— Селезнёв Сергей Игоревич.

— Год и дата рождения?

— Восемьдесят пятый, 20 октября.

— Есть с собой какие-то документы, подтверждающие личность?

— Паспорт, — я протягиваю ему «дубликат бесценного груза». — А если бы не было, тогда что?

Морпех равнодушно пожимает широкими плечами.

— Да ничего, собственно. У нас чуть не половина спасенных или спасшихся без документов сюда попали. Вы, Сергей Игоревич, сами у нам восемь человек привезли… Из восьми у пятерых вообще никаких документов — у всей несовершеннолетне-малолетней компании включая младенца, а паспорт только у Лидии Анохиной и…

— У Олега, скорее всего, — пробую я угадать.

Успешно.

— Да, и у Олега Алексеевича Фетисова. Ему по работе положено было всегда паспорт при себе иметь. У Надежды… — лейтенант на мгновение «завис», вспоминая, — … Семёновны — пенсионное и социальная карта. Так вот и живём…

— Ну да, ну да, — вспомнил я официальную формулировку времен службы в «Бастионе». — Документы при гражданине отсутствуют, установочные данные зафиксированы со слов потерпевшего…

— Типа того, — грустно улыбается лейтенант. — Сотрудник? Это, к слову, и для анкеты вопрос. Род занятий?

— По последнему месту работы, или в целом?

— Лучше в целом, но только по наиболее важным этапам. А то были тут, — он досадливо махнул рукой, — продавец-консультант в компании «А», консультант-продавец в компании «Б»… И так чуть не три десятка пунктов, по три месяца на каждой позиции, блин. Нет, чтоб сказать по-человечески: всю трудовую карьеру торговал всякой ху… эээ… хренью, и по нынешней жизни — типичное бесполезное животное.

— Может, не стоит вот так сразу? Это что же, если продавец — так сразу и бесполезный? Может, он что-то дико полезное знает и умеет?.. Ну, не знаю, вне рабочего времени. В плане хобби, например.

Лейтенант только отмахнулся, брось, мол, не нужно тут петь военных песен.

— И такие были, но мало, уж поверь. В основном если профессия «менеджер по продажам всего подряд» или «планктон офисный, низшего уровня», то и хобби с интересами — в пятницу вечером с корешами забухать и все свободное время в какую-нибудь онлайн игрушку с ними же рубиться до красных глаз. И это мы сейчас о безвредных и легальных «хобби»… Так что у тебя там по работе?

Сам, похоже, того не заметив, лейтенант в разговоре перешел на «ты». За своего признал? Тогда хороший знак, думаю.

— Инструктор по стрельбе стрелкового комплекса «Полигон», до этого младший инструктор-снайпер ОМОН «Бастион», а ещё раньше — два года «срочной» в погранвойсках. Прямо под реформирование из «войск» в «органы» на дембель свалить успел.

— Это в каком году такое веселье было?

— В пятом.

— Ааа, — успокоился морпех, — я тогда в первый класс пошел. Понятно, почему не заинтересовался и не запомнил. Слушай, есть у меня к тебе предложение…

— Ага, прямо подкупающее своей новизной и оригинальностью, — хмыкаю в ответ. — А вот давай представим, ну, чисто гипотетически, что я твоё предложение не приму. Чем оно для меня закончится?

— Да ничем особенным. Если ты здоров и не нуждаешься в медицинской помощи, то на трое суток у тебя статус «иждевенца», чисто на приведение головы в порядок и на раскачку. То есть — кормим и поим из общего котла и размещаем на ночлег в общежитии казарменного типа. А потом — либо вписываешься в наше сообщество, либо отправляешься куда глаза глядят. В принципе, ещё можешь просто остаться в пределах охраняемого нами периметра, но уже в режиме полного самообеспечения. И где спать, что есть и где на это заработать — это уже только твоя забота будет. И не дай бог хоть какой-то криминал в адрес других жителей или военных и их имущества с твоей стороны. За такое даже не выгоняют, а тупо сходу вешают.

— Что, уже были прецеденты?

Лейтенант искренне и устало вздыхает.

— За последнюю неделю тут чего уже только не было. Так что, быть может, предложение всё же выслушаешь?

— Неужто снова одеть погоны позовёшь?

— А чем плохо? Что не так? — лейтенант всё-таки кремень реально, ни обиды на мой глумливый тон, ни даже изменений в тональности голоса. — Тот же Фетисов сразу согласился.

— Слушай, — я убавляю скепсиса в голосе, всё же лейтенант — явно хороший парень, нет смысла с ним лаяться. — Вот давай честно и без обид. Я очень рад за Олега, но лично для меня в этом предложении «не так» примерно всё. Хотел бы я и дальше носочек тянуть, каждому фонарному столбу воинское приветствие отмахивать и прочее «равняйсь — смирняйсь» и строевым шагом «рубить» в колонну по-трое даже до сортира — я бы в Росгвардии остался. Или ещё раньше контракт с Погранслужбой подписал сразу после «срочки». Они предлагали. Но не подписал, и не остался. Не моё оно, уж ты прости…

— Смотри, — пожимает плечами мой собеседник, — тебе жить. Сразу скажу: ты такой — не первый, и даже не сотый уже. И большинство из тех, кто поначалу отказался — возвращаются. Покрутятся, повертятся пару дней, понимают, что один в поле — нифига не воин, и назад приходят.

— А вы?

— А мы принимаем. Ты нас за зверей-то не держи, — вот сейчас лейтенант, похоже, готов обидеться.

— Понял, осознал, больше не «бу», — принимаю покаянный вид я. — Но я всё же для начала попробую сам.