хант попытался возразить:

— Но связи с сомнительными личностями…

— Признаны несостоятельными, — перебил его Морган. — Деловые встречи с гражданами США не являются преступлением, мистер Хант. А все финансовые операции мистера Стерлинга проводились через законные каналы.

Бывший куратор медленно собрал документы со стола, его руки заметно дрожали: