— А в третьих? — не удержался от «шпильки» я. — У всех и всегда три причины, три условия, три задания…

— А в-третьих, ты первый, кто спросил не «Сколько заплатите?», — улыбнулся он. — А спросил «Почему я?».

— Ну, пусть так. Тогда начинаем телевикторину «Что? Где? Когда?».

Старик мой намек понимает верно и продолжает.

— Знаешь, Сергей, мне всё же придется зайти немного издалека. Вот тут, вокруг себя, что ты сейчас видишь? Какие у тебя со всем происходящим ассоциации?

Тут уже немного задуматься приходится мне.

— Я пока что не так много увидел, но больше всего напоминает что-то среднее между армейской казармой и лагерем беженцев. Размещают, лечат, кормят. На первых порах бесплатно — всех, после только тех, кто по объективным причинам пользу приносить прямо сейчас не может…

— Детей, больных и стариков, — кивает Николай Николаевич и жестом предлагает мне продолжить.

— Потом или впрягайся в «лямку» и работай на благо общества и тогда талоны на питание и место в казарме или ещё какой общаге тебе обеспечены, либо — «по личному плану», но тогда и еда, и койко-место — за свои кровные. А начнёшь беспределить — повесят. В целом, как временная мера пока люди не разберутся, что к чему — вполне рабочий вариант. Сильно «военный коммунизм» напоминает, но с определенными нюансами вроде вот этого, — я указываю пластмассовой вилкой с надкушенным куском шашлыка на «Тонар» и сидящего за прилавком продавца.

— Согласен, похоже. И по поводу того, что мера эта — очень временная — тоже согласен. И военное руководство этой базы тоже отлично осознает, что долго люди в таком режиме жить не готовы. Году в восьмидесятом, тысяча девятьсот, да под лозунгами про спасение социалистического отечества, которое традиционно — в опасности, и про руководящую роль партии — ещё могло бы и сложиться. Но сейчас… Люди давно привыкли жить совсем иначе. Поэтому и не зажимают военные ни тех, кто хочет своим умом жить, ни таких вот коммерсантов. Помощи особой, правда, тоже не оказывают, мол, решил жить сам по себе — так ради бога, занимайся. Но и палок в колеса тем, у кого получается — тоже не ставят.

— То есть, у нас тут вроде как начало периода НЭПа? — хмыкнул я.

— Можно и так сказать, — улыбается мой собеседник. — И я в этот самый НЭП решил вписаться. Хочу попробовать жить своим умом и своими умениями кормиться.

— В смысле — людей лечить? — я вспомнил, как старик обмолвился о том, что они с Надеждой Семёновной коллеги. — А вы по специальности кто?

— Начинал когда-то хирургом. А последняя должность — главврач больницы. Поэтому и планы у меня несколько более обширные, чем просто «лечить людей». Уже присмотрел в Кронштадте помещение, планирую открыть частную клинику. А то военная медицина… эээ… Я, конечно, со всем уважением, но…

Ну, да, согласен. Сам не так давно вспоминал про две половинки таблетки…

— Словом, хочу открыть полноценную, пусть и не особенно большую, больницу. С максимально возможным спектром услуг. Но для этого кое-что нужно…

— Специалисты нужны, — предположил я. — И врачи разных направлений, и младший медперсонал.

— Всё верно. Нужны люди. Именно поэтому я сейчас не в Кронштадте, а тут. Смотрю, кто прибывает. Кто-то сам, кого-то армейцы привозят. Ищу и предлагаю работу тем, кого сочту подходящими. Ту же Нину Семёновну переманил сходу, она спец от бога. А ещё, Серёжа, нужен человек вроде тебя. Решительный, резкий, с авантюрной жилкой. Чтобы смог снаружи добывать то, чего у меня в больнице нет, но что очень нужно.

— И где брать всё это? — спросил я. — Аппараты УЗИ под кустами не растут.

— Ещё как растут, только кусты нужно знать правильные… А я — один из тех, кто знает.

— Ну, а я вам зачем? Одиночка, про которого ничего толком не известно? Подкиньте адрес армейцам.

— И армейцы заберут себе всё. Сергей, я же не шутил когда сказал: военные никому не мешают жить своим умом. Но и помогать таким самостоятельным не станут. Не справляешься? Значит не нужна тебе самостоятельность, ходи под нами. А хочешь сам по себе — действуй сам по себе.

Что ж, в логике воякам не откажешь. Как говорится «Не хочешь — давай как хочешь, а хочешь — так давай».

— А что касается одиночки, Сергей, то вот это как раз совершенно не обязательное условие. Если б ты был не один, а во главе небольшой группы — было бы ещё лучше. Но и один на первых порах, надеюсь, справишься. Просто у меня, скажем так, сроки горят.

Ого! А вот с этого момента, думаю, господину доктору стоит начать рассказывать поподробнее. В этом духе я и высказался, мол, куда спешим-то? Что горит? Оказалось, что не горит, а вот-вот обесточится. Я и раньше слышал, что у некоторых лекарств очень жестко с условиями хранения: температура, влажность, даже свет на сохранность влияют. И сейчас, получается, на каком-то складе вот-вот «протухнут» несколько холодильных шкафов с вакцинами от всего подряд, от гриппа до брюшного тифа, от гепатита А до столбняка, ну и какое-то количество инсулина. Того самого, без которого очень печально будет диабетикам.

— Скажите, доктор… Кстати, вы не против обращения Док, а то Николай Николаевич иногда выговаривать слишком долго?

Мой собеседник улыбнулся.

— Я «Назад в будущее» тоже люблю, почему бы и не побыть Доком? Не возражаю.

— Так вот, Док, почему вы думаете, что оно всё уже медным тазом не накрылось? Неделя ведь прошла…

— Не должно было накрыться, Серёжа. Это совсем новый комплекс. Инициатива Департамента здравоохранения по Питеру и области…

Короче говоря, «сватал» мне Док какой-то централизованный медицинский склад, куда доставлялось всё закупленное по госконтрактам для всех государственных медучреждений. И откуда оно всё потом распределялось. Он там на открытии три месяца назад присутствовал. Говорит, тогда всех питерских главврачей для массовки собрали. Так вот, у тамошнего холодильного оборудования резерв генераторов, автоматически включающихся при отключении центрального электроснабжения — десять дней. И, понятно, что Россия, и что «воруют»… Но всего три месяца этому хабу. И если он в первые дни из-за какой-нибудь аварии не сгорел, то пока ещё всё должно худо-бедно функционировать.