Вначале я ещё пытался навредить деревяшке, стреляя в неё и разрубая ветви на лету, но вскоре отказался от этой идеи в пользу более эффективной. Длинное двухметровое лезвие, толщиной с бритву, на ещё более длинном древке из пары труб. Звучало жутко непрактично и выглядело очень хрупко, но благодаря живому металлу и благословлённому оружию выполняло свои функции идеально.

— И это работает?.. — ошарашенно проговорила Жанна, когда простым маханием новым оружием я умудрился нашинковать щупальца врага на кругляши. Словно молодое деревце на брёвнышки порезал. Только не бензопилой, а секатором. Никаких следов рубки идеально чёткий срез.

Конечно. Не поддерживай меня девушки и пришедший в себя Михаил, такого эффекта добиться было бы нереально. Ну и против любого другого врага такое оружие тоже оказалось бы совершенно неэффективно. А вот против гигантского древесного спрута — идеально.

— Может, и против большей версии тоже сработает? — с надеждой спросила Ольга, когда я закончил обрубать отростки, и осталось лишь туловище.

— Я не могу создать лезвие больше чем три метра, а таким придётся махать несколько месяцев, чтобы разрезать того монстра, что рвётся на нашу сторону. Это если он меня трогать вообще не будет, — с сожалением ответил я. — Даже если я сделаю из живого металла паутину, на два километра её не хватит. К тому же тварь быстро регенерирует. Как бы ни быстрее, чем я режу. Увы, не вариант.

— С этим справился, уже хорошо, — недовольно проговорил Медведев. — Что с туловищем делать будем?

— Если нет других вариантов — рубить на дольки, — пожав плечами, ответил я и направился к пытающейся отползти твари. Других предложений не нашлось, так что мы трудились на протяжении нескольких часов. Пока из монстра не перестала выходить жижа и я перестал чувствовать энергию души.

И почти сразу на меня навалилась сонливость, да такая, что хоть спички в глаза вставляй, чтобы веки не закрывались. С огромным трудом продержался до подхода грузовых платформ. За тем, как расчищают и ремонтируют грузовой лифт, следил вполглаза, не принимая активного участия. А когда мы поднялись на стену — вовсе понял, что засыпаю. Благо и врагов на ней не осталось.

— Хорошо хоть тварь из пушек стрелять не умеет, иначе мы все были бы давно мертвы, — прокомментировал Васька, когда платформы переводили на рельсы, идущие по верху стены.

— Всё. Я спать. Если произойдёт что-то важное, разбудите, — пробормотал я, садясь рядом с буром, и не успел услышать ответ, как отрубился.

Я проснулся от выстрела орудия. Нет, не от грохота, а оттого, что ударной волной от выстрела меня, в доспехе, покачнуло, и одновременно с этим по броне пошёл гул.

— Ох, нифига себе… — ошарашенно пробормотал я, открыв глаза. Даже не сразу понял, что именно вижу. Одно дело смотреть на фотографию или проекцию, и совсем другое — на артиллерийское орудие, помещающееся только на двух железнодорожных вагонах. Пушка уходила далеко за стену, а с другой стороны, была система гашения отдачи. Это, не говоря уже о монструозном дульном тормозе.

— Доброе утро, соня, — усмехнулась Жанна, уже выбравшаяся из брони. — Тебя не смогли достать из доспеха, так что пришлось оставить спать прямо так, на платформе.

— Плохо, надо будет продумать этот момент, — ответил я, понимая, что теперь нужно срочно выбираться, потому что в нужно в туалет. Благо, желание было больше стеснения, а край стены — вот он. И внизу никого нет. Вот только, справляя нужду, я посмотрел вперёд и внутри всё сжалось.

Древесный спрут занимал полгоризонта, его щупальца вздымались на километры, а вокруг бушевало пламя и колосился свежий зелёный лесок, уходящий по обе стороны от города. Будто в насмешку над бомбами и зажигательными снарядами он не только выстоял, но и раскинулся во все стороны, охватывая город. На каждый десяток квадратных километров леса возвышался один исполин, и сейчас их накопилось семь.

— Твою дивизию. Это как вообще?.. — пробормотал я, поправляя одежду, и в этот момент раздался противный гудок, и в ушах возникла вата. Я даже не сразу понял, что это, а потом громыхнуло так, что меня чуть не сдуло со стены. Пробило даже через вовремя появившиеся затычки, в голове загудело, а перед глазами стало темно от давления.

«Пожалуйста», — прокомментировала Сара, когда я чуть отошёл. Даже не стал спрашивать, за что её благодарить, очевидно, что за затычки. Вместо этого направился к отходящей от шума Жанне.

— Они уже бьют нашими снарядами? Мне нужно вести корректировку.

— Что? — морщась переспросила инквизитор.

— Корректировку, говорю, надо делать! — проорал я.

— А, нет, не надо. Там промазать нереально, — отмахнулась девушка.

«Тут я согласна, промазать будет проблематично», — прокомментировала Сара, отобразив схематичный силуэт твари, а затем отметив точки попаданий. — «Пока операция „Короед“ проходит весьма успешно: девять буров уже начали свою автономную работу. Смотреть там особенно не на что, снаряды мгновенно оказываются сжаты в полной темноте древесиной или окутаны древесным соком».