Положив в корзину бутылку жидкости для розжига и пару старых газет, они взяли ее за ручки и вынесли из гаража, потащили вдоль дома и вниз по песчаному склону к пляжу. По другую сторону дюн находилось бетонное кольцо, которое пару лет назад вынесло на берег штормом. Кейт оттащила его на пляж, и теперь они разводили там костры.

Они работали молча – убирали песок, старый пепел, недогоревшую древесину. К тому времени, как сияние пламени озарило пляж и дюны, оба покраснели и вспотели. Костер хорошо разгорался, и сидеть рядом стало слишком жарко. Джейк принес с дюн два проржавевших шезлонга. Кейт сняла перчатки, откинулась назад, поднесла ближе к огню голые руки.

– Мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь со мной поговорить, – сказал Джейк.

– Да. Что ты думаешь о нашем подходе к расследованию? В этом деле может быть замешан Питер Конуэй.

– Что я думаю? Это ведь работа твоего агентства.

– Это не только работа, Джейк. Это связано с Питером Конуэем.

– Они хотят, чтобы ты поговорила с Питером?

Кейт была рада, что Джейк не назвал его папой.

– Да. Правда, не знаю, станет ли он со мной разговаривать.

Джейк водил ногой по песку, о чем-то всерьез задумавшись.

– Мам… я могу задать тебе один вопрос?

– Конечно.

– Ты его любила? Питера?

Кейт вздохнула.

– Я знала главного инспектора Питера Конуэя как совсем другого человека. Моего начальника. Коллегу. Серьезного, иногда слишком серьезного, полицейского, интересного и красивого мужчину. Для тебя важно, чтобы я его любила?

– Нет. Я этого и не ждал. Семья Оливии считает, я не должен стыдиться того, что я сын серийного убийцы.

– Как мило с их стороны.

– Они не это имели в виду.

– А тебе за это стыдно? – спросила Кейт, взволнованная его словами.

– Не тогда, когда я там, в Калифорнии.

«Ауч», – подумала Кейт, но не стала его перебивать.

– Оливии кажется, что это, наоборот, очень интересно. Что у меня необычный жизненный опыт. И вся ее семья тоже так думает.

– А если вы двое когда-нибудь поженитесь? Они позовут его на свадьбу?

– Очень смешно. И у нас все не настолько серьезно. Мы просто развлекаемся. Ну ладно, не просто развлекаемся. Просто хорошо проводим вместе время. Она тебе что-то говорила?

Кейт рассмеялась.

– Нет. Не волнуйся.

Джейк улыбнулся.

– Мне она нравится, и мне нравится жить в Лос-Анджелесе. Американский позитив и отношение к тому, что ты можешь быть кем угодно и делать со своей жизнью что угодно, просто невероятны. Я всего лишь стажер в этом огромном агентстве талантов, где есть негласное соглашение, что, если я буду достаточно усердно работать, учиться, вкладывать время, я однажды смогу стать писателем или кинопродюсером. Представляешь, если бы я попытался сделать это здесь, в Великобритании? Мне бы сразу задали вопрос: в какой школе ты учился? И если я учился не в той школе, я попал бы не в тот клуб. Я до конца своих дней был бы «писателем с севера» или «писателем из рабочего класса», неважно, что значит эта херня… прости, эта фигня.

Кейт очень расстроили его слова.

– Ты сейчас что-нибудь пишешь? – спросила она, меняя тему.

– Да. Но не волнуйся, это не какой-нибудь сопливый роман «Дорогой папочка».

– Знаешь, однажды тебя кто-нибудь попросит написать и его.

– Ну, я не настолько отчаянный. Нет. Я пишу научную фантастику.

– Мне можно будет почитать?

– Когда будет готово. Наверное.

Огонь потрескивал, Джейк поднялся, подбросил еще полено, и какое-то время они молча смотрели, как искры летят в темное небо.

– Когда ты в последний раз говорил с Питером? – спросила Кейт.

– В начале декабря. Я звоню ему раз в месяц. У нас всего тридцать минут, чтобы пообщаться. Он плоховат – у него серьезные проблемы с зубами.

– Как иронично.

– Я тебе говорил, что в январе прошлого года его сильно избил другой заключенный?

Кейт кивнула, глядя в огонь. Питера Конуэя госпитализировали с переломом глазницы, щеки и челюсти, и ему пришлось удалить шесть зубов.

– А на Пасху умерла его мать. Моя, как я понимаю, бабушка.

– Эту женщину можно много как назвать, но только не бабушкой, – сказала Кейт.

– Согласен. Прости. Зря я сказал это слово на букву «б».

Кейт почувствовала вспышку гнева оттого, что он поднял тему Энид Конуэй. Если бывают свекрови, каких врагу не пожелаешь, то она была одной из них.

– Он говорит, ты прислала цветы.

– Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы не написать на открытке «ура».

Джейк рассмеялся.

– Когда я говорю с ним по телефону, это странно нормально. Я не думаю о том, что он сделал. Он просто, типа, милый…