В областях на влиятельные местные должности король сажал своих людей, выстраивая новую и, в той или иной мере, твердую вертикаль власти. Прямые сведения об этом содержит «Сага о Харальде Прекрасноволосом», которая показывает ту в своем роде идеальную, стройную и твердую систему власти, которую Снорри связал с именем этого короля и которая, вероятнее всего, была создана позднее (да и не обязательно в том виде, как это представлял Снорри). Харальд, утвердив деление страны на фюльки, «…сажал в каждом фюльке ярла, который должен был поддерживать закон и порядок и собирать взыски (штрафы. – А.С.) и подати. Ярл должен был брать треть налогов и податей на свое содержание и расходы. У каждого ярла было в подчинении 4 херсира, и каждый херсир должен был получать 20 марок на свое содержание. Каждый ярл должен был поставлять конунгу 60 воинов, а каждый херсир – 20 [1496] . Харальд конунг настолько увеличил дани и подати, что у ярлов было теперь больше богатства и власти, чем раньше у конунгов» [1497] . Таким образом, выборные «малые конунги» и хёвдинги заменялись – или становились – назначенными королем служилыми людьми высокого и среднего ранга, которые наделялись административными и фискальными функциями, занимались сбором ополчения и чья должность должна была оплачиваться за счет местных ресурсов. Не трудно увидеть здесь вариант зарождения ленной системы.

Возможно (и скорее всего), служилые люди короля имели на местах и судебные полномочия, об этом говорят упоминания о штрафах, которые также собирает ярл. Вероятно, какую-то часть их получал король, во всяком случае за особо тяжкие преступления. Порядок деления штрафов между теми, кому они положены, четко прописан только в областных законах, и трудно сказать, был ли он в XII – начале XIII в. нововведением или стал уже обычным. Поэтому замечание «Саги о людях из Лососьей Долины», что «могущественные люди не [будут] получать виру за родичей и самим [им придется] превратиться в податных людей» [1498] , является, на мой взгляд, значительным преувеличением, гиперболой, употребленной представителем той части знати, которая была недовольна усилением центральной власти, – либо формулировкой записчика саги, человека более поздних столетий.

Назначив должностных лиц, король должен был следить за их деятельностью, за своевременной уплатой налогов и податей, а также штрафов.

Король был вынужден отчуждать (передавать) часть своей власти, во-первых, потому, что он не располагал аппаратом для реального управления всей территорией объединенного государства. Во-вторых, те знатные люди, которых он был вынужден привлекать к управлению, привыкли обладать на местах властью и умели ею пользоваться; к тому же они были зачастую склонны к отпадению от короля, от «центра» вообще. Поэтому построение новой вертикали власти имело в известной мере парадоксальные результаты: одновременно приводило к усилению ее центра, т. е. власти короля, и к увеличению раздробленности между областями, и без того традиционно автономными и живущими по местному обычному праву. Соотношение между силами центра и силами областного сепаратизма было крайне изменчивым и зависело от конкретной ситуации, от множества факторов.

Отчуждение части власти на практике выражалось в раздаче королем ленов [1499] . То, что в Норвегии, Швеции и Дании возникли системы ленов и феодов, легко прослеживается по более поздним законам этих стран, но есть достаточно веские основания считать, что, как замечено выше, их истоки уходят в эпоху викингов и относятся примерно к XI столетию. Именно тогда, судя по сагам, короли стали давать в управление на известный срок и на определенных условиях доверенным людям либо тем, кого они хотели бы «приручить», известную территорию. С этим была тесно связана возникающая практика наместничества. Наместники короля – это обычно его ленники: ленсманы, лендрманы.

Для решения местных административных дел, усиления контроля за сбором дани и поведением подданных король назначал на важные местные должности своих доверенных людей. Одной из них, наиболее традиционной, как мы могли убедиться, была должность херсира. Оценка ее значения в то время не всегда совпадает с вышеприведенным текстом Снорри в «Саге о Харальде Прекрасноволосом» и с данными «Младшей Эдды». Некогда, до середины IX в., в Исландии херсиром был племенной вождь, предводитель войска [1500] . Теперь в Скандинавии это было назначенное королем должностное лицо. Он должен был «участвовать в управлении страной, объезжая определенные земли с дружиной». Именно о таких обязанностях херсира свидетельствует «Сага об Эгиле» (гл. XXXVII), где представлен в этой должности Торир, друг известного Грима (Скаллагрима, отца скальда Эгиля). С обязанностей херсира начал «участвовать в управлении страной» любимый сын и наследник Харальда Прекрасноволосого Эйрик Кровавая Секира. «Он должен был объезжать Хардаланд и Фьорды». С ним ездила и его дружина [1501] . У конунга был не один херсир, поскольку, судя по приведенным текстам, каждому из них давались в управление и под контроль определенные территории.

Херсиры занимали в обществе влиятельное положение. В Дании эти высшие должностные лица назывались «херреманами» – «высокородными господами». Наличие в округах олигархических местных советов, которые стали возникать на почве аристократизации окружных тингов и фиксируются с конца XIII в., в эпоху саг не отмечается.

Превращении ярлов и херсиров – крупнейших представителей родовой знати – в королевских наместников вполне отчетливо прослеживается по сагам. Но возникали и новые посты формирующейся служилой знати.

Преданность приближенных и нейтралитет со стороны врагов следовало заслужить, что в тех условиях означало хорошо оплатить – как материальными благами, так и покровительством. В сагах и в стихах скальдов неоднократно звучат хвалы в адрес щедрого господина, который одаривает дружинников и приглашенных гостей во время пиров и при других случаях, раздает им драгоценности, ломает на части золотые тяжелые (обычно в фунт весом) запястья, чтобы оделить большее число пирующих.

Тема пира и обмена дарами как важного коммуникативного средства рассматривается особо ниже. Здесь же целесообразно остановиться на земельных пожалованиях короля.

Из предыдущего текста ясно, что в эпоху викингов происходило постепенное созревание поместной системы, которая охватывала прежде всего владения родовой знати и короля. Саги показывают, что король награждал не только драгоценностями и оружием, но, что очень существенно, «владениями», «доходами», «домами» и «поместьями», причем даровал их как отличившимся приближенным, так и тем, кого хотел иметь среди «своих людей», а также возможных союзников, вообще нужных персон. Ведь еще из поэмы о Беовульфе следует, что дружинники короля получали земельные владения, которые могли стать и наследственными, если воина не изгоняли из хирда. Также получали они и командные посты. В поэме, в частности, говорится, что верный дружинник в награду за службу получил «семь тысяч (?) земли, // вместе с домом, / с чертогом престольным», где он затем долго и «мудро» правил (ст. 2190).