Я кричала, звала его, но он не отвлекался.

Он дрался.

Жёстко, мощно, как зверь.

Кулаки сжаты, мышцы напряжены, движения резкие, смертоносные.

Но их было много.

Кровь капала на землю. Пыль вздымалась под ногами.

Кхарз не падал, но я видела –ему больно.

И всё это – из-за меня.

— Прекратите! — я кричала, срывая голос, рвалась из ремней. — Это неправильно!

Кто-то из орков взглянул на меня – тёмные глаза, пустые, бесстрастные.

Будто я не человек, не женщина, а просто символ чего-то, за что нужно сражаться.

Я стиснула зубы, слёзы жгли глаза.

Кхарз снова ударил, одного в грудь, другого в бок, третий схватил его сзади…

Они готовы была рвать его на части.

— Хватит!

Но никто не остановился. Пока он сам не остановил их.

Я не сразу поняла, что произошло.

Просто в какой-то момент всё замерло.

Кхарз стоял в центре, весь в крови, дыхание рваное, тяжёлое, а вокруг него – сваленные тела соплеменников.

Те, кто ещё стояли на ногах, отступили.

Признали поражение.

— Кхарз… — я выдохнула, не веря, что он всё ещё стоит на ногах.

Он поднял голову.

Посмотрел на меня и медленно пошёл вперёд, ко мне.

Каждый шаг давался с трудом, но он не останавливался.

Дойдя до меня, он вырвал кинжал из ножен.

Я замерла.

И…

Одним движением разрезал ремни.

Руки освободились, я пошатнулась, но он подхватил меня, прижал к себе.

— Теперь ты моя, навсегда.

Я не могла дышать.

От его жара, от его взгляда, от осознания, что он ради меня чуть не погиб.

— Глупый орк, — прошептала я, прижимаясь крепче.

А он только глухо рассмеялся, крепко обнимая меня, будто теперь никогда не отпустит.

Старейшина шагнул вперёд, опираясь на массивный посох, увешанный костяными подвесками, которые негромко звенели при каждом его движении. Морщинистое лицо было непроницаемым, в глазах не было ни гнева, ни сочувствия — лишь древняя, тяжёлая мудрость.

— Кхарз доказал свою силу, свою решимость, свою преданность, — голос его был низким, хрипловатым, но звучал торжественно и властно. — Теперь она принадлежит ему.

Я вздрогнула.

Принадлежит. Слово резануло слух, но странным образом не вызвало отторжения.

Старейшина взял небольшой нож, острый, блестящий, и без лишних церемоний полоснул Кхарза по ладони.

Я испуганно вздрогнула, но орк даже не моргнул, наблюдая, как по его тёмной коже стекали плотные капли крови.

— Наклонись, — велел старейшина, и я невольно подчинилась, хоть сердце билось в груди как загнанный зверёк.

Холодные пальцы оттянули ворот платья, обнажая нежную кожу на шее.

А затем горячая, липкая кровь коснулась моего тела.

Я вздрогнула, вскрикнула — это было обжигающе. Словно огонь лизнул кожу, боль пронзала изнутри, пульсируя, растекаясь жгучими волнами.

— Тише, — прошептал Кхарз, его рука крепко сжала мою, словно он хотел забрать боль себе.

А затем жар сменился теплом.

Я почувствовала, как метка впитывается, растворяется, становится частью меня.

Моё тело больше не сопротивлялось. Тепло растеклось по груди, животу, рукам, до самых кончиков пальцев. Как будто что-то переплелось в нас, связало, замкнуло в единое целое.

Я перевела дыхание, растерянно коснулась своей шеи. Под пальцами кожа была чуть горячей, но целой — никаких ран, шрамов… Только метка, которую никто больше не сможет стереть.

— Теперь ты Рогна, женщина Кхарза и член нашего племени. — Голос Старейшины прокатился над племенем.

И в этот момент Кхарз резко притянул меня к себе. Его ладони схлопнулись на моей талии, губы накрыли мои жадно, грубо, требовательно.

Я застонала, растерянно сжала его плечи, чувствуя, как в этом поцелуе бурлит всё — страсть, защита, право.

Он заявлял право на меня перед племенем. Перед всем миром.

Орки загудели, кто-то ударил копьём в землю, кто-то взревел, поднимая кулак в воздух. Они радовались. Они признали этот союз.

Но мне было всё равно, потому что, когда Кхарз наконец отстранился, я увидела его разбитую губу, порез над бровью, окровавленные костяшки пальцев.

И меня накрыло волной слёз.

— Ты ранен… — я дрожащими пальцами коснулась его лица, но он просто усмехнулся.

— Всё в порядке, моя маленькая Рогна.