– То сказки, а на самом деле Небывальщина и ее обитатели далеки от придуманных образов. – Баюн сел, обвив себя пушистым хвостом и топорща черные усы. – Жар-птиц в Небывальщине несколько родов, они не только поют и сияют, но и обладают темной магией, способной влиять на разум. Некоторые из этих птичек служат твоим врагам. Оттого, что ты все эти сотни лет пропадала неизвестно где, врагами они быть не перестали. Я не шучу, бестолочь, не лезь на рожон и вообще будь осторожна. Как я и подозревал, вокруг тебя начала твориться магия, и это только начало.

– Хорошо бы ты ошибался, – проговорила Яна, вставая и собираясь идти спать. Следовало бы расспросить его подробнее, но она сильно устала и решила отложить разговоры на завтра.

– Не надейся, – послышалось ей вслед, – все еще впереди.

Впереди или нет, но Бурева не собиралась паниковать раньше времени. Поэтому посвятила себя умыванию, убрала вещи по полкам, а купленный пеканбон в холодильник. И с практически кошачьим мурчанием улеглась в кровать, укрывшись одеялом. Приятных снов!

Но поспать Яне так и не довелось. Прошло около двух часов, как зазвонил сотовый, который она обычно отключала на ночь, а тут забыла. Противные трели резко вырвали ее из оков сна в четвертом часу утра и были хуже колокольного звона над ухом. Проклиная все на свете, она доползла до трубки, готовая послать далеко и надолго любого, кто посмел разбудить ее. Любого. Кроме матери лучшей подруги.

– Яночка, прости, что разбудила! – прощебетала та в трубку. – Доброе утро!

– Доброе, тетя Зоя, – хрипло процедила Яна, откинувшись на подушку и включив ночник, – вы что-то хотели?

Зоя Витальевна Коржикова была женщиной, в общем-то, неплохой, к тому же совершенно не была против дружбы Светланы, благополучного ребенка, с приблудной сироткой. В свое время слишком многие тыкали этим фактом в лицо Буревой, а мать подруги приняла сразу, не задумываясь. Она никогда не попрекала Яну воспитанием, прошлым, когда той было нечего есть – кормила, а еще позволила жить у них, пока та не получила квартиру, а с общежитием возникли проблемы. За подобное отношение девушка была чрезвычайно благодарна этой легкомысленной особе – трудоголичке по жизни и наивной жертве мошенников, и готова была защищать ее до последней капли крови если бы пришлось. Уважать Зою Витальевну она не уважала, не за что, но вот любила глубоко и сильно.

– Да, детка! Мне через десять минут выезжать в аэропорт, а я куда-то дела свои ключи. Совсем не помню, где запасные. Не могла бы ты позвать Светланку? Она точно знает.

Вот после этих слов сон с Буревой сняло как рукой.

– Тетя Зоя, – сердце в груди застучало как сумасшедшее, – мы со Светой расстались у моего дома в половине двенадцатого, и она уехала домой на такси; у меня она не ночевала.

Несколько минут с той стороны трубки звучала оглушительная тишина, чтобы после обрушиться на Яну растерянными словами:

– Но домой она так и не приехала…

Не приехала Светлана Коржикова домой и через день, не появилась и спустя несколько недель. Ни поиски полиции, ни помощь спасателей-волонтеров, ни штудирование больниц и моргов, ни объявления о пропаже не давали никаких результатов. Подруга бесследно пропала, не оставив никаких следов. Нигде. Полиция в первую очередь нашла и выловила, подвозившего подругу таксиста, но тот клялся и божился, что довез пассажирку до самого подъезда и даже видел, как она входила внутрь. Чуть позже выяснили, что так и было, потому что нашлась свидетельница – баба Нюра, живущая на первом этаже и обожающая следить за домочадцами, как профессиональный шпион. Несмотря на возраст, ее разуму и памяти могли позавидовать иные молодые гении. Она видела, как Света дождалась лифта и села в него. После этого проверяли весь подъезд, включая и крышу, но и эти поиски не дали никаких результатов. Подруга словно растворилась в неизвестности. Каждый день Яна звонила, чтобы узнать о результатах поисков, но ответ был всегда одним и тем же: ничего. Неизвестность причиняла невыносимые страдания, страдания причиняли и мысли. Ведь она могла позвонить Свете, прежде чем лечь спать; сначала могла довезти до дому подругу, а после уехать; проводить ее до квартиры, остаться с ночевкой и все в подобном духе.

В те тяжелые дни она фактически поселилась на квартире родителей Светы и помогала тете Зое, находящейся в страшной депрессии. Однажды измученная переживаниями женщина сказала, что она согласна на все, даже если ее дочь не будет жива, но найдется тело. Так будет легче, яснее. Яна ничего на это не ответила, не смогла. Она-то знала, что легче не будет, просто горе окрасится в новый оттенок и поднимется на еще одну ступень отчаяния. И как бы человек ни уговаривал себя, что знание и ясность принесут облечение, это будет не более, чем самообман. Отец Светы, Иннокентий Степанович, разом схуднул от стресса и переживаний, превратившись из довольно упитанного толстячка в поседевшего раньше времени незнакомца. Имея собственную фирму, он массу времени проводил на работе, предоставляя Светлану самой себе. Он любил дочь по-своему, но практически не участвовал в жизни той. Жестковатый, резкий, непреклонный дядя Иннокентий четко разграничивал приоритеты для себя, и семья была далеко не на первом месте, и даже не на пятом. Но пропажа дочери практически выбила из него все прежние цели и жизненные позиции, очень жестоко выбила.

Вот так и случилось, что пока дочь была рядом – не особенно и ценили, а пропала – и оказалось, что горе хуже смерти.

На этот раз жар-птица прилетела днем; села прямо на хлебный киоск, около которого остановилась Яна. Она собиралась купить себе булочку с мясом, до дома терпеть не было сил, слишком проголодалась. Стоило сказочному созданию появиться рядом, по-зимнему солнечный день стал еще ярче, снег практически превратился в россыпь серебра и алмазных бликов. Красиво, но жутко. Никто из находящихся поблизости людей совершенно не заметил жар-птицы, точно ее и не было. Яна машинально забрала сдачу и пирожок из окна киоска, с напряжением смотря на незваную гостью. Как и тогда, в злополучный вечер, та уставилась на девушку непроницаемым взглядом самоцветных глаз. Что ей на этот раз нужно? Баюн говорил, что птица не будет нападать прилюдно, но все равно в душе зацарапало неприятное чувство. И оно не обмануло. Жар-птица угрожающе распахнула в разные стороны крылья и… растворилась в дневном свете, а на руки Яне упали знакомые до боли очки. Сначала она неверяще рассматривала предмет, чтобы после сорваться с места и побежать домой, поскальзываясь и спотыкаясь. Все это время она думала и передумала о пропаже подруги самые разные теории, сбилась со счета: убийство, ограбление, изнасилование, потеря памяти, рабство и незаконная трансплантация органов. Но даже помыслить не могла, что исчезновение связано с мистикой.