— Ты чего это, аристократишка? — прищурился первый. — Издеваешься над светлыми идеалами?

— Нет, просто объясняю на доступном примере, — Бобшильд лениво покрутил бутылку. — Вот смотрите: сейчас мы все пьём одинаково паршивое вино. Это и есть ваш коммунизм. А в моём дворце…

— В БЫВШЕМ твоём дворце, — с нескрываемым удовольствием поправил его второй революционер.

— … В МОЁМ дворце, — с нажимом продолжил Бобшильд, — я пил " Сассикайя' урожая таких годов, когда вас ещё даже не было в проекте! Вы хоть представляете, как оно пахнет? Как будто ангелы нассали в бокал! Божественно!

Третий революционер невольно сглотнул.

— А женщины? — неожиданно подал голос четвёртый, самый молчаливый из всех. — У тебя там наверняка были шикарные женщины?

Бобшильд расплылся в улыбке.

— О-о-о, друзья мои! Если бы вы только видели мой гарем! Двадцать восемь красавиц, и каждая обучена искусству любви в лучших… эмм… учебных заведениях Европы. Блондинки, брюнетки, рыжие…

— И все с сиськами? — уточнил первый с таким видом, как будто проводил научное исследование.

— Разумеется! — Бобшильд раскинул руки, показывая наглядно. — Сиськи всех форм и размеров! А что, в вашем коммунистическом раю сиськи тоже будут общими?

Коммунисты нахмурились, явно пытаясь вспомнить, что там писалось в их учениях насчёт женских прелестей.

— Нет, ну это же другое, — неуверенно пробормотали они.

— Ага, другое, — отмахнулся Бобшильд. — В том-то и дело! У вас всё общее, кроме самого интересного!

Он уже собирался послать этих дебилов куда подальше и пойти страдать в свой номер, как вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался охранник.

— Господа! — выпалил он, задыхаясь. — Там… там…

— Что «там»? — лениво спросил Бобшильд. — Обед принесли? Надеюсь, сегодня не опять эта ваша капуста тушёная?

— ХУЖЕ!!! — заорал охранник. — Там… ТЕНИ!!! В БЕРЛИНЕ!!! НАПАЛИ!!!

Бобшильд поперхнулся вином. Тени?! Здесь?! В Пруссии?!

Аристократы-коммунисты повскакивали со своих мест.

— Тени?! — пробормотал один. — Это что, начало конца?! Старый мир рушится!

— Ура, товарищи! — заорал другой. — Скоро вся власть будет Советам! То есть, нам!

Бобшильд же замер. Он вспомнил Леоса. Тот ведь что-то такое говорил… Про ритуалы, про силу, про то, что Тени помогут ему захватить власть… Правда, для этого нужны были жертвы.

Бобшильд тогда не воспринял его слова серьёзно. У него и без того всё уже было на мази. Какое ему дело до того, что болтает этот сумасшедший фанатик? Но сейчас, когда мир вокруг рушился, когда он сам сидел в этой дыре…

«А что, если Леос не врал? — мелькнула в голове шальная мысль. — Что, если это — мой последний шанс вернуть всё?»

Он посмотрел на своих собутыльников-революционеров. Наивные болванчики… Жертвы!

— Господа! — Бобшильд резко вскочил, изображая на лице праведный гнев. — Вы слышали?! Тени наступают! Возможно, это наш шанс! Но для начала предлагаю как следует отметить это дело! У меня в номере припрятана бутылочка настоящего армянского коньяка! Старого, выдержанного! Не то что это пойло! Выпьем за нашу будущую победу! За мир-труд-май!

Революционеры радостно загалдели. Ещё бы! Настоящий армянский! Да они за такое готовы были хоть на самого канцлера с вилами пойти!

— Коньяк? — переспросил один. — А он точно не буржуазный?

— Самый что ни на есть пролетарский! — заверил Бобшильд. — Из запасов самого Карла Маркса! Он его лично прятал от прусской охранки!

Ну, тут уж устоять было невозможно. Перспектива выпить нормального коньяка быстро перевесила все их идеологические принципы.

Аристократы-коммунисты гуськом потянулись за Бобшильдом в его номер. Но там их ждал не коньяк.

Бобшильд, заперев дверь на ключ, достал из-под кровати старый, затупленный столовый нож и вилку с погнутыми зубцами (другого оружия в «элитной тюрячке» не водилось).

— Простите, ребята, — сказал он, облизывая пересохшие губы. — Но для великой цели нужны жертвы. Ничего личного. Просто ритуал.

То, что произошло дальше, лучше не описывать в подробностях. Скажем так: Бобшильд вспомнил все свои аристократические замашки… по части разделки дичи.

Революционеры, конечно, пытались сопротивляться. Но куда им, подвыпившим комнатным растениям, против бывалого князя, который в молодости провернул немало тёмных делишек.

Через несколько минут всё было кончено. Бобшильд, тяжело дыша и вытирая пот со лба (нарезка аристократов — дело утомительное), стоял посреди комнаты, забрызганной кровью. Перед ним на полу, в лужах собственной крови, лежали четыре трупа его недавних собутыльников.