Короче, окончание этого «спектакля» я досматривал уже лёжа строго горизонтально. Стараясь не делать лишних движений. А вокруг меня суетились Лизка и спустившаяся Малинка. Нашли носилки и меня экстренно доставили в соседний корпус больницы. Пустовавший до сего дня. Сразу сказалось неподготовленность этого здания. Там не было не то что электричества, там даже жалких керосинок не было. Не было ни инструмента, ни нормального помещения. Никаких условий. Что-то Лизке принесли из машины скорой, что-то нашлось на месте, но, по сравнению с тем, что у неё было раньше, это была такая кустарщина, что даже наш медпункт в Малиновке на этом фоне теперь смотрелся чуть ли не как суперсовременный медцентр.

А ведь встревоженного медика, пытающегося в экстремальных условиях помочь окружающим, ещё и оторвать от работы пытались! Пожар-то так и полыхает. И народу сбежалось чуть ли не всё Кетово. И, соответственно, сам глава анклава Хома тоже тут. И, пока одни пытаются потушить пожар (а чего там тушить-то? Поздно уже. Просто дождаться, когда до конца прогорит, а пока лишь поливать соседние здания, чтоб пламя не перекинулось. Саму больницу-то уже и не спасти никак) глава Кетово учинил скандал на тему извечных русских вопросов «Кто виноват?» и «Что делать?» И, если, на первый вопрос кандидатура была пока только одна — доктор Лиза, как лицо несущее полную ответственность за больницу от и до, то вот со вторым вопросом было сложнее.

Погибших при пожаре не оказалось. Слава Богу, обошлись без жертв. Но вот инфраструктура самой больницы была уничтожена в ноль! Сверхценный генератор, запасы медикаментов (стащенные в этот корпус со всех остальных и даже привезённые из города) инструменты, да и даже такие банальности, как кровати и постельное белье... Богата была больница. Создавалась усилиями сразу двух анклавов. Кетово и Увала. И теперь всё в раз порушено. Вот уж действительно вопрос вопросов. А что делать-то в самом деле?

Создавать с нуля? Ну, не совсем с нуля, конечно, есть же ещё корпуса больницы. Меньше, неоснащенные, да уже и пограбленные в пользу сгоревшего центра. Нереально. Каков объем работы-то? Да там год восстанавливать и всё равно до прежнего уровня не подняться.

Гнать эту ротозейку, допустившую пожар на подведомственной ей территории? Но специалиста такого класса просто больше нет в городе! Упускать её — верх глупости. Но и косяк же её? Вот и ругался и психовал Хома, не в силах сразу принять решение.

Ни мне, ни самой Лизе до этого не было никакого дела. Меня вновь оперировали. Ну грудную клетку мне не вскрывали (хотя разрезы были какие-то), но сломанное ребро открыли и соединили его, зафиксировав (я так понял, что к плечевой кости привязывали. Или что-то типа того.) Я плохо помню. Обколотый обезболивающим, нашедшемся в машине, я пребывал в полусознании. Помню склонившиеся надо мной головы Лизы вместе с ассистирующей ей Малинкой. Ещё более смутно помню четвёрку моих телохранительниц, вставших плечом к плечу в проходе и с оружием в руках не пускавшие в зал даже самого Хому. Чуть до перестрелки не дошло! Впрочем, более умный глава Кетово уступил, поняв, что девчонки взвинчены и никакими логичными доводами до них сейчас не достучаться. Это тоже своего рода тихая истерика.

Более или менее я пришёл в себя уже поздним утром. На улице давно уже рассвело. Рядом со мной восседает моя вечная сиделка — Ирина. Из соседней комнаты доносятся голоса Эльбы, Шамана и доктора Лизы. Похоже, прибыл очередной рейс нашего автобуса, привезший людей ко мне на совещание.

Эльба категорично требовала вот прям сейчас, немедленно грузить меня в Газельку и везти домой. Лиза возражает, что ещё вчера это было бы возможно, и я бы, наверное, выдержал бы подобный переезд. Но сейчас, когда ребро снова сломалось, и есть угроза его смещения, везти меня по тряским дорогам верх безрассудства. Не довезут!

Рассудительный Шаман больше напирал на то, что сейчас после пожара Лиза тут не способна создать условия для моего дальнейшего выздоровления. И её собственный статут теперь пока не ясен. Как оно всё повернется-то? Так что лучше рискнуть и осторожненько довезти-таки Шишу до дому, где ему обеспечат максимально возможный уход. Если понадобится — его готовы нести пешком. Ага! Все двадцать пять километров пути.

Лиза, уже явно уступая (похоже, напоминание о её собственном подвешенном состоянии подействовало) возразила, что неся меня на носилках пешком куда больше шансов растрясти, чем на авто. Дальше вызвав в коридор Малинку пошли чисто технические детали. Как фиксировать меня. Как ехать. С какой скоростью и по каким дорогам (по хорошим, разумеется. Где покрытие асфальта не пострадало), и так далее. Мне ни до чего не было дела. Обезболивание ещё действовало, но куда слабее чем раньше.

Впрочем, терпеть боль я умел. Это был чуть ли не единственный бонус моей прошлой жизни. Больной желудок, который не давал мне порой уснуть ночами от диких болей (особенно если что съешь на ночь. Так что в последние годы на ночь я не ел вообще ничего). Падёж зубов (довольно болезненное явление, но, всё же, менее, чем рези в желудке), бытовые травмы, порезы, ушибы, растяжения... Я научился в последнее время всё принимать с олимпийским спокойствием. Вот и тут тупая боль в груди не заставила меня даже поморщиться, хотя и хорошего настроения, конечно, тоже не добавляла.