— Ну, Пётр Ляксеич, голова. Я ж говорил Анисим, наш командир, мастак на придумки дельные.

— Эт, да, Егор. Казалось бы чего проще. Вот оно, на виду лежит. Почему так, командир ведает, а мы, словно слепые котята. Пока мордой не ткнут, ни чего не видим. — вздохнул Анисим. — Наверно богатые все такие учёные и прозорливые?

— Не-ее, Анисим, не то говоришь. Вона князь Андрей, Михайло Лермантов, али других возьми. Они ж сосунки супротив Петра Ляксеича, хотя и образованные, все в рот ему заглядывают. Бойцы, что в Петрбурхе с ним были, бают, что ого какие большие люди с командиром совет держали. Да и с царём запросто говорить и чаи распивать не каждому дозволено будет. Вот и понимай, Анисим, кто есть наш командир. — Заключил старшина. Они сидели у Анисима в доме, обсуждая план расширения работы созданной МТС. На вопрос Егора Лукича, что такое МТС?

Не придумал ничего лучшего: Механическая Транспортная Служба. Почему механическая? Плуги стальные, телеги, фуры с подшипниками и рессорами, то есть с улучшенной механикой, от того и механическая. Всех удовлетворил мой ответ.

Вернулась первая сотня из учебного рейда. Трофим отчитался.

— Всё выполнили по плану, прошли почти тридцать вёрст. Отработали все боевые схемы. Встретились с отрядом в пять десятков. Разведка разглядеть не успела, как смылись. Бойцы здоровы, потерь нет.

— Хорошо, Трофим, пусть Костя зайдёт.

Костя уже по привычке просочился тихо и незаметно. Я вздрогнул, когда обнаружил его перед собой.

— Тьфу, ты, черт, говорил же тебе не пугай меня. Завтра выходишь со мной, дело есть. Будь готов со своими или устали?

— Будем готовы, командир. Надолго?

— Две недели. В начале пойдем со второй сотней, потом своей дорожкой. Всё по-походному.

— Слушаюсь. — Костя испарился.

— Вот черт, — чертыхнулся я. — Паша скажи нашим пусть будут готовы завтра выступать. Запас на две недели и Исхака предупреди.

Поставил в известность Андрея о своем секретном рейде.

— Командир, что-то серьёзное? Уж больно озабоченный ты. Может больше бойцов возьмёшь?

— Нет, думаю справимся, это так, сам нагоняю страху и беспокойства. Разведка и мои архаровцы. Андрей, подготовь угловой дом для гостей. Семья, женщина с двумя детьми, может слуги, немного.

— Хорошо, может расскажешь, командир?

— Как только прибудем всё расскажу.

Вышли как планировали. Михаил утверждённый в должности сотника, старался. Бойцы выполняли все команды правильно и слаженно. Миша командовал в пешем строю. Я заметил некоторые изменения в перестроениях сотни во время отступления. Изменения были незначительные, но ускоряли перестроения.

— Миша, сам придумал? — спросил я у него, когда мы ужинали у костра. Он ковыряя ложкой в котелке произнес, тяжело вздохнув.

— Нет, командир, — честно признался он. — Урядник Сова предложил. Мы подумали и применили. Ну так же быстрее командир?

— Быстрее, успокойся, молодцы Миша, все правильно. Думать надо всегда, желательно головой.

— А разве бывает по другому? — удивился Миша.

— Ещё как бывает. — Рассмеялся я. — Ты стихи не бросил писать?

— Пишу, но очень редко, только когда душа просит. В последнее время совсем не часто. А так, бумагу марать, не хочется.

— В этом ты прав, настоящие стихи пишет душа. Поэтому и песни называют «душевные».

— Как твои песни, командир. Вроде и слова обычные, и мелодии незамысловатые, а как душу трогают. У меня, наверно, никогда так не получиться.

Хорошо был поздний вечер и отблески костра отражались на лицах не позволяя разглядеть, что я покраснел от стыда за свой плагиат. Понимаю, для дела, а не для славы сделал подобное. Всё равно получилось, наоборот. Прославился, как сочинитель песен. Стало досадно, настроение испортилось. Мы прошли мимо входа в Баракайскую долину. Бойцы снимали пластунки и крестились глядя на кресты стоявшие на братских могилах. Горцы не трогали их, уважая могилы своих врагов. Как и мы в свою очередь никогда не позволяли себе подобного. И тут мне вспомнились цивилизованные европейцы с нашими не братьями и особенными прибалтами, которые с каким-то садистским удовольствием разрушали и оскверняли памятники солдатам Красной армии. Видно моё лицо перекосила гримаса.

— Ты чего, командир, вспомнил чего нехорошее? –спросил Савва.

— Да так, вспомнил, как по голове получил. — Соврал я.

— Радуйся, что так всё обошлось. Только стукнули, а не развалили голову то. — усмехнулся Савва. Что-то зашебуршилось в душе и я запел.

Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой….

Бойцы дружно подхватили и расцветили песню разными голосами и свистом.' Нам песня жить и пёхом ходить помогает.' — как говорят мои бойцы, а они понимают толк в многокилометровых маршах. Мы прошли вёрст сорок или около того.