Служанка вся подобралась, скукожилась на полу. С мольбой воззрилась на меня. Губы что-то беззвучно зашептали. Жалкое зрелище.

Я поморщилась от отвращения.

Как она смеет? После того, как собственными руками поднесла мне отравленный напиток, как смеет она умолять о пощаде меня же?!

– Вполне возможно… – задумчиво продолжал повелитель, – тебя прозовут милосердной повелительницей тьмы?

– Нет, – обронила я. – Девку не жаль. Она предала – и заслужила наказание.

– Смерть? Ты уверена?

– А есть другие варианты? – я вздернула бровь, отворачиваясь от служанки. Теперь смотрела только на повелителя.

– Сначала допросим. А потом – только смерть. У меня лишь одно наказание для предателей и их семей. Это, знаешь ли, отлично действует на всех остальных, кто еще не предал, но собирался предать. Своих родных они все-таки любят и берегут. И ради них хранят мне верность.

– Тебе никогда не хотелось, чтобы они хранили верность не из страха за своих близких, а, например, из уважения к тебе? Или потому, что разделяют твои взгляды?

– Хотелось. Возможно. Но предательство в человеческой природе, – повелитель повел плечами.

– А те, кто все это время пытался тебя возродить? Твои верные последователи. Полагаешь, они боялись? Или все-таки были верны тебе?

– Они не знали, что я уже переродился. Им не было смысла меня возрождать из страха.

– Вот именно! Тебя не было. А они были тебе верны. Думаешь, почему? Они ведь, люди из нынешнего поколения, никогда тебя не видели. Только в книгах читали и от родителей слышали, а те рассказывали то, что услышали от своих родителей. Но никто из них не жил во времена твоего правления. И не видел, как ты мог уничтожить целый род за провинность одного.

– К чему ты клонишь, моя дорогая?

Это обращение немного покоробило, но я с уверенностью продолжила:

– Возможно, если в чем-то изменить свое прежнее поведение, люди будут по-настоящему верны тебе, не из страха, а потому, что захотят быть частью империи, которую ты создаешь, из истинного желания служить тебе.

– И для начала ты предлагаешь стать милосерднее? – он с усмешкой вздернул бровь.

– Милосердие здесь ни при чем. Милосердие можно оставить мне, а ты – повелитель, который умеет думать наперед. Сейчас у тебя есть огромное количество людей, которые верят в тебя, жаждут встать под знамя твоей империи и сражаться за тебя. Это древние роды, которые из поколения в поколение хранили тебе верность и жаждали твоего возрождения. Но отступники есть всегда, ты прав. Это в человеческой природе, – я специально сказала его же словами. Чтобы убедить. – Что будет, если за ошибку одного ты казнишь целый род? А потом еще и еще? Будет страх. Будет ненависть. И сокращение числа твоих последователей.

– Я всегда могу поднять мертвых. Это ты отказалась от мертвой служанки – и вот результат. Живая предала тебя. Попыталась отравить.

– Мертвые воняют! И вообще противные, – выпалила я. – Предала эта служанка – найдем другую.

– И казним?

– Ну, если новая тоже предаст… – я пожала плечами. Жалости к тем, кто пытается меня убить, я совершенно точно больше не испытываю. – Мертвые – твои марионетки. Живые – твои верные последователи, от которых может быть гораздо больше пользы. Побереги их, мой повелитель. Не избавляйся сразу от всех. К тому же, все знают, как ты поступал раньше. Если сейчас ты станешь непредсказуемым, начнешь принимать иные решения – это заставит их лучше думать и стать более предусмотрительными. Немного страха, но только чуть-чуть, в самый раз, чтобы укрепить истинную верность, но не превратить ее в один сплошной страх. А слуги… это просто слуги. Зачем губить семью, если они – просто слуги и не стоят твоего внимания?

– Моя повелительница. Моя советница, – он довольно улыбнулся, шагая ко мне. Обнял за талию, привлек ближе. – Да, пожалуй, в твоих словах есть рациональное зерно. Мне нравится, как ты рассуждаешь. Нравится, что не боишься высказывать мнение. Я не ошибся в выборе. Из тебя получится прекрасная спутница, напарница. Ты станешь повелительницей, достойной своего повелителя, – последние слова он прошептал мне в губы.

Я позволила повелителю меня поцеловать. Прикрыла глаза, чтобы не забыться и забыться одновременно. Такие странные чувства. Если смотреть на него в этот момент – я увижу такие родные, дорогие сердцу черты Дейша. И холодный, черный взгляд, принадлежащий повелителю. А с закрытыми глазами я ощущаю знакомые губы и присущие только повелителю властные, жесткие движения. Можно попытаться обмануть себя и хотя бы на мгновение почувствовать, будто меня целует Дейш. Потому что это его губы ласкают мои, его руки обнимают за талию, к его груди я сейчас прижимаюсь. Но то, что внутри его тела – слишком чуждое и холодное. Забыться удается лишь на мгновение. А потом реальность обрушивается с новой силой и грозит снести безумным потоком куда-то в темную бездну.

И все же я не отталкиваю его. Отвечаю на поцелуй повелителя. Мне приходится принимать его. Да, такова моя роль.

Если я до сих пор надеюсь все исправить – мне нужно быть рядом с ним.

– Пощадишь семью девчонки? – спросила я, когда поцелуй закончился.

Повелитель всмотрелся в мое лицо.

– Возможно. Я подумаю. А ее, пожалуй, стоит допросить, прежде чем убивать.

Не выпуская меня из объятий, повелитель развернулся и направил тьму к затихшей служанке. Поток разделился на несколько нитей и вздернул девушку в воздух, оплетая руки, ноги, туловище и даже шею.

– Кто тебя подослал? Говори.

На этот раз тьма не передавливала горло, поэтому говорить служанка могла.

– Я… я не знаю его имени, не знаю имени рода! Но он был в одеждах из Крэтхола.

Хелена Варани. Не зря вспомнила ее? Род Варани из Крэтхола. Хотя, наверное, не только они. Я имею в виду, из тех, кто жаждал возрождения империи.

– Какая же ты бесполезная… – разочарованно выдохнул повелитель.

Тьма взметнулась еще одним потоком и пронзила голову служанки. Она закричала, забилась в конвульсиях. А повелитель как будто посторонился, позволяя мне вместе с ним чувствовать древнюю тьму.