— Можно одну? Я потом отдам.

Барбара прикурила для неё, и они откинулись в креслах, довольные. В комнате никого не было. Наверное, все остальные на постах, подумала Кэй. Возникло ощущение, будто они прогуляли урок.

— Чем ты занималась до войны? — спросила Барбара.

— Ничем. Училась в университете. А ты?

— Скукотища. Работала в галерее.

Кэй разглядывала её сквозь сигаретный дым. Да, всё сходилось. Она легко могла представить её в дорогой галерее в Мэйфэйре — сдержанно обхаживающей состоятельных клиентов. Гораздо труднее — в Стэнморе.

— Там была хоть какая-то математика? — спросила Кэй.

— В галерее? — рассмеялась Барбара. — Ты издеваешься? Нет, конечно! Но когда меня призвали, оказалось, что у меня это как-то выходит — кто бы мог подумать! — и меня отправили на курсы подготовки фильтрационных офицеров. А ты где была?

— В Мэдменхеме. Фоторазведка.

— Я год просидела на радаре Chain Home, в каком-то промёрзшем бункере в Саффолке — вычисляла высоту и угол подхода. Разве тебя не раздражает, как в фильтрационном зале мы выглядим, будто крупье в казино — передвигаем фишки грабельками?

Подошёл солдат из бара с двумя дымящимися тарелками — пудинг из говядины с почками. Слоёная корочка лопнула сбоку, из неё вытекал соус, растекаясь по паре водянистых морковок из банки и двум картофелинам. Он поставил тарелки с излишней резкостью. Барбара скривилась ему вслед.

— Похоже, он не любит обслуживать женщин.

Они затушили сигареты и принялись есть. Барбара — с аппетитом, Кэй — осторожно, разламывая пудинг вилкой и стараясь выбрать кусочки говядины, избегая почек. Вдруг её охватила тоска по дому. Может, это от выпивки. Наконец она отодвинула тарелку:

— Можно тебя кое-что спросить?

— Конечно.

— Что ты вчера имела в виду, когда сказала, что у меня “связи наверху”?

Барбара некоторое время жевала, наклонившись над тарелкой, будто не расслышала.

— Забудь. Не стоило мне это говорить.

— Скажи. Я не обижусь.

— Господи, какая мерзость, — пробормотала она, разрезая морковку. Наконец подняла взгляд. — Ну ладно, раз уж ты спрашиваешь. Есть слух, что ты здесь только потому, что у тебя роман с каким-то большим начальником из Минобороны. — Она пожала плечами с ножом и вилкой в руках. — Что я могу сказать, дорогая? Люди бывают злы. Особенно женщины — и я как женщина это говорю. Я прослежу, чтобы все узнали, что это неправда.

Кэй посмотрела в окно. Мимо прошёл трамвай. Через улицу у банка часовой разговаривал с двумя бельгийцами, облокотившимися на велосипеды. Баланс между сдержанностью и откровенностью в её голове внезапно качнулся — и она выпалила:

— Боюсь, что это правда. Или... было правдой.

— Было? То есть всё кончено?

— Да. Совсем кончено.

— Ну тогда уж рассказывай до конца.

Она колебалась, а потом, к своему удивлению, впервые поведала всю историю — женщине, которую едва знала. О первом визите Майка в Мэдменхем (хотя имени она не назвала), о втором — вместе с Черчиллями, о том, как они выпили в пабе, как встречались на природе, о неудачном решении провести выходные у него в квартире, и о том самом Фау-2…

— Не может быть! — перебила Барбара, глаза её широко раскрылись. — Ты хочешь сказать, в вас действительно попала одна из этих мерзких штук?

… и как он не позволил ей поехать с ним в больницу, и о кошмарной встрече с его женой в приёмной Минобороны…

— И тогда я решила, что лучше всего — просто уехать из страны и заняться делом. А тут подвернулась такая возможность, и я воспользовалась связями.

— А он, держу пари, был не прочь, чтобы ты уехала подальше.

— Он говорил, что это не так, но я видела — это так.

— Ну, если позволишь, дорогая, скажу прямо — он полнейшая скотина.

Кэй рассмеялась — от того, с какой яростью Барбара произнесла последнее слово.

Барбара взглянула на неё:

— Знаешь что? А давай выберемся из этой дыры и попробуем найти нормальную выпивку?

Было всего чуть больше трёх, но день уже клонился к вечеру, температура падала, а огни в домах напротив ярко выделялись на фоне серого зимнего полумрака. Кэй стояла на ступеньке у штаба, плотнее закутавшись в шинель. Идти куда-то пить ей не особенно хотелось. Она бы скорее пошла к банку — проверить, не было ли новых запусков.

Но Барбара уже зашагала вверх по улице. Она обернулась, пошла спиной вперёд и поманила её:

— Ну что, идёшь?

— А если что-нибудь случится? Если мы понадобимся?

— Не будь занудой, Кэй. Ничего не случится. Пошли.

Кэй поспешила за ней. Барбара взяла её под руку, и они пошли вместе в сторону Брюссельских ворот, а затем свернули к реке. Широкая булыжная улица была усеяна магазинами, половина которых была закрыта, а в остальных — почти пустые витрины. У мясной лавки группа довольно прилично одетых людей — даже пожилая дама в мехах — рылась в мусорных баках.