Как же много времени прошло с тех пор, когда я в последний раз видел, как самообладание Брайана лопается подобно оборванной нити! Только что он стоял спиной, но в следующий же миг развернулся, дрожа всем телом от гнева:

– Ты не имеешь права отчитывать меня за пренебрежение семейными обязанностями! Неужели твой разум настолько болен, что ты не понимаешь лицемерия происходящего сейчас?

– Я…

– Где тебя носило? Где ты был?

Он придвинулся на шаг и остановился, словно действительно ждал ответа на свой вопрос.

– Где я был?

– Да, Макс, где ты был? Ты не пришел на похороны. Ты в курсе?

Я стиснул зубы; слова застряли в горле.

– Семь погребальных костров и один я. Тысяча незнакомцев, и все спрашивают: где же Максантариус? Я придумывал для тебя оправдания. Говорил, что ты не смог вернуться вовремя, что ты уехал по служебным делам. Тогда, сразу после Сарлазая, ты был всеобщим героем. Мне поверили. Но по ночам, когда оставался один, я гадал, куда ты подевался. Я писал всем твоим командирам. Я написал в каждую Вознесенными проклятую больницу на Аре! – Он остановился и фыркнул. – Потому что я был убежден, что ты лежишь где-то при смерти. Ведь только поэтому ты мог пропустить похороны всего нашего семейства.

Я не мог вымолвить ни слова, ужасаясь поведению себя прошлого.

Хотелось возражать, доказывать, что брат ошибается, что я бы никогда так не поступил.

Но я знал, что Брайан, конечно же, прав. Он действительно искал объяснений, которые я не мог ему дать, потому что сам в отчаянии пытался проникнуть в исчезнувшее прошлое и найти там ответы.

– Ты исчез, и я искал тебя годами. Годами, Максантариус. Мне пришлось разбираться со всем в одиночку. Взять на себя все обязанности нового лорда Фарлиона: организацию похорон, оплату долгов, участие в политике. Никто мне не помогал. А затем я бросил все силы на твои поиски. На них ушло несколько проклятых лет, и знаешь, где я тебя нашел?

Я не хотел знать. Где-то на задворках памяти маячила дверь, и я понимал, что ее нельзя открывать ни в коем случае.

Губы Брайана скривились в презрительной усмешке.

– Я нашел тебя в трущобах Мериаты, одурманенного настолько, что ты не помнил собственного имени, не говоря уже о моем. И тут я решил, что брата нужно спасать. Что с тобой случилось что-то настолько ужасное, что ты не выдержал и сбежал от действительности. Но как выяснилось, тебя совершенно не привлекала идея оказаться где-либо еще, кроме того места, где ты находился.

У Брайана были свои недостатки, но никто не назвал бы его лжецом. Я не сомневался, что каждое слово – правда.

Под кожей закипал стыд. Хотелось верить, что у меня было какое-то объяснение. Какая-то причина, о которой я мог поведать брату, чтобы он понял – чтобы я сам понял.

Но какие тут можно придумать оправдания?

Брайан тихо усмехнулся и отвернулся от меня:

– Прошло десять лет, но в глубине души я все еще надеялся, что получу ответы, когда вернусь за тобой на Ару.

– Я не… – покачал головой я.

– Ты ничего не помнишь. Знаю. – Еще одна усмешка, на сей раз злее предыдущей. – Не стоило и надеяться.

– Я бы все тебе рассказал, если бы мог.

Но если это правда, почему я молчал десять лет?

Наши отношения с Брайаном всегда были… сложными. Даже с утраченной памятью я сразу это понял, стоило узнать его лицо. Прошлое, даже если я его не помнил, омрачало наше общение. Но я бы точно не бросил его в такую минуту в полном одиночестве.

Ведь не бросил бы?

В тишине оглушительно тикали часы.

– Что с ними случилось? – тихо спросил я.

Я сам не знал, что собираюсь заговорить, пока слова не слетели с губ. И в тот же момент голос в голове снова предупредил: «Не стоит открывать эту дверь».

Брайан отвернулся к окну, скрестив на груди руки:

– Мятежники из Ривеная. Их разозлило, что отец во время войны поддерживал другую сторону. Возможно, их разозлило и положение, которое мы с тобой занимали в армии. Однажды ночью они проникли в наш дом и отомстили. К тому времени, после победы короны при Сарлазае, война практически закончилась. Бессмысленная месть. – Голос брата звучал холодно и натянуто. – Когда нашу семью нашли, все были мертвы уже несколько часов.

Внезапно закружилась голова. Я присел на край кровати, пытаясь противостоять потоку ужасных образов.

Как странно слышать о глубоко личных событиях собственной жизни так, словно они произошли с незнакомцем. Похоже на то, когда утром первым делом вспоминаешь о чем-то страшном, что случилось вчера. Теперь я понимал, что, несмотря на ущербность моего разума, горе не покидало меня ни на минуту. Сейчас же пришлось напрячь всю волю, чтобы справиться с его полной силой.

Я сосредоточился на новом фрагменте головоломки. Убиты мятежниками Ривеная. Бессмысленная, жестокая месть.