Шантрапа почувствовала, но поняла по-своему.

Спрашивающий сбавил обороты.

— Ты откуда такой нарисовался? — он был примерно васиного возраста и старше всех остальных.

— С Рахьи, — уже спокойнее ответил Вася, который в детстве гостил там летом у бабушки, и потому отвечал не задумываясь.

— Что за место такое — Рахья?

— Возле Ладоги, не доезжая. Отец на торфах работал, — и хотя это было недолго, Вася не соврал, а собеседник заметил, что он говорит правду.

— А Лидку из кооперации знал?

— Сволочь-то эту! — возмутился Вася более чем искренне. — Это ж падла жадная была! Клещ болотный, натуральная тварь.

— А тётку Анну?

— Тётку Анну не знал, — честно сказал опер Панов. — У нас на деревенской стороне такой не было.

— А дядю Кузьму?

— Дядю Кузьму, хромого? — уточнил Вася, который приходил к дяде Кузе курить. — Сидели вместе на завалинке, которая на дорогу выходит.

— А ты говоришь, Штакет! — переглянулись хулиганы с дрищеватым шпаном, должно быть, родом из бараков торфоразработок посёлка Рахья.

«Почему я его не знаю? — подумал Вася. — Или он потом приехал?»

— А ты откуда? — спросил он Штакета.

— Со Ржевки, — ответил тот и поинтересовался в свою очередь: — Где лямку тянешь?

— Учеником переплётчика в Публичной библиотеке. На самом деле, таскаю всякий хлам туда-обратно, — безрадостно поведал Вася.

— А к нам чего забрёл?

— Надо.

— Чего надо?

— Дело у меня тут, — честно сказал Панов, подумывая, что завтра он заведёт на них дело оперативного учёта, а пока для него соберёт данные.

— Какое дело? — не унимался Штакет.

— Ты сколько получаешь?

Этим он глубоко задел пацана. Штакет потупился, зашмыгал носом.

— Нисколько, — пробурчал он. — На «фазанке» много не заработаешь.

— Да я тоже не богат, — сказал Вася. — Вот, хочу гильзы зарядить, чтобы не дорого.

— Какие гильзы? — заинтересовались пацаны.

— Да вот.

— Опять ты за своё, — сказал Мутный Глаз. — Говорю же, на рынке купи.

— Нет у меня денег на рынке покупать, — со сдержанной досадой ответил Вася.

— А сколько тебе надо? — спросил самый крепкий из пацанов, высокий, с чёлкой и быстрыми глазами налётчика, которого хулиганы помладше с опасливым уважением звали Виталиком, хулиганы постарше — Захаром, из чего Вася сделал вывод, что он, скорее всего, Виталий Захаров.

— Семь штук.

— Шпалер есть?

— Допустим.

— Продай.

— Нет, — категорично, словно перед ним и в самом деле стоял вопрос продажи табельного оружия, отрезал Вася. — Мне самому нужен.

— Червонцев поднимешь.

— Хрустов я сам добуду, — впервые у опера Панова на лице появилась совершенно волчья улыбочка, и это умение закрепилось в его мимических мышцах, слегка изменив выражение лица. — Мне шпалер зарядить надо.

— Ну, малой! — только и сказал Мутный Глаз.

С пива пацанов забрало и они наперебой начали хвастать друг перед другом сплетнями и выдуманными подвигами, спеша выговориться, видать, собирались нечасто, а когда находились деньги на выпивку. Вася слушал и мотал на ус. Про стрельбу в Пундоловском лесу не упоминали, но всё равно было познавательно.

Когда пиво кончилось, хулиганы повалили из рюмочной, и Вася вместе с ними, оставив Мутного Глаза дожидаться нового мецената.

Шатались по улицам, орали дикими голосами, задирали прохожих. Вывернуть карманы никому не решились, но к тому шло.

Случайно компания оказалась на остановке, когда подъезжал 30-й трамвай.

— А вот и мой, — соврал Вася. — Я на нём до дома доеду.

— Не прощаемся!

— Ты давай заходи ещё, — загалдели гопники.

Захар, он же Виталик, отошёл от гоп-компании к рельсам, на которые накатывал звенящий вагон.

— Ты если надумаешь, заходи в шалман, я со старшими переговорю насчёт семи штук. Вообще, дело может быть. Ты как?

— Если нормальное, я — за, — сказал Вася. — Мне деньгу зашибить надо в край, а то жизнь летит.

Трамвай сбавил ход и задребезжал всеми стёклами. Времени не осталось. Виталик решился.

— Заходи ко мне, я на Исаковке живу, Панфилова десять. Запомнишь?

— Запомню, — сказал опер Панов и пожал на прощание руку. — Я обязательно зайду.

12. Настоящий пристрельщик