– А ты?..

Он же еще не кончил, почему он спрашивает?

Горячая кожа Филиппа блестит от пота, все мышцы его атлетичного тела напряжены и наполнены кровью – твердые и упругие.

Впрочем, не только мышцы…

Он стаскивает презерватив, чтобы заменить его на новый. Я даже не успела заметить, когда он его умудрился надеть. Я вообще забыла о предохранении!

Вера, Вера…

Сама себе удивляюсь. Не хватало еще только залететь от этого хищника!

Гладкий упругий член притягивает к себе взгляд.

Тянусь, чтобы обнять его ладонью и почувствовать пульс под горячей кожей.

– По-моему, тут больше девятнадцати сантиметров… – удивляюсь вслух.

– С чего ты решила, что у меня девятнадцать? – недоуменно отвечает Филипп.

Его ладонь ложится поверх моих пальцев, сжимает их и вынуждает провести вверх вниз по крепкому стволу.

– Э-э-э-э-э… – господи, что бы придумать? – Да так! Показалось!

Судя по пронзительному взгляду, выкрутиться мне не удалось.

Но я забираю у него из пальцев презерватив и сама раскатываю его по члену, сжимая его так, что Завадич резко втягивает воздух сквозь сжатые зубы.

Толкаю его ладонями в грудь, опрокидывая на шелк простыней.

Покоренный хищник, распростертый подо мной – что может быть прекраснее?

Особенно такой – с острыми скулами, широкими плечами, жилистыми руками, которыми он сжимает мои бедра, пока я медленно опускаюсь сверху.

Стальные глаза сверлят меня, пробивая тоннель прямо в глубину мозга – так же, как его член пронзает мое тело. Мне кажется, я кончу просто от его взгляда.

Доминировать долго не удается – Филипп садится, отодвигаясь и опираясь на спинку кровати, придвигает меня к себе, и теперь мы сплетены телами тесно-тесно и так близко, как не получится ни в одной другой позе.

Я кожей чувствую, как колотится его сердце, его плоский живот прижимается к моему, его дыхание смешивается с моим, а когда я раскачиваюсь, приподнимаясь и опускаясь на его твердом члене, мне кажется, что мы становимся единым существом.

Я плачу. Уже не пытаясь сдерживаться, просто непрерывно плачу, потому что каждый его толчок пронзает остро и нежно, оглушительно и ярко, до смеха и слез, до перехваченного дыхания.

– Господи, как хорошо… – шепчу я, обессиленная еще одним оргазмом.

– А ты ломалась… – хмыкает Завадич.

– Это я должна платить тебе за такой секс, а не наоборот.

– Обязательно рассмотрю такой вариант карьеры.

Хочется вонзить в него острые ногти при мысли о том, что он – такой же с остальными женщинами.

С другими.

Которые могли бы тоже заплатить.

Или с теми, кому платил сам.

Кому дарил новый телефончик или браслет Картье.

С кем торговался – за раз, за ночь, за месяц…

Со всеми этими «особенно красивыми» девушками, которых увозил с собой из аэропорта, потому что по пути с самолета они ему приглянулись.

Неужели с ними тоже такие чудеса? А, Филипп Завадич?

Его поцелуи горят на груди.

Его запах въелся в кожу.

Его вкус – виски, карамель, соль – опасный, нежный, сложный.

– Есть хочешь?

– Ой! – вопрос застает меня врасплох. – Нет… Воды бы.

Филипп встает, оставляя меня на смятых простынях и, попутно стаскивая презерватив, отходит к стене, где за скрытой панелью обнаруживается бар, подсвеченный изнутри теплым янтарным светом.

Я выгибаюсь и потягиваюсь, наблюдая за тем, как он движется. Совершенные подтянутые мышцы, гармоничная фигура, длинные ноги и мускулистая задница. Наверное, тут у него целый спортзал спрятан, иначе как поддерживать такую форму?

У меня наконец появляется время, чтобы оглядеть спальню, куда хищник приводит своих жертв. Надо признать – он меня не разочаровывает. За изголовьем кровати вся стена – графитово-черная, из необработанного камня. Естественные трещины и прожилки – будто свежий разлом скалы. Напротив кровати – такая же фактура, но расколотая неровной трещиной, внутри которой вспыхивает огонь биокамина.

На полу – неровные темные доски окаменевшего дерева, будто тысячу лет пролежавшего в глубине болота. Кровать на массивных ножках накрыта меховыми шкурами и застелена серо-стальным шелковым бельем.