По этой причине в последующие недели я стал лихорадочно искать подтверждение рассказанной мне Пинной истории, которую я поначалу отмел как недостоверную. Я начал свои изыскания с недавних событий, а именно с «работы», которую, согласно Пинне, Белломо выполнял в начале 2013 года и во время которой пострадал еще один мальчик.

Мое внимание привлекла печальная история ужасной аварии, случившейся во время паломничества к обители Блаженного Риццерио, расположенной в местечке Кода ди Муччиа в провинции Мачерата. В январе 2013 года, во время праздника Богоявления, минивэн, направлявшийся к вышеупомянутой святыне, вылетел с дороги и сорвался с обрыва. Водитель потерял управление транспортным средством из-за неисправности, предположительно вызванной износом и нерегулярным техническим обслуживанием автомобиля. В минивэне находились четверо взрослых – двое священнослужителей, водитель и учительница – и двое детей шести и восьми лет из прихода Святого Иллариона в Фано. Все они погибли на месте. Последствия аварии, усугубленные редчайшим случаем самовозгорания двигателя, были настолько разрушительными, что реставрация разорванных останков оказалась практически невозможной. Меня поразило, что, если верить Пинне, по времени и месту авария совпадала с «работой» Белломо, которая вызвала у него упомянутые мною выше угрызения совести. Что, если Белломо намеренно повредил машину, чтобы спровоцировать очередное бессмысленное кровопролитие? Но зачем? Неужели и это объяснялось покрывательством давней деятельности его воинской части? Возможно, кто-то из находившихся в машине должен был замолчать навсегда? Я всецело осознаю и не устаю повторять, что подобные мысли отдавали безумием, но я не мог выбросить их из головы.

Воспользовавшись свободным временем и отгулами, которых у меня накопилось в изобилии, я отправился на место аварии и обратился в местную полицию за информацией о предыдущих расследованиях. Я узнал, что проведенная экспертиза не выявила никаких признаков того, что кто-то повредил автомобиль – что легко мог сделать опытный механик вроде Белломо, – однако все, кто принимал участие в следствии, в один голос утверждали, что совпадение, которое привело к гибели всех пассажиров машины, было почти невероятным. По сути дела, водитель потерял управление именно на самом опасном участке трассы, где находился самый отвесный обрыв, а бурные волны разлившейся реки еще больше разбросали и изуродовали останки погибших. Я не только не был удовлетворен итогами своих изысканий, но и все больше мучился подозрением, что так называемое совпадение могло оказаться результатом продуманной стратегии. Я решил встретиться с семьями погибших, надеясь обнаружить какую-либо связь между ними и загадочной воинской частью без знаков различия. Избавлю вас от рассказа о том, сколь безмерную жалость вызвали у меня страдания этих семей, потерявших близких. Их невосполнимое чувство утраты и вины еще больше разожгло во мне жажду узнать скрытую правду.

Единственную, если можно так выразиться, странную деталь, всплывшую в результате этого личного расследования, поведали мне родители одного из погибших детей, которые заявили, что после аварии нашли на пороге своего дома ботинки сына. Это обстоятельство так и осталось необъясненным. Всего несколько месяцев спустя данная деталь помогла мне осознать, что мои подозрения, возможно, небезосновательны, однако из Фано я не увез ничего, кроме сомнений, совпадений… И беспокойства, которое никак не мог усмирить. В то время как следствие приписало парижский взрыв отчаянной выходке Белломо, я продолжал искать что-то, что могло бы опровергнуть или подтвердить мои гипотезы. В частности, я начал копаться в прошлом Белломо и Пинны в поисках доказательств, что той декабрьской ночью 1989 года что-то действительно произошло. Расследуя случившееся в то время, я наткнулся на нашумевшее в минувшие годы дело так называемого мальчика из силосной башни. Тогда-то я и

На этом файл Ровере обрывался. Но прочитанного оказалось достаточно, чтобы вернуть Коломбе прежнего Ровере. Шефа, на чью помощь и поддержку она всегда могла рассчитывать. Честного человека, который был не способен смотреть на беззакония сквозь пальцы. Ровере хранил все в тайне, защищая общественные институты, в которые верил, и поплатился за это собственной жизнью.

Первым, что увидела Коломба, подняв глаза от бумаг, была ухмылка Данте, которой, однако, явно недоставало обычной жизнерадостности. Солнце уже село, и терраса была освещена лишь несколькими светильниками из «Икеа» на солнечных батареях и угольками сигарет Данте и Сантьяго. Последний сидел за компьютером и что-то печатал на клавиатуре, вполголоса переговариваясь с Хорхе и татуированным парнем.

– Как писал Паоло Пола, «кто за родину погиб, тот жил, и этого довольно», – как будто угадав ее мысли, произнес Данте.

– Помолчи, – оборвала его она.

– Думаю, тебе понадобится время, чтобы переварить всю эту информацию. Я размышляю об этом вот уже три дня и до сих пор не до конца разобрался. Жаль, твой шеф сразу не рассказал нам, что ему известно, – с сарказмом добавил он. – Может, тогда мы уже продвинулись бы далеко вперед.

– Он не хотел… – начала было Коломба и умолкла на полуслове.

– Знаю-знаю, – раздраженно продолжал Данте. – Он решил, будто наткнулся на одну из тысяч итальянских тайн, и боялся развязать скандал. Жаль только, что мальчиком, о котором говорил Белломо, был некто иной, как я. Или убитый на моих глазах ребенок.

– Ты не можешь быть в этом уверен.

– Конечно могу. Посмотри на даты. Декабрь восемьдесят девятого. Тогда я и сбежал из башни. А отряд Отца замел все следы. Но Ровере боялся скандала. Боялся замарать достопочтенные институты. – Данте поднялся и прислонился спиной к ограждению крыши. Его фигура обрисовалась черной тенью в контражуре отражаемых облаками белых городских огней. – Но он ошибался. Прошло двадцать пять лет. Кого волнуют сломанные какими-то военными операциями судьбы парочки детей? Они бы попросту похоронили концы в воду.

– Меня. И многих других людей, которые исполняют свой долг, невзирая на лица и чины, – жестко сказала она. Прочитанное обжигало ее изнутри. – Или по-твоему, все мы подкуплены или повязаны?

– Нет. Но ваши возможности уступают возможностям более могущественной организации.

– И что же это за организация? – спросила Коломба.

– Я не знаю. Но очевидно, что не обошлось без военных. Фотография, рассказ Пинны… Да и Бодини – самоубийца, которого обвинили в моем похищении, – тоже служил.

– Ты действительно считаешь, что мы имеем дело с армией? – ошеломленно спросила Коломба.

– Сейчас нет. Когда Отцу понадобилось тебя убить, ему пришлось обратиться к старому дружку. Будь к его услугам армия или спецслужбы, он выбрал бы кого-то помоложе и потолковей: уж там-то всегда много пушечного мяса, рвущегося на амбразуру. Не говоря уже о том, что они могли забрать тебя из больницы, предъявив какие-нибудь казенные бумажки, и сидеть бы тебе сейчас в Гуантанамо. – Он помолчал. – Другое дело, в восьмидесятые годы… Что скажешь?