Вскоре после того как Франция заявила о подписании договоров, тулонский флот начал готовиться к выходу в море. Командование было возложено на графа д’Эстена, и британцы тут же начали строить догадки относительно его намерений. Поведет ли он флот к Бресту для соединения с главными силами или же возьмет курс на Америку? Этот вопрос и порожденные им противоречивые предположения бурно обсуждались на заседаниях кабинета в течение двух месяцев. Сандвич и адмирал Огастес Кеппель, командующий флотом метрополии, или «Великим флотом», как гордо именовал его сам Кеппель, с жаром утверждали, что Британским островам грозит опасность и что флот ни в коем случае не следует дробить на части. Они были одержимы идеей защиты родных островов — «нашей главной целью должна стать оборона дома», как писал в начале апреля Сандвич. Оба выступали против плана задержать д’Эстена в Гибралтарском проливе, так как в случае провала этой операции французские суда могли бы проскользнуть позади «Великого флота», завлеченного в Средиземное море, и обрушиться на побережье Великобритании [725] .

Джермен считал вторжение маловероятным и стремился предотвратить утрату военно-морского превосходства в Америке. Задержка тулонского флота в Гибралтарском проливе представлялась ему единственным разумным вариантом — вероятно, потому, что всеми его мыслями давно и прочно владела Америка.

Эти разногласия поставили короля и Норта перед сложной дилеммой. Они соглашались с тем, что французы в настоящий момент являются их главной головной болью, но ограничивать флот отечественными водами казалось им довольно странным способом борьбы с неприятелем. Если бы они поделили флот между Ла-Маншем и Гибралтарским проливом, это увеличило бы риск вторжения; если бы они этого не сделали, у противника оказались бы развязаны руки для устранения британского превосходства в Америке.

Между тем 13 апреля тулонский флот покинул родные берега и 16 мая миновал Гибралтарский пролив. За месяц, прошедший после отплытия д’Эстена из Тулона, король, Норт и большинство кабинета изменили свое мнение относительно оптимальной реакции на действия французов. В конце месяца вышел приказ об отправке тринадцати линейных кораблей под командованием адмирала Джона Байрона по прозвищу Джек Ненастье в подкрепление Ричарду Хау. Кабинет в тот момент был уверен, что д’Эстен направляется в Америку. Сандвич и Кеппель по-прежнему придерживались мнения, что д’Эстен намерен соединиться с брестским флотом, и им удалось поколебать уверенность короля до такой степени, что 13 мая тот приказал адмиралу Байрону задержать отплытие [726] .

Флот, парализованный нерешительностью короля, не двигался с места вплоть до 2 июня, когда фрегат «Прозерпина», дежуривший в Гибралтарском проливе, прибыл с известием, что 16 мая д’Эстен вышел в Атлантический океан и взял курс на Америку. Фрегат в течение двух дней следовал за д’Эстеном, чтобы окончательно убедиться, что действия французского флота не являются обманным маневром. Байрон получил приказ отплывать, но из-за встречного ветра не мог выйти в открытое море в течение еще одной недели. На пути через Атлантику его корабли попали в шторм, были рассеяны и получили серьезные повреждения, в результате чего эскадра достигла американских вод лишь в начале августа [727] .

Клинтон и адмирал Хау не знали об этих перемещениях кораблей, а Сандвич явно не торопился сообщить им, что скоро у них появятся гости из Франции. Раздосадованный тем, что ему не удалось помешать отправке части флота в Америку, он отказался выделить Джермену фрегат, который мог бы доставить в Америку известия о приближении д’Эстена. По мнению Сандвича, Джермен вполне мог обойтись и пакетботом. Джермен отправил сообщение с пакетботом, и 29 июня Хау узнал, что в ближайшее время д’Эстен должен появиться у американских берегов. Клинтон, заступивший на пост главнокомандующего английскими войсками вместо Уильяма Хау 8 мая, на следующий день получил приказ вывести войска из Филадельфии и отправить их в Вест-Индию и Флориду [728] .

Новый командующий, которому фактически велят распустить свою армию, обычно относится к этому без особого энтузиазма. Подобно большинству военных, Клинтон никогда не был доволен тем, что ему давали, и потому решил не расставаться с тем, что он уже имел, по крайней мере до тех пор, пока не будет завершен вывод войск из Филадельфии. Поэтому он не стал торопиться с отправкой восьмитысячного контингента на юг.

Джордж Вашингтон давно привык к регулярному исчезновению своих солдат — нередко задолго до истечения срока их службы. Но в 1778 году он был настроен намного более оптимистично, чем минувшей зимой, и не только потому, что узнал о договорах с Францией и ожидал поступления помощи. Более веская причина состояла в том, что за зимние месяцы, проведенные в Вэлли-Фордж, состояние его армии значительно улучшилось.

Место, известное как Вэлли-Фордж и традиционно ассоциируемое с тяжелой зимой 1777/78 года, находится в 20 милях к северо-западу от Филадельфии, там, где река Вэлли-Крик впадает с юга в реку Скулкилл. Вопреки названию, там нет никакой долины, а кузница (forge), где когда-то выплавлялось железо, была давно заброшена. Территория между реками Вэлли-Крик и Скулкилл состояла из ряда низких лесистых холмов и была примерно две мили в длину и милю с четвертью в ширину [729] .

Вашингтон выбрал для зимовки Вэлли-Фордж, руководствуясь тем, что это место было труднодоступным и что благодаря расположению на возвышенности и водным потокам его было легко оборонять. Оно находилось в отдалении от крупных населенных пунктов, но в то же время было не настолько отрезано от мира, чтобы армия не имела возможности следить за англичанами в Филадельфии. Как объяснил Вашингтон своим солдатам, на них лежит долг защищать Пенсильванию от ее «разорения врагами». В то же время он не хотел, чтобы его армия была обузой для тех областей штата, которые и так уже были переполнены беженцами, спасавшимися от наступающих войск Хау. «Человеколюбие воспрещает нам умножать их лишения», — говорил он своим солдатам, которые сами испытывали немалые лишения, включая голод. Отсюда выбор Вэлли-Фордж — места, имевшего удачное стратегическое расположение, удобного для обороны и находившегося в стороне от населенных мирными жителями областей [730] .