– Дождь начинается! – воскликнул Кузя.

– Не сахарные, не растаем, – возразила Алла Николаевна.

Прогремел гром.

– Гроза, – отметил Леня. – Глядите, яблоня старая. Откуда она здесь?

– Только что рассказала про поселения, которые уничтожили, – напомнила Алла Николаевна. – При них, думаю, сады были… Ой, мама! Ливень прямо!

– Бежим в укрытие, – пробубнил Кузя и помчался к развалинам.

Я поспешила за ним. Через считаные секунды мы оказались в церкви.

– Тут нет света, – поежилась Алла Николаевна.

– Зато сухо, – парировал Кузя.

– Нам здесь не жить, – улыбнулся Леня. – Проливной дождь обычно недолгий. Скоро стихнет, пойдем назад… Дашуня, надо показать платок родителям Юркиной. Если он принадлежит Вере, значит, она тут шла.

– Или кто-то отнял его у нее, – заметил Кузя.

– Это возможно, – согласился Леня.

Я начала рассуждать вслух:

– Если платочек попал к постороннему человеку, то, вероятно, он контактировал с Верой и помог ей устроить побег.

– Невозможно, – фыркнула Алла Николаевна. – У вновь прибывшего забирают все его вещи и выдают форму. И у нас исключительные меры предосторожности.

– Все ваши меры разбиваются о подземный ход, – возразил Леня. – Можно предположить, что Алевтина помогала Вере. Вероятно, ваша воспитанница не один раз выбиралась из тщательно охраняемого места. А все думали, что она в мастерской шарфики вяжет.

Заведующая опустила голову и промолчала.

– Вон та скамейка выглядит крепкой, – обрадовался Кузя. – Пойду сяду. Ходить могу долго, а стоять не люблю. Лучше в кресле устроиться.

– Или лечь на диване, – рассмеялась я. – Кузя, у лавки валяется куча. Похоже, это грязные тряпки. Тебе там отдыхать не понравится – небось аромат от них не как от французских духов.

– Может, лавка не приделана к полу, тогда отпихну ее, – пробормотал Кузьмин и направился вглубь помещения.

– Ливень не утихает, наоборот, усиливается, – заметила владелица воспитательного учреждения.

– Послушайте, – закричал Кузя, – это не куча тряпок, а два халата! И они в крови!

Алла Николаевна взвизгнула и спряталась за мою спину. Я обернулась и обняла женщину.

– Спокойно, вы не одна.

– Так. Оставайтесь здесь, пойду посмотрю, – произнес Леонид и отправился к скамейке.

– Спокоен, как танк, – прошептала Алла Николаевна. – Кто-то жизни лишился, а он… он…

– Леонид – судмедэксперт, – тихо объяснила я. – Он на своем веку многое повидал, это его работа.

Леня вернулся.

– Там два рабочих халата светло-зеленого цвета, по виду ими мало использовались. На них пятна несвежей крови. – Он протянул Алле Николаевне телефон. – Посмотрите, вероятно, одежда вам знакома.

– Боюсь… – прошептала та.

– Это просто фото и просто халаты, – успокоил ее эксперт.

Алла Николаевна зажмурилась, потом приоткрыла один глаз, заморгала и закричала:

– Да! Это спецодежда для мастерской! Девочки и Алевтина ее надевают, дабы не запачкаться, когда работают с красками или с глиной!

На следующий день в полдень мы с Дегтяревым сидели в кабинете Кавериной. Там же находились родители Веры.

– Платок! – произнес Максим. – Господи!

– Он мой, – тихо объяснила Олеся. – Я купила его в Париже, в бутике «Hermes». Очень люблю этот бренд.

– Вы гуляли в лесу около заведения, куда поместили Веру? – осведомился Дегтярев.

– Нет, – тихо ответила супруга певца. – Дочь часто брала мои вещи. Мы с ней рано одного размера и роста стали. У Веры полно своей красивой одежды, но нравилось ей у меня все брать. Платок этот я увидела в Париже в витрине бутика и сразу купила. Вера вечером стала смотреть мои приобретения.

Хозяйка показала на грязный кусок ткани, который лежал на столе.

– Эта моя покупка ее прямо околдовала. Она захотела ее себе забрать. Обычно я всегда все Вере отдавала, не жалко мне для нее ничего. Но в этом случае…

Олеся протяжно вздохнула.

– Пожадничала. Не отдала дочери, запретила брать. Сама носила, в прихожей платок лежал, в шкафу. А потом, когда Вера уже в гимназии жила, хотела его повязать, а нет платка! И я поняла, что девочка его у меня стащила.

– Да забудьте про это дерьмо! – закричал Максим. – Нашли о чем болтать! Верка в тот день, когда я ее из дома увез, ухитрилась спереть у матери фигню на голову? И что? Не знаю, куда она ее запихнула! В трусы! В задницу! Мне велели привезти поганку с пустыми руками, отдали мне ее джинсы, рубашку и кроссовки, этой дряни из шелка не было! Леся! Иди завтра в ЦУМ, купи себе сто штук этого дерьма, двести, все с прилавков смети, только прекратите чушь обсуждать! – Юркин резко повернулся к Алле Николаевне. – А вы пообещали мне: «Стопроцентная уверенность, что наши воспитанницы никогда не убегут!» Деньги нехреновые получали! И что?