Мужчины делали из дерева и металла предметы быта, чинили и возводили постройки, дубили кожи, приводили в порядок оружие. Владельцы некоторых хуторов были известны как кузнецы, они же коновалы, которые занимались этим ремеслом специально, за плату, наряду с прочими делами по своему хутору [242] . Хуторянин из «Саги о битве на Пустоши» (гл. XXVI) собирается со своим работником в мастерскую к кузнецу, чтобы там поработать, так что какими-то кузнечными навыками, видимо, обладали и обычные хуторяне. Не случайно кузнецы были первыми профессиональными ремесленниками, выделившимися из среды разносторонне умелого сельского населения, что подтверждается материалами не только скандинавской, но и всеобщей истории. Таким был персонаж из «Вига-Глум саги», который, заехав к гости к другу, присел у огня и стал чинить ему сундук [243] .

В «Саге о Греттире» (гл. LIII) повествуется о зажиточном хуторянине Торстейне сыне Куги, который, крестившись, построил при своем дворе церковь, «а от дома велел сделать [к ней] мост», и все это «с великим искусством, с кольцами и колокольчиками [для звона]». Их он тоже сделал сам, так как был «искуснейший кузнец». Умелым кузнецом был и сам Греттир, хотя редко занимался кузнечными работами. Кузнец мог сделать и красивые пряжки, и пояс «из пряжек» [244] .

В каждом гарде женщины мололи зерно на каменных жерновах, готовили пищу: варили похлебки и каши, квасили молоко, делали сыры, творог и брынзу, домашнюю колбасу, пекли и варили яйца разных птиц. Сбивали коровье масло, коптили и вялили мясо, в том числе китовое [245] , а также рыбу, пекли хлеб, но чаще лепешки; особенно любили пресные, твердые хлебы. Хлеб очень высоко ценился, так как зерно, мука, да и хмель (для пива) в странах Западной Скандинавии были преимущественно привозными, но нужду в них подчас испытывала и Швеция.

Адам Бременский пишет, что, по словам Вергилия (?), геты пили смесь кислого молока с кровью, а от [кислого?] лошадиного молока пьянели [246] . В сагах таких сведений нет. В них мне лишь единожды встретилось упоминание об употреблении в пищу свежего (коровьего?) молока («Сага об Олаве Святом»). Возможно, оно плохо усваивалось в связи с широким распространением морепродуктов, в том числе морских жиров [247] , либо его было трудно хранить. В «Саге о Греттире» упоминается «скир» – кисломолочный продукт, который изготовляли с добавлением сычуга и держали в кожаных мешках (гл. XXVIII). Возможно, что сырьем для него служило как раз кобылье молоко. Упоминается «сосуд с творогом» и другой, с сывороткой [248] .

В этой же саге говорится об «очень припасливом» втором сыне Асмунда. который заготавливал много вяленой рыбы и держал много лошадей (гл. XLII). О вяленой рыбе, которую запасали впрок, говорится и в «Саге об исландцах» (гл. 59).

В скандинавском доме постоянно варили пиво, которое имело очень широкое употребление и его пили даже горячим; делали брагу и медовуху («хмельной мед»). Пиво держали в специальных кадках. Вино же было привозным и дорогим; судя по сагам, его в эпоху викингов пили редко даже в богатых домах. Тацит в свое время отмечал большое пристрастие северных германцев к ржаному и ячменному хмельным напиткам и распространению у них тяжелого пьянства (гл. 22–24). Приверженность скандинавов к пиву подтверждается сагами; о пьянстве же речь в них идет в связи с застольями в честь гостей и с повседневными пирами в домах правителей. Много пили и женщины: ведь не случайно Гуталаг предупреждает женщин быть осмотрительными во время застолий, чтобы потом, ночью, не «заспать» своего младенца.

Обычной пищей, наиболее распространенной в народе, даже в зажиточных домах, была непременная каша или болтушка из зерен разных злаков. По сведениям, дошедшим из XIII в., различались «белая еда» (молочная) и «сухая», т. е. овощи либо каша без молока, которую употребляли не только в пост [249] ; так было, конечно, и раньше. Варили мясную, рыбную, гороховую похлебку, ели сквашенное молоко коров, кобыл, овец и коз, птичьи яйца, некоторые травы и морские водоросли, козий и овечий сыр, вяленую и сушеную рыбу; в будни пили хлебное пиво, в праздники также еще и брагу [250] .

Все это, однако, выставлялось на стол вовсе не одновременно. Рядовая трапеза, даже если присутствовал гость, состояла из одного-двух блюд. Вот еще одно интересное замечание саги: «Тогда был обычай ставить еду прямо на столы, а блюд не было». Однако в сагах встречаются упоминания о ложках и мисках (например, в «Саге о Гисли», гл. XXXVIII) и о «корыте», в котором жена, к гневу мужа, подала ему еду. На стол ставили столько «мер еды», сколько было едоков. Когда одна разгневанная хозяйка дома кинула на стол каждому из двоих своих сыновей, весь день бывших вне дома, «по воловьей ноге, порубленной натрое», это им показалось «грубой пищей» (т. е. плохо приготовленной и небрежно поданной. – А.С.) [251] .

На зиму заготавливали большие запасы еды и корма для скота. То, что не производили на своем хуторе, по возможности докупали. Так, Атли из «Саги о Греттире» (гл. XLII) «был человек запасливый. В конце лета он отправился с сопровождающими на Мыс Снежной Горы запастись вяленой рыбой. Они накупили вяленой рыбы и навьючили семь лошадей».

Основная, самая плотная еда подавалась в первой половине дня. Это был как бы обед, с пивом и брагой. Особенно много хмельного употребляли сразу после обеда в Норвегии, в Исландии пили меньше. В домах королей, ярлов, вождей люди после обеда и обильных возлияний нередко засыпали прямо за столами, не будучи в состоянии дойти до постели. А ведь предстояла еще вечерняя трапеза! [252] В качестве сосуда для питья у скандинавов, как и у всех древних германцев, очень ценился урархорн – обработанный рог зубра, тура или другого крупного дикого животного. Рог украшали резьбой, отделывали драгоценными металлами. Возможно, урархорн имел и символический смысл, являясь подобием «рога изобилия» [253] . Была в ходу и «круговая чаша», нередко изукрашенная.

Но вернемся на хутор. Перед едой или придя с грязных работ, хозяин мыл руки, служитель или член семьи держал перед ним миску или таз с водой («Сага о Гуннаре, убийце Тидранди», гл. VII). Судя по некоторым сагам, в той же миске или тазу могли затем вымыть руки и другие люди. В «Саге о битве на Пустоши» говорится о том, что женщина во дворе моет домочадцу голову и смывает водой пену [254] . В сагах упоминаются тазы для умывания [255] и бочки, которые наполняли водой [256] .