Отциваннур протянул Чхоппоттуну чашку с хмелем.

Островитянин в недоумении уставился на Отциваннура.

– Пей, – Отциваннур поднес чашку к его губам. – Ты разве не хочешь пить?

Отциваннур наклонил чашку, и Чхоппоттун сделал глоток. Но тут же закашлялся, выплюнув все, что было во рту, и, обхватив руками живот, согнулся пополам, так что лоб уперся в колени.

– Эк тебя скрутило-то, – с сочувствием покачал головой Отциваннур.

– И не говори, – с хрипом выдавил из себя Чхоппоттун.

Что само по себе уже было обнадеживающим знаком. Если он еще и не до конца пришел в себя, то, по крайней мере, начал понимать, что с ним происходит.

Между тем Кумманнис продолжал свой рассказ.

– Меня многие знают – я не первый год доставляю на остров уголь, тростник и рыбу. Месяц назад, неподалеку от Затонов, я нашел огромный ком красных водорослей. Обычно, когда шторм выбрасывает красные водоросли на Мелководье, их тут же кто-то подбирает. Как уж ком, что я нашел, оказался у Затонов, не знаю. Собрав ком в сеть, я отправился в Тихую заводь, к плоскоглазым, которые охотно меняют красные водоросли на уголь. Зачем уж им эти водоросли… – Кумманнис развел руками.

– Ты не обращал внимание на то, что хижины плоскоглазых выкрашены в красный цвет? – спросил Феггаттурис.

– Конечно, я это видел, – судя по выражения лица Кумманниса, он не понял, зачем альбинос задал ему этот вопрос, а потому готовился к подвоху.

– Плоскоглазые получают краситель из красных водорослей, – сказал Феггаттурис.

– И все? – настороженно спросил Кумманнис.

– И все.

Упаннишшур посмотрел на некрашеную стену ближайшей надстройки.

– Зачем плоскоглазые красят дома?

– Понятия не имею, – пожал плечами Феггаттурис.

– Продолжай, – кивнул Упаннишшур Кумманнису.

– Плоскоглазые дали мне за водоросли двадцать одну корзину угля. Все они сейчас на моем плоту. – Кумманнис сделал паузу, как будто ждал, что кто-нибудь немедленно кинется проверять его слова. Но никто не двинулся с места. – Когда я загрузил корзины с углем на вспомогательный плот, плоскоглазые дали мне понять, что неподалеку находится делянка с отцветшим и уже начавшим подсыхать на корню тростником. Я поставил вспомогательный плот на якорь, а на базовом поплыл за тростником.

Плоскоглазые сказали правду – всего лишь в дне пути от их поселка я нашел песчаную косу, которую только-только покрывала вода, всего на несколько сантиметров. И тростник на этой косе рос отменный – стебли высокие, в полпальца толщиной, упругие, чуть подсохшие на кончиках.

Я два дня резал и вязал тростник. Завалил им всю палубу, от надстройки до кормы, и даже на крышу с десяток вязанок закинул. Уж очень хорош был тростник, жалко оставлять.

Вернувшись в селение плоскоглазых, я перераспределил груз по двум плотам и подготовился к отплытию. Но на рассвете того дня, когда я собирался покинуть селение плоскоглазых, в Тихую заводь вошла двойка плотов Таурриммаса. Вместе с ним приплыл и Чхоппоттун. Переговорив с ними, я узнал, что они собираются выменять у плоскоглазых уголь на рыбью кожу и завтра же хотят отплыть назад, к Квадратному острову. У Таурриммаса было около пятидесяти тюков рыбьей кожи. Я, помнится, удивился даже, как он ухитрился столько скопить, – невыделанная кожа быстро плесневеет и становится ни на что не годной. Таурриммас был уверен, что обмен товаров не займет много времени, и я решил подождать. Поскольку груз у меня был не скоропортящийся, один день ничего не решал, а в доброй компании путь кажется короче…

Он слишком затягивает историю, подумал Раф. Либо ему нечего рассказать, либо он не решается говорить о том, что видел.

– Если бы я знал, что произойдет, я бы не медля уплыл. Потому что… Потому что я бы предпочел сейчас стоять вместе с остальными и слушать, вместо того чтобы самому рассказывать эту историю. Вы, – выставленным указательным пальцем Кумманнис обвел полукруг собравшихся на причале островитян, – вы сейчас слушаете меня и не верите тому, что я говорю. Вы знаете, что на Мелководье никогда ничего не происходит. А я теперь знаю, что это не так.

День был облачный, но теплый. Делать было нечего. Я лежал на крыше надстройки и смотрел, как по небу плывут белые облака. Иногда мне казалось, что облако напоминает что-то уже однажды виденное. Но, что именно это было, я не мог вспомнить. Очень странное, скажу я вам, ощущение. Я знаю сам предмет, на который облако похоже, но не могу вспомнить, ни как он называется, ни для чего предназначен. Поэтому я сам придумывал им название и применение.

Игра захватила меня настолько, что я не сразу обратил внимание на шум, доносящийся с плотов Таурриммаса, стоявших возле кроны плывущего дерева…

Заметив недоумение на лицах большей части слушателей, Кумманнис вспомнил о том, что мало кто из обитателей Квадратного острова бывал в Тихой заводи, и счел нужным объяснить:

– На самом деле, никуда эти деревья не плывут. Они растут со дна отмели. Длинные, гибкие ветви деревьев поднимаются вверх на пять-шесть метров, а случается, и выше, выгибаются и снова опускаются к воде. Когда волны шевелят стелящиеся по воде ветви деревьев, при взгляде со стороны кажется, что дерево и в самом деле куда-то плывет. Хижины плоскоглазых спрятаны под сводами ветвей плывущих деревьев. Туда можно и плот загнать, но лично мне не нравится зеленый полумрак и свисающие повсюду белые, похожие на толстых червей воздушные корни, что тянутся от веток к воде. Поэтому я всегда оставляю свои плоты снаружи.