— Так вот что тебя беспокоит? Моя безопасность или твоя?

Я остановился у окна, глядя на мерцающие огни города:

— Я боюсь за тебя. За нас.

— Какие «нас»? — она встала, начала одеваться. — Мы встречаемся в постели пару раз в месяц. Это не делает тебя моим хозяином.

— Элизабет…

— Не надо, — она натягивала чулки, не глядя на меня. — Я думала, ты другой. Думала, ты понимаешь, что значит бороться за свои принципы.

— Мои принципы не включают самоубийство!

Она резко повернулась:

— А мои не включают трусость! Я журналист, Уильям. Моя работа находить правду и публиковать ее. С моим именем под статьей.

Мы стояли по разные стороны комнаты, и между нами зияла пропасть непонимания. Элизабет застегивала платье, ее движения были резкими, злыми.

— Если опубликуешь эту статью под своим именем, они убьют тебя, — сказал я тихо. — И я не смогу тебя защитить.

— Я не прошу тебя меня защищать, — она взяла сумочку. — Я прошу поддержать мои амбиции. Но, видимо, у тебя есть более важные заботы.

— Элизабет, подожди…

Она уже шла к двери:

— Статья выйдет в понедельник. Под моим именем. Если хочешь меня видеть после этого, знаешь, где меня найти.

Дверь спальни захлопнулась, и я услышал стук каблуков по лестнице, затем хлопок входной двери. Из окна увидел, как она садится в такси.

Я остался один в спальне, где еще витал аромат ее духов и табака. На подушке лежала забытая заколка для волос, единственное напоминание о том, что полчаса назад здесь была женщина, которую я любил и которая могла погибнуть из-за своего упрямства.

Элизабет Кларк хотела славы. И была готова заплатить за нее жизнью.

Я задумчиво постучал по стеклу.

— Элизабет, ты не оставила мне выбора. Извини, я должен тебя спасти.

Утро следующего дня встретило меня ранним звонком от Роквуда. Его голос звучал деловито и напряженно.

— Уильям, к венесуэльским переговорам присоединились неожиданные игроки. British Petroleum подала официальную заявку на те же концессии озера Маракайбо. У них есть поддержка колониального офиса в Лондоне.

Я сидел в кабинете особняка, попивая утренний кофе и просматривая сводки с фондовой биржи. За окном стоял ясный январский день, но эти новости заставили насторожиться.

— Это меняет наши планы?

— Кардинально. Переговоры перенесены на сегодня. Венесуэльское правительство хочет провести аукцион между американскими и британскими компаниями. Победитель получает все.

Я отложил газету и сосредоточился на разговоре. Знание истории подсказывало, что венесуэльская нефть станет одним из важнейших ресурсов двадцатого века. Упустить эту возможность означало лишиться миллионов долларов прибыли.

— Где встреча?

— Отель «Уолдорф-Астория», люкс 1204. Представители каракасского правительства прилетели позавчера. Министр недр Карлос Эрнандес и два его советника. Плюс наблюдатель от Государственного департамента США.

Через час мой Packard остановился у входа в «Уолдорф-Асторию». Двадцатиэтажный небоскреб на Пятой авеню был символом роскоши и престижа. Мраморный холл с хрустальными люстрами, портье в золоченых ливреях, атмосфера дорогого отеля.

О’Мэлли и Винни остались в машине. Я поднялся на двенадцатый этаж, где меня ждал Роквуд.

Дэвид Роквуд-младший выглядел обеспокоенно. Обычно невозмутимый нефтяной магнат нервно теребил золотую цепочку карманных часов.

— Британцы привезли тяжелую артиллерию, — сказал он, когда мы встретились в коридоре. — Сэр Джеймс Каллахэн, директор по международным операциям BP. Плюс советник колониального офиса и военный атташе британского посольства.

— Что они предлагают?

— Пять миллионов долларов инвестиций авансом, плюс двадцать процентов от валовой добычи первые пять лет. После этого пятнадцать процентов бессрочно.

Солидное предложение. Но я знал, что венесуэльская нефть окупит любые затраты.

— А наши условия?

— Семь миллионов авансом, двадцать пять процентов первые три года, потом двадцать процентов. Плюс обязательство построить нефтеперерабатывающий завод в Венесуэле.

Мы подошли к двери люкса. Роквуд постучал условным стуком, и дверь открыл худощавый мужчина в темном костюме, очевидно, охранник или секретарь.

Гостиная люкса была обставлена в стиле ампир. Тяжелая мебель красного дерева, персидские ковры, картины в золоченых рамах. За овальным столом сидели пятеро мужчин, изучавших документы и карты.