– Хорошо. Тогда увидимся в парке?

– Ну уж нет. Я приду к тебе в дом, чтобы ты точно никуда не убежал, - с этой фразой Эмили сбросила.

"Конечно, она обиделась, но хорошо, хоть встретиться согласилась. Да что там, я бы сам на себя обиделся".

Натан затушил экран телефона и теперь всерьез задумался над тем, что надо бы поскорее обратно в сон.

– Хотя надо ли оно мне... То сердце плохо бьется, то коленом об стол ударюсь, то потом чешусь после снов, как будто вшами кожными обзавелся.

Натан сейчас отдал бы все за то, чтобы перестать думать хотя бы на какое-то время, чтобы голова отдохнула.

"И так, еще раз. Я - трус. Это я уже понял. Я, по словам Защиты, не переживу встречу с Совестью. Может, она и права. Я не могу знать этого. Как я понял, я встречаю какие-то части самого себя, своего характера. Одиночество - типичный я и мое желание зажаться в углу в тишине и одиночестве. Согласен. Страх во мне тоже есть, все-таки я трус. Хотя тут как посмотреть. У всех же есть инстинкт самосохранения, а как следствие - страх. Хорошо. Настороженность - это да. Порой даже излишняя осторожность. Защита - тоже ясно, после пережитых школьных буллингов я сам кого хочешь забуллю. Ну и Совесть, которую я, видимо, встречу позже и, вероятно, она мне точно не даст дойти до особняка. Все части меня имеют обличие в виде моих близких. Почему? Может, это мои дневные переживания? Почему они почти все не хотят того, чтобы я шел в особняк и пытаются мне помешать? Мой внутренний я не хочет знать, что случилось с Камилем? Да с чего я вообще взял, что особняк имеет какой-то смысл? Какие там могут быть ответы? Кому я верю? Неизвестному, который пишет загадочные письма. Поскольку письмо пришло в момент, когда дома никого кроме меня и мамы не было, а вторжения не наблюдалось, можно сделать точный вывод, что письма есть только в моей голове. Может, я просто лежу в психушке и живу в своих фантазиях? Ну нет, это слишком жутко. Вариант с ответами во снах мне нравится больше. В любом случае я не могу сдаться. Мне обещают правду не только про Камиля, но и про Мику с Аланом".

Натан убил весь день на то, чтобы доделать остатки чертежей. Какие-то он отправил по электронной почте, какие-то собирался нести в университет в конце месяца.

– Дождаться бы ночи.

В голове прозвучали такие знакомые строки из письма: "спокойной ночи, Натан". Письма даже не намекают, а напрямую говорят, что юноша должен спать.

Натан перед сном помазал заживляющей мазью расчесанную руку и разбитое колено, после чего отправился спать.

– Ну давай, не бойся, Натан. Все будет хорошо, - успокаивал сам себя юноша, накрываясь получше одеялом и ложась на бок, носом к стене. Именно в такой позе он ощущал себя защищенным, будто бы одеяло могло спрятать от этого жестокого мира.

"Я сегодня намерен дойти".

Не смотря на свои страхи Натан точно знал, зачем он засыпает и с какой целью идет в особняк.

Натан очнулся уже совсем близко к особняку. Больше он не намерен отвлекаться, поэтому бросился бежать, пока его не догнали Страх и прочие обитатели этих снежных пустынь.

Натан не верил сам себе: особняк был совсем близко и теперь юноша даже лучше мог лучше рассмотреть серую, покрытую рыжей ржавчиной машину.

Никто не мешал Натану, даже упомянутая Защитой Совесть не явилась, поэтому юноша уже стоял на парковке рядом с автомобилем.

– Я дошел!
– крикнул на радостях Натан, подпрыгивая, как маленький ребенок.

"Я дошел, я молодец. Я не думал, что именно сегодня все встанет на свои места! Я не знал, что сегодня получу ответы на свои вопросы. Я иду к тебе, Камиль".

Натан уставился на машину с недоверием, ведь, по описанию, она была чем-то похожа на ту, на которой разбился Камиль.

– Как странно...
– рука коснулась ржавой двери.

Машина выглядела так, словно стояла много лет на свалке металлолома, но какие-то любители старой техники решили вдохнуть в нее новую жизнь. Но старушка чихнула, пыхнула и отказалась ехать, наплевав на вложенные в нее усилия. И теперь она стоит тут и покрывается еще более толстым слоем ржавчины.

На ощупь поверхность двери была не лакированная и гладкая, как у нормальных машин, а мертвая и шершавая.

Машина сверкнула желтой вспышкой, Натан вскрикнул и отдернул руку, испугавшись. Испуганные глаза смотрели на машину так, словно та сейчас могла завестись и переехать незнакомца за вторжение в личное пространство, но этого, естественно, не происходило.

– Вот тянет же меня трогать всякое, - заметил Натан, вновь осмелившись коснуться машины.

"Возможно, будь у меня чуть больше мозгов, я бы уже сидел в кабинете психотерапии, жил на таблетках и не мучился больше от кошмаров, но нет. Я слабоумный и отважный".

Натан уже хотел убрать пальцы, но не успел.

Юноша увидел брата за рулем этой машины. Сам Натан сидел на пассажирском переднем сиденье, но почему-то Камиль его не видел. В этом Натан убедился, когда на его слова и прикосновения к плечу не последовало реакции.

Камиль, нахмурив брови, сосредоточенно смотрел на дорогу, но тут резко ни с того ни с сего крутанул руль в сторону, словно увидел на дороге неосторожного пассажира и из-за невозможности затормозить попытался его хотя бы не задеть. Проблема была лишь в том, что на дороге никого не было. Машина начала вращаться по льду, не поддаваясь управлению. Камиль пытался отчаянно вырулить, пока это ржавое ведро на колесах не перевернулось на крышу, придавливая водителя.