– Ладно, только дойдём до конца волнореза, – убеждал её Фрэнсис. – Просто, чтобы посмотреть как там, на глубине, трепещут и колышутся водоросли, – такие тонкие, длинные и похожие на траву, совсем как на картинке с Сабриной.

– Полпути и ни шагу дальше, – твёрдо сказала Мэйвис. – Мама же говорила, что заходить глубоко – опасно.

Они прошли полпути, Мэйвис всё еще осторожно, Фрэнсис же после того, как полностью вымок, почти в открытую демонстрировал своё полное безразличие тому, плюхнется ли он снова в воду или нет. Это было очень забавно. Вам знакомо чувство, когда идёшь по мягкому и вязкому водяному мху или по гладким, как атлас ленточным водорослям? Знаете ли вы о том, как остры бывают раковины моллюсков, особенно когда они покрыты маленькими рачками, и что на круглые раковинки бледно-жёлтых береговичков ступать вполне терпимо?

– Всё, – сказала Мэйвис, – идем домой! Только наденем носки и ботинки, чтоб не простудиться, и всю дорогу будем бежать.

– Лучше бы мы и не приходили, – поворачиваясь с мрачным видом, произнёс Фрэнсис.

– Ты же ведь не думал всерьёз, что мы можем найти русалку? – спросила Мэйвис и рассмеялась, даже несмотря на то, что была очень раздосадована тем, что Фрэнсис вымок и прервал захватывающую утреннюю игру. Но Мэйвис была замечательной сестрой.

– Глупая была идея. Плюхаться в этой заводи, разговаривая и дурачась, носясь туда-сюда. Нам следовало прийти сюда в полночь и тихонько с предельно серьёзным видом сказать:

Услышь меня,

Прекрасная Сабрина…

— Ой! Подожди… Что-то коснулось моей ноги!

Мэйвис остановилась и схватила брата за руку, помогая ему устоять. В этот же момент они ясно услышали голос, который явно не принадлежал ни одному из них. Это был самый сладкозвучный голос, который они когда-либо слышали:

– Спасите её. Мы погибаем в неволе.

Фрэнсис глянул вниз: в воде мелькнуло что-то бело-коричневое с зелёным и скользнуло под камень, на котором стояла Мэйвис. Ощущение, что кто-то держит его за ногу, исчезло.

– Ну и ну, ты это слышала? – переводя дыхание, удивлённо спросил он.

– Конечно, слышала, – ответила сестра.

– Нам же не могло показаться сразу обоим, – заметил Фрэнсис. – Хорошо бы оно ещё сказало кого, где и как спасти.

– Как думаешь, что это было? – тихо спросила Мэйвис.

– Русалка, кто же ещё! – уверенно ответил Фрэнс.

– Значит, действительно начинается волшебство… – пробормотала Мэйвис.

– В русалках не больше магии, чем в летающих рыбах или жирафах, – отозвался Фрэнсис.

– Но она же пришла, когда ты произнёс строчки из стишка про Сабрину! – возразила Мэйвис.

– Сабрина не русалка, – твёрдо возразил Фрэнсис, не пытайся совместить несовместимое. Пошли, нам надо как можно скорее добраться до дома.

– Разве она не может ею быть? – не унималась Мэйвис. – Я имею в виду русалкой. Как лосось, который может жить и в реках и в море.

– Я никогда не думал об этом… Просто потрясающе было бы, если бы это оказалась настоящая Сабрина, правда?Но кто, она, по-твоему, такая – та, что говорила с нами, или та, которая погибнет в неволе? Которую нам надо спасти.

Вскоре они достигли берега. Мэйвис прекратила выворачивать свои коричневые чулки и сказала:

– А может, нам всё это почудилось? Может, это просто какой-то вид научной магии, при которой обоим кажется то, чего на самом деле нет? Ну, как индийские фокусы с манго. Ты же знаешь, дядя Фрэд про такое упоминал, обычно это называют «Расскажите это птичкам!»

– Я тебе скажу вот что, – ответил Фрэнсис, завязывая шнурки, – если продолжать утверждать, что какие-то события не происходили, хотя мы точно уверены, что они происходили, то в скором времени у нас не останется ни единого шанса поверить в волшебство. Ты где-нибудь в книгах видела, чтобы так поступали? Там просто говорят: «Это волшебство!» – и ведут себя, как ни в чём не бывало. И не делают вид, будто всё привиделось. Почему же это не могло быть волшебством?

– Тётя Доротея как-то раз сказала мне, что магия похожа на Каплю Принца Руперта, – призналась Мэйвис. – Если однажды разбить её не останется ничего, кроме горстки пыли.

– Разве я не то же самое сказал? Мы всегда ощущали присутствие магии, не так ли? Теперь, когда мы, наконец, столкнулись с ней, не стоит быть глупыми и притворятся, что её нет. Давай просто поверим, каким бы трудным это не казалось. Мы ведь должны так поступить, а, Мэйвис? Вера в вещи делает их более реальными. Тётя Доротея говорила и это, помнишь?

Они поднялись.

– Остальным расскажем? – спросила Мэйвис.

– Мы должны, – уверенно ответил Фрэнсис, – если не скажем, это будет ужасно нечестно. Но даже если нам и не поверят, мы должны быть упорными, как Кассандра, и не обращать на это внимания.

– Я только хотела бы узнать, кого же мы должны спасти, – сказала Мэйвис.

У Фрэнсиса было предчувствие, что в свое время они это узнают. Откуда оно взялось, он объяснить не мог, просто почувствовал это. И он ответил лишь: