Лабуткин с Зелёным шли до дома без опасности оказаться остановленными милиционером, заинтересованным, что же за бочки везёт посреди ночи подозрительный грузовик.

— Теперь будешь сыт, пьян и нос в табаке, — веселился Зелёный, спиртные пары ещё не выветрились.

— Это в лучшем случае, — сказал Лабуткин.

— В худшем — Митьку с Шаболдой сейчас примут. Ну, или меня на сбыте потом. Ты с Машкой не при делах при любом раскладе.

«С Машкой, — злобно думал Лабуткин. — Сказать ему про наган?»

11. Контингент

С утра, поставив задачу сотрудникам, Колодей выдал Панову пять рублей на оперативные расходы и отправил на Выборгскую сторону обходить слесарные артели.

— Начни оттуда. Я чувствую, что мастерская должна находиться ближе к месту совершения преступлений, — сказал ему Колодей. — Просто чутьё.

Из центра Вася на Правый берег заехал на девятке. На Лесном, у железнодорожного моста, соскочил с трамвая и перешёл проспект к чумазым корпусам, где располагалась перспективная артель «Станкоремонт». Он не знал, что увидит и кого встретит. У Панова было заготовлено два могучих подхода — давить сверху и подныривать снизу. Оба имели свои достоинства и недостатки. Вася решил выбирать по месту, а дальше кривая вывезет.

Артель располагалась на заводе слева от путей и выглядела солидно. Панов деловито зашёл в контору при цехе — застекление за реечной обрешёткой, — из-за стола поднялся мужчина в костюме-двойке.

— Ленинградский уголовный розыск, — с удовольствием произнёс Вася, раскрывая удостоверение.

— Здравствуйте. Очень приятно.

— Кто из ваших работников, — Панов с многозначительным видом достал из кармана красивую гильзу и протянул директору. — Может этим баловаться?

Директор артели повертел гильзу, глянул на донце, вернул Васе, подмигнул.

— Ну, этим… Давно служили?

— Это образцовая гильза, — ополчился Вася, догадавшись, что директор прочёл год по клейму под капсюлем, и увидел, что гильза свежая.

— Что же вы ко мне с такой… мишурой? — укоризненно спросил директор, глядя на Панова как на мальчишку, вздумавшего пошалить, но облапошившегося.

«Опер должен быть везде атакующим, — Вася представил, как это говорит Чирков, и в нём закипела кровь. — Опер должен нападать и кусать, а не уходить в защиту».

Чирков был прав.

— А давайте я вас закрою? — деловито предложил Вася и положил гильзу в карман. — Отправим сейчас всех в кутузку на трое суток для выяснения личности? А за это время, может, чего и найдётся? Если не найдётся — тоже не беда. Сорванный график, план поставок, да и рабочие разбегутся.

Директор слушал и серел лицом. Он опустился на стул, будто из него медленно выпустили воздух.

— Чего вы хотите-то, Василий Васильевич? — спросил он совсем другим голосом.

— Ответов на вопросы хочу по существу.

Спустя минут тридцать жизни Вася понял, что из ошарашенного мужика подробностей досуга и пристрастий работяг, шурудящих в цеху, не добыть, и милосердно избавил директора артели от своего присутствия.

Артельных мастерских металлической группы Вася выписал из книги «Весь Ленинград 1932» целых шестьдесят шесть штук.

Сегодня он наметил посетить ещё одну — «Сербско-румынскую», производящую починку и лужение медной кухонной посуды. Располагалась она в прямо противоположной стороне — на Большой Охте. Там Вася планировал закончить обход адресов и переключиться на агентурную деятельность.

Вася шёл по пустым тротуарам Лесного, где город как будто вымер — все работали.

С пересадками на трамваях он доехал до улицы Васильевской и в кирпичном домике, из которого исходил стук и звон, угадал артель медянщиков. Он толкнул засаленную дощатую дверь и оказался в большом помещении, жарком и пахнущем нашатырём и припоем. Несмотря на ясный день, в мастерской было мрачновато. На вошедшего устремились блестящие белки глаз и засверкали жёлтым коронки зубов.

«Чёрт побери, одни цыгане, — Вася даже ошалел. — Почему они на Выборгской стороне, а не в Красном Селе?»

Однако теряться в «Сербско-румынской» артели было тем более нельзя, и молодой опер прошёл к прилавку, из-за которого внимательно смотрел седой цыган с длинным чёрным лицом.

В адресной книге председателем значился просто Гучан, без инициалов. Вася интуицией сотрудника уголовного розыска понимал, что этот человек не заморачивается с погонялом. Так его и надо звать. Так все зовут.

— Ты Гучан? — сходу спросил Вася.

— Я Гучан. А ты кто? — старик не удивился заходу. — Ты — мент?