— Ваши документы, пожалуйста.

Кэй достала своё удостоверение. Арно сделал то же самое. Один из солдат посветил фонариком на их фотографии, потом на лица. Другой сказал:

— Вы нарушаете комендантский час.

— Простите, — сказала Кэй. — Мы уже возвращаемся.

— Не вы, мэм. Он.

— Я могу поручиться за него. Я живу в доме его семьи.

— Руки вверх, — сказал солдат и махнул винтовкой. Арно поднял руки. Солдат обыскал его. — Повернитесь.

Арно с усталым видом повернулся к стене.

Кэй сказала:

— Это действительно необходимо?

— Он знает правила.

Обыск закончился.

— Ладно, на этот раз прощаем, раз уж вы с британским офицером. Но чтобы мы вас больше не ловили.

Они вернули документы и пошли дальше. Кэй сказала:

— Мне жаль.

— Зачем? Немцы были жёстче. — Он убрал удостоверение во внутренний карман.

Она чувствовала его досаду, унижение.

Они прошли ещё одну из бесконечной череды городских площадей. Ночь была ледяной. На булыжниках уже выступил иней, сверкавший в свете фонарей. Над заострёнными крышами появились звёзды. Вдруг Арно остановился, схватил её за руку и указал вперёд. По небу стремительно пронеслась падающая звезда.

Они смотрели секунду или две, пока она не исчезла.

Он сказал:

— Знаешь, что это было?

Он всё ещё держал её за руку. Она чувствовала, как поднимается и опускается его грудь.

— Метеор?

Он покачал головой:

— Немецкая ракета. Упала на Антверпен. Я уже дважды видел такое. Изобретение дьявола.

Он посмотрел на неё.

Она осторожно сказала:

— Это ужасно. Бедные люди…

Он как будто ждал от неё чего-то большего. Но, когда она больше ничего не сказала, отвернулся:

— Ну что ж… сволочи скоро проиграют войну — с ракетами или без. Пошли, мы почти пришли.

Им потребовалось ещё пять минут. У ворот в садовую стену он притворился, будто возится с засовом, потом повернулся и поцеловал её.

Она ожидала этого. Даже мысленно репетировала реакцию: мягко отстраниться, вежливо сказать “Нет, прости, я не могу”, возможно, добавить строгое “Я не такая девушка”. Но когда это случилось — оказалось, что она как раз такая. Неожиданно естественной показалась близость с другим мужчиной. Он пах пивом, кожа была гладкой, не как у Майка. Чёрт с ним, с Майком, — вдруг подумала она.

Она мягко взяла голову Арно в ладони и ответила на поцелуй. Второй раз за день ей показалось, что она наблюдает за собой со стороны. Её разобрал смех.

— Что смешного? — Он отстранился, легко улыбаясь, но с сомнением.

— Ничего. Иди сюда. — Она снова поцеловала его. Он расстегнул средние пуговицы её пальто, обнял за талию. Она вздрогнула.

— Мы можем зайти внутрь?

Они прошли по дорожке к входной двери. Та оказалась заперта. Он потянулся к притолоке и снял оттуда ключ.

Внутри в холле было полутемно. Из кухни лился привычный свет. Пахло жареным беконом. День закончился, как и начался. Дверь в кабинет была закрыта.

Арно приложил палец к губам. Кэй взяла его за руку и повела наверх, в свою комнату.

Чуть позже девяти часов вечера доктор Руди Граф стоял по пояс раздетый перед зеркалом в ванной своего отеля в Схевенингене. Он держал пальцы под тёплой ржавой струйкой из горячего крана, прислушиваясь к грохоту труб, по которым вода мучительно пробиралась сквозь здание. Теплее уже не станет. Его лезвие было шестимесячной давности, и вспенить тонкий кусочек мыла было непросто. Тем не менее он выставил подбородок и методично начал сбривать щетину. Нужно было сохранять приличный вид.

Полковник Хубер за ужином объявил, что, в связи с возросшей активностью британской авиации, полк с завтрашнего дня будет запускать семьдесят процентов ракет ночью. Офицеры уставились в свои тарелки. Ночные запуски были куда более медленным и раздражающим процессом: фонари, закоченевшие пальцы, жидкий кислород, покрывающий трубы ледяной коркой. На этот раз Граф отказался от предложенной Зайделем партии в шахматы. Ему хотелось лечь пораньше.

Он сполоснул бритву под краном и только собирался вытереть лицо, как услышал удары кулаков в двери и крики голосов.

Он вышел на лестничную площадку и перегнулся через перила. Снизу донёсся топот сапог на ступенях. Появились каски. Свет отблеснул на стволах винтовок. На плечах у людей была чёрная форма СС.

— Вы один?

— А другие мужчины в здании — вы видели, чтобы они приводили женщин?

— Весь вечер никого не видел.

Эсэсовец нахмурился. Его взгляд ещё раз пробежался по комнате. Затем он резко повернулся и вышел, второй пошёл за ним.

Граф опустил руки и поспешно застегнул рубашку. Надел галстук и пиджак, схватил пальто с шляпой и сбежал по лестнице. На пролёте стояли два унтер-офицера в одних майках и нижнем белье. Внизу двери были распахнуты настежь, а в проходе толпились возмущённые ракетчики. Он наткнулся на Шенка, тот был в расстёгнутой рубашке с висящими на бёдрах подтяжками.