– Не пила я ничего, кроме коктейля, который ты мне принес. Вернее, не ты, а…

– Ага, значит, ты все-таки выпила с ним что-то.

– Там не было алкоголя.

– Ну конечно, там был только свежевыжатый сок. В Италии. Где даже за обедом пьют вино. Тем более, на шумной вечеринке. Тем более…

И тут я почувствовала, как всё скопившееся напряжение, что свернулось в тугую пружину внутри, вдруг начало прорываться наружу.

– Хватит! – закричала я. – Прекрати разговаривать со мной, как с ребенком или сумасшедшей! Я не больная на голову. И не подстилка, которая вешается на мужиков при первой возможности. Не желаю больше стоять у голой стены на допросе. Довольно, Род! Ты пережал. Ты…

И в это момент нас ослепил свет фар на встречке и раздался страшный удар.

Я очнулась в больнице. Муж сидел рядом и держал меня за руку.

– Ника, милая моя, любимая, дорогая. Ты пришла в себя. Какое счастье! – он целовал мои руки, шепча нежности.

А я вся сжалась в тугой комок. Потому что сразу поняла: это не он. Этот мужчина не мой муж. Я услышала чужую мелодию. Для меня люди звучат разными мелодиями. Каждый по-своему. Наверное, бог так компенсирует то, что все они выглядят для меня одинаково.

Род – это Вивальди, «Летняя гроза». Стремительная, яркая, чувственная. Вечно куда-то бежит и торопится. Налетела, как вихрь, заколдовала, подхватила и унесла, даже не спрашивая: хочешь или нет? Тебя просто несет вместе с этим вихрем.

Отец – «Болеро» Равеля. Идеальная, как робот, мелодия. Точно доходит до конца, не теряя ритма и ноты, добивается своего и начинает сначала. С ровным сердцебиением, с одной интонацией. Как конвейер, штампующий гайки, без сбоев и спотыканий.

Юра – Бах, «Ария на струне соль», более известная как «Воздух». Неспешная, медлительная, успокаивающая уже на первых аккордах. Но… предсказуемая и всегда одинаковая. Как космос, как звездное небо над головой. Просто то, что всегда есть и никуда не исчезнет. Без взлетов и падений, без вихря, как Род. Но и без давления, как отец и «Болеро». Светлая и хрустальная, вся на виду, как сам Юра. Но часто ли мы смотрим на звездное небо?

Там, в больнице, когда муж целовал меня, радуясь моему возращению из небытия, я поняла, что не так. Я не слышала «Летнюю грозу» Вивальди. В голове звучала совсем другая музыка.

«Танго смерти» Карла Дженкинса, «Палладио», которое ошибочно приписывают Вивальди. Боюсь этой мелодии. Всю жизнь боюсь. Она заставляет сжиматься от ужаса. От отчаянной тревоги. От запредельной красоты, которой нет в нашей жизни. Она оттуда, из другого мира, из ада или рая. Нет. Для рая она слишком яркая. Она из ада, манящего и ужасного.

Дождавшись, когда придет врач, я шепнула ему, что не знаю этого человека. Что это не мой муж. Мне, конечно, никто не поверил. Врачи говорили, что травма усугубила мою болезнь. И что потребуется время на восстановление. Отец немедленно нанял самого лучшего психиатра. И после трех сеансов я поняла, что нужно просто молчать. Мне никто не верит. И не поверит никогда. Этому незнакомцу каким-то непостижимым образом удалось обмануть моего отца и всех окружающих. Все в один голос твердили, что это мой муж, и что я просто схожу с ума. Не понимаю, как ему это удалось. Но факт остается фактом: я в ловушке. Выхода нет.

Я проснулась рано утром. Итальянское солнце способно разбудить даже такую заядлую сову, как я. Спальня была залита золотыми лучами. Деревянная кровать нагрелась от солнца. Свежие простыни упоительно пахли травами. Из открытого окна доносились пение птиц и аромат цветов. А главное: деревенская тишина, скроенная, как лоскутное одеяло, из птичьего щебета, скрипа старого дома и дуновений ветра, обволакивала меня успокаивающим коконом.

Этот дом мы с Родом купили за один евро. В Италии полно таких вымирающих городков, где можно купить дом почти даром. Боле того, муниципалитет еще и выдает ссуду на реставрацию недвижимости. Этой cсуды, конечно, не хватило на весь ремонт. Мы с мужем вложили в этот дом столько денег и сил, что проще было бы приобрести новый.

Но меня подкупило то, что дом буквально парил в воздухе на высоких холмах, куда не доносились звуки городка у их подножия. Санти-Козма-э-Дамьяно. Название городка звучит как музыка. Расположение невероятно удобное. Чуть более часа на машине до Рима и минут сорок до Неаполя. Учитывая нашу московскую привычку полдня тратить на дорогу, для нас с Родом это вообще не расстояния.

Этот дом стал моей башней из слоновой кости. Нигде мне так хорошо не работалось, как здесь. Роду вообще всё равно, где жить. Он или в поездках, или работает через интернет.

Я приняла душ, оделась и спустилась вниз, на кухню, прислушиваясь к ступенькам. Если хотя бы одна скрипнет, то сразу попрошу мужа заменить всю лестницу. Я очень чувствительна к звукам. Есть такие люди, с которыми не могу нормально общаться, потому что у них очень резкие голоса. Как бензопила. Мои уши сворачиваются в трубочку.

Ненавижу скрип ступеней. Есть в нем что-то зловещее и пугающее. Я сначала хотела сразу заменить лестницу. Но она из старого дерева и украшена такой красивой резьбой, что мне стало жаль портить вещь, которая придает особую атмосферу дому. Ступеньки отремонтировали. И после этого я раз десять подряд спустилась вниз и поднялась на второй этаж, проверяя, не скрипит ли она. Муж не мог упустить возможность посмеяться надо мной.