Наверное, я был совсем тупым, раз настолько доверял людям. Не надо было верить ни Хайми, ни кому-нибудь еще.

Я никогда не вспоминал об этом до сегодняшнего дня, но все всплыло в памяти после размышлений о моем сне. Это как-то связано с ощущением, что мисс Кинниан читает мои отчеты. В любом случае я рад, что теперь мне не нужно никого просить писать за меня. Теперь я могу сделать это сам.

Но кое-что я смекнул: Харриет ведь так и не вернула мне медальон.

Я выяснил, что такое тест Роршаха. Это тот самый тест с чернильными кляксами, который был перед операцией. Мне стало страшно. Я знал, что Берт попросит меня найти картинки, а я не смогу. Вот бы был какой-нибудь способ узнать, что за картинки там спрятаны. Может, там и нет никаких картинок? Вдруг это проверка: не настолько ли я тупой, чтобы видеть то, чего нету? От этих мыслей я разозлился.

– Итак, Чарли, – сказал он. – Ты эти карточки уже видел, помнишь?

– Конечно, помню.

По моему тону Берт понял, что я злюсь, и посмотрел на меня с удивлением.

– Что-то не так, Чарли?

– Нет. Просто меня бесят эти пятна.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Не из-за чего кипятиться. Это просто один из обычных тестов для исследования личности. Теперь я хочу, чтобы ты посмотрел на эту карточку. Что это может быть? Что ты на ней видишь? Люди видят в этих пятнах разные вещи. Скажи, что здесь изображено, по-твоему, – что тебе приходит в голову?

Я был потрясен. Уставился на карточку, а потом на него. Этого я никак не ожидал.

– Ты хочешь сказать, что в этих пятнах не спрятано никаких картинок?

Берт нахмурился и снял очки.

– Что?

– Картинки! Спрятанные в чернильных пятнах! В прошлый раз ты сказал мне, что все их видят, и хотел, чтобы я тоже их нашел!

– Нет, Чарли. Я не мог такого сказать.

– Как это? – заорал я. Из-за чертовых чернильных пятен я разозлился и на Берта, и на себя. – Именно так и сказал! Если ты достаточно умный, чтобы ходить в колледж, это не значит, что можно надо мной издеваться! Мне уже поперек горла, что все надо мной смеются, достало!

Не помню, чтобы я раньше так злился. Не думаю, что дело в Берте, но меня будто прорвало. Я перемешал все карточки Роршаха на столе и вышел. Профессор Немур шел по коридору, и, когда я промчался мимо не поздоровавшись, он понял: что-то не так. Они с Бертом догнали меня, когда я собрался спускаться на лифте.

– Чарли! – Немур схватил меня за руку. – Погоди минутку. Что произошло?

Я вырвался и кивнул на Берта.

– Меня тошнит от того, что надо мной все смеются. Вот и все. Раньше я, может, и не врубался, но теперь-то я знаю, и мне это поперек горла.

– Никто здесь над тобой не смеется, Чарли, – сказал Немур.

– А эти пятна? Раньше Берт мне говорил, что в чернилах спрятаны картинки, которые все видят, а я…

– Постой, Чарли, хочешь точно узнать, что именно говорил Берт и что ты ему ответил? У нас есть аудиозапись тестирования. Можем ее поставить, и ты точно узнаешь, о чем шла речь.

Я вернулся с ними в кабинет психотерапии со смешанными чувствами. Наверняка они посмеялись надо мной и обманули, когда я был слишком невежествен, чтобы понять, что к чему. Я был слишком возбужден от гнева, чтобы сдаться без борьбы.

Немур пошел за кассетой, а Берт объяснил:

– В прошлый раз я говорил почти те же слова, что и сейчас. Это регламент, каждый раз я должен повторять одно и то же.

– Поверю, когда сам услышу.

Немур и Берт переглянулись. Я почувствовал, как кровь снова прилила к лицу. Они смеялись надо мной. Но потом, прислушавшись к себе, я понял причину этого взгляда. Они не смеялись – им было ясно, что со мной происходит. Я вышел на новый уровень, и гнев и подозрительность стали моими первыми реакциями на окружающий мир.

Из магнитофона зазвучал голос Берта:

– А теперь я хочу, чтобы ты посмотрел на эти карточки, Чарли. Что это может быть? Что ты видишь на этой карточке? Люди видят разное в этих чернильных пятнах. Скажи, о чем ты думаешь…

Почти тот же тон, те же слова, что и минуту назад в лаборатории. А потом я услышал свои ответы – ребяческие, несустветная чепуха. И я безвольно опустился на стул возле стола профессора Немура.

– Это и правда я?

Я вернулся в лабораторию вместе с Бертом, и мы приступили к Роршаху. Медленно проходили одну карточку за другой. На этот раз мои ответы были другими. Я видел в чернильных пятнах всякие вещи. Вот пара летучих мышей вцепились друг в друга. Двое мужчин бьются на мечах. Я воображал то одно, то другое. Но даже теперь я чувствовал, что не испытываю к Берту прежнего доверия. Переворачивал карточки, проверяя, нет ли на обратной стороне чего-то, что я должен был заметить.