– Ты был в ударе, камрад! Зажигал, как термитный боеприпас!

– Надо было ввернуть о профессоре Хонке. По суд Хонку!.. Ду-ше-губ! Ду-ше-губ! Си-ри-ан-ский при-хво-стень!

– Тихо. Под арест захотел?.. Про этого фашиста скажем в другой раз.

– И про армию. Скоро набор в космические части. Адмирал О’Хара требует удвоить пополнение, во бред-то!..

– Так и говори – все здоровые мозги утекают на войну.

– Маразм крепчает! Ходим по колено в идиотах! Покроем Германию сетью психиатрических клиник!

– Надо вывести Перуджу и показать всем. Перуджа, выйдешь к микрофону?

Покраснев от счастья и смущения, овечка крепче взяла своего милого под руку. Он такой смелый и жертвенный… совсем как Агнец! Могучий Овен. Надутое пузо овечки было тому неоспоримым доказательством.

– А меня не заплюют?

– Я им сделаю стыдно, – заверил отец будущего ягнёнка. – Ты меня знаешь.

Всё же Перуджа сомневалась. Страшно слышать, когда патриоты орут: «К чёртовой матери овец!»

– Поедем пить пиво! Мы здорово сегодня отмитинговали!

– Ручаюсь, нас отсняли во всех ракурсах. Фотки уже в архиве Штази.

– Гордись! У немца два варианта – быть инвалидом по маразму или на учёте в госбезопасности. Выбираю второе! пусть лучше запишут «слишком умный», чем «совсем дурак».

– Михель, поговори с теми, которые вывешивают планы эмиграции в Штаты, – распоряжался супруг Перуджи. – Если бундестаг примет запрос О’Хары, многим придётся рвать повестки и уматывать в Америку.

Ребята шли, занятые сами собой, а внедорожник с Сотерелем на борту уже рулил к ним.

– Начали.

Крутая чёрная тачка резко вильнула к тротуару; дверцы открылись одновременно и резко, выскочили пять (семь? восемь? – свидетели путались) стремительных молодчиков в масках и комбинезонах расплывчатого, тающего в воздухе цвета (песочного? серого? синего? – врали свидетели), вмиг разметали ошарашенных студентов – будто кегли! – сграбастали одного, бросили в чёрное авто и…

«Я очнулся, когда они уже уехали. Меня так треснули по голове – я думал, глаз выбит. Я всё видел в крови. В травмпункте сказали, что у меня сломаны три ребра. Это было как обвал. Словно мы шли по рельсам, и нас сбил поезд на полном ходу. И эта штука лежала… да, глушитель телефонов. Я подумал, это мина. Эльза кричала: «Боже, что они сделали! Помогите, кто-нибудь!» По-моему, люди вокруг ничего не поняли, так быстро всё случилось. Раз-раз, и готово. Он исчез! Я не видел, кто стрелял. Было совсем тихо, только – шмяк, шмяк, бамс, удар, искры из глаз, и я лежу».

«Они схватили его, как полицейские из спецназа – за руки, за волосы, за ноги, оторвали от Перуджи, подняли, как куклу, и швырнули внутрь. Наверно, это был «шэр-дю-канон», их авто. Номер я не видел. Один держал пистолет. Перуджа хотела встать, он толкнул её ногой обратно наземь и выстрелил. Будто в кино, и я сейчас не верю. У неё лопнул лоб и лицо развалилось, а потом живот. Она ещё стучала ногами. Он поглядел на меня и кинулся к машине. Под Перуждей была лужа крови, она сразу умерла».

Река Лайне и Среднегерманский канал с его разветвлениями дают кинднепперам в Ганновере богатые возможности, особенно когда они хорошо оснащены. Тем более, рукой подать до Северного моря, а там – много новых островов, образовавшихся в ходе потопа.

Пилот направил «шэр-дю-канон» прямо с набережной в воду.

– Ох, эти лихачи!.. – осуждающе заметил маразматик, удивший рыбу.

Волны от падения ещё не улеглись, а внедорожник всплыл, подворачивая под себя колёса и закрывая их заслонками; ударили фонтанчики насосов. Затем из-под кормы амфибии с рёвом вырвались пенные струи, и чёрная машина ринулась вперёд, набирая скорость, пока не обрела глиссирующий ход.

– Как наш заказ? – полуобернулся Сотерель.

– Успокоился. Лекарство действует отлично.

– Что у нас дальше? – Фур отделил магазин от «русака» и заботливо осмотрел оружие.

– Остров Хезель.

– Опять?.. – Манипуляции с заказами настораживали Фура, с юности привычного к правильной работе: «Сделал – получил». Сотерелю приходилось убеждать приятеля, что совсем не глупо получить дважды за одно дельце. Тем более, надбавку получает только экипаж «шэр-дю-канона».

– Разве случалось, чтоб с Хезеля кто-то вернулся?

– А вдруг?

– У второго заказчика «вдруг» не бывает.

– По мне, спокойней было б – груз к ногам, и прощай, бэби. Чисто! Иногда я думаю, что это не слишком честно, когда человека копируют в ста экземплярах. На органы – дело понятное, так всегда было, но клоны… Есть в этом что-то безбожное. Представь, что встретишь себя, барана…

– Надеюсь, нашему заказу это не грозит.

– Да! кому нужен такой оригинал – смутьян и активист! – Казалось, совесть Фура успокоилась на этом. – Главное, чтоб не требовали предъявить голову, как доказательство. Второму заказчику нужен живой…