Мне показалось, что именно на этом наш разговор мог окончиться. Однако, неожиданно я вновь услышала слова посланницы:

– Захочешь познать счастье, ощутить радость материнства и стать очагом своего рода, то ты поднимешься над гладью черного озера, выйдешь из воды и начнешь свой жизненный путь любящей женщиной, - сказала старуха, аккуратно отведя мои распущенные волосы за спину.
– Но если ты пожелаешь выбрать другой путь, по которому идут все жрицы нашего племени, то останешься там, на дне озера, до тех пор, пока не прозвучат последние слова песни. Только запомни, что обратной дороги у тебя не будет. Сердце твое останется одиноким и пустым, пока не почернеет и не обратиться в камень. Великие тайны детей богини требует непосильных жертв. Если ты готова, то иди и выбери свою дорогу!

Нет, сейчас я не была готова. А ведь еще вчера, сидя вечером подле матери и отца, я мечтательно вздыхала, представляя свое теплое и счастливое будущее рядом с тем, кого буду любить до самых последних дней. И глядя на Саариса, старшего сына кузнеца, я могла с точностью сказать, что сердце мое неумолимо трепещет. А теперь что? Я боюсь?

Поднявшись, я на мгновение прикрыла глаза. Что же тут сложного? Всего несколько шагов и вот я уже на пороге дома, смогу вдохнуть морозный аромат последних осенних дней.

Когда мы с Маатис оказались на улице, я поплотнее укуталась в меховую накидку, под которой не было ничего, кроме тонкой льняной ткани платья. Но не смотря на холод, сейчас мои мысли не казались такими неясными. Все что нужно было сделать - так это просто идти вперед.

– Кажется, что сегодня холоднее, чем в прошлом году, - прошептала я, окинув печальным взглядом местные красоты нашей деревни.

Спустившись с отшиба, на котором располагалось жилище жрицы, мы прошли вдоль одноэтажных домишек, окна которых совсем запотели от внутреннего тепла. Сейчас, провожая меня ободряющими кивками, на улицу высыпали те немногочисленные мужчины, что не были заняты работой. Маленькие мальчики, и старики, с уважением взирающие на шаманку, низко кланялись, желая доброго пути. Еще с малых лет я знала, что ни один мужчина не должен подходить к озеру во время обряда. Мама говорила, что это спугнет богиню, пришедшую благословить юную девушку.

– Холоднее, потому что ты идешь в ритуальных одеяниях, - в голосе шаманки слышалась улыбка.
– Скоро вода озера заберет весь холод и тебе станет тепло.

Да, это я тоже знала. Несколько лет назад мне довелось упасть в прорубь, который соорудили мои брат и отец для ловли рыбы. Вот в него то я и упала, неосторожно поскользнувшись на голом льду. Когда меня вытащили из воды, я подумала, что горю живьем на костре. Настолько мне было плохо от того, что я стремительно покрывалась тонкой корочкой льда. Около семи дней я пролежала в постели с непрекращающимся кашлем думая, что обязательно умру.

Совсем скоро мы оказались у спуска к озерной глади, которая еще не скоро скроется под ледяной толщей. Безмятежная рябь на поверхности воды была видна даже отсюда и теперь мне казалось, что ветер стал еще более кусачим, чем был мгновения назад. А еще я сразу обратила свой взгляд на крепкий помост, уходивший от берега площадкой. Летом я любила сидеть на нем, свесив голые ноги в теплую воду. Ах, и почему обряд проводят не июньским днем, а промозглым и сырым ноябрем?

– Сестры! Дочери Богини Иштари! Благословите же эту юную деву на долгий путь под покровительством нашей праматери!
– оставив меня чуть позади, Маатис возвела руки к небу, обращаясь к каждой присутствующей.
– Сегодня это светлое создание даст начало своей новой жизни! Она станет защитницей своего рода, или еще одной дочерью своей главной матери, чтобы постичь тайны нашей богини. Примите же волю этого цветка, ведь только ей решать - дать семена для новых ростков, или же быть сорванной в благодарность нашей покровительнице!

Я неустанно следовала вперед, не отступая ни на шаг от грузной фигуры Маатис, что торжественно читала стих богине Иштари, дабы та благословила меня. Мимо мелькали лица. Женщины, посылавшие мне радостные улыбки, старухи, почтенно сгорбившись и уважительно кивая нам в след. А еще совсем маленькие, плотно укутанные тельца детей, испуганно хватавшиеся за юбки матерей. Было во всем этом нечто особенное, таинственное. На миг мне даже показалось, что богиня вот-вот снизойдет к нам, улыбнется тепло и пообещает, что я обязательно стану счастливой.

Когда ко мне подошли две женщины, я от неожиданности дернулась. Однако тут же успокоилась видя, как нежно они снимают с меня теплую накидку. Теперь я осталась практически голой и лишь легкая ткань, волнительно трепещущая на ветру, все еще оставалась на мне.

– Воздайте же ей почести, как воздали бы их нашей богине!
– все кричала Маатис и лицо ее озарила желтозубая улыбка.
– Наделите ее своей непоколебимой энергией! Отдайте ей часть своей души, напитайте ее своей мудростью!

Внимательнее вглядевшись в не многочисленную толпу, заметила матушку. Она волновалась не меньше меня, с трудом сдерживая слезы. Губы ее что-то шептали, а руки покоились на груди, прямо на сердце. Захотелось вдруг подбежать к ней и успокоить. Ведь глядя на то, как переживает она, я и сама непроизвольно начинала дрожать.

Дружный шепот стремительно обретал певчие ноты, превращаясь в нечто тягучее и обволакивающее. Женские голоса оплетали меня, тянули вперед, прямо к берегу озера, усыпанному красным ковром. Алые лепестки азалии, выращенные каждой женщиной с огромной любовью, были теперь для меня дорогой, мягко шелестящей от студеных порывов ветра.

– И станет она терпеливой, подобно воде, что точит самый прочный камень!
– голос Маатис вырывался из общего гула, словно громовой бой.

Я же, в свою очередь, крепко сжав кулачки, освободилась от теплой обуви, ступив на застывшую землю. Странное чувство прошибло меня с ног до головы, отдаваясь пульсирующими толчками в конечностях. Еще немного и я зайду в воду, укрывшись под ледяным покрывалом.