Лана не договаривает, замирает как вкопанная при виде меня.

Переводит взгляд с Артура на меня и обратно.

С моего лица сходят все краски. Неплохо муж устроился. Думал уломать жену-клушу на нужные ему условия и тут же отпраздновать это дело с любовницей? Даже не постеснялся ее пригласить вслед за мной…

Ну скотина!

Я встаю и, едко усмехаясь, интересуюсь у Ланы:

— Что, все рейсы на самолеты отменили? И поезда тоже не ходят? На крайний случай есть еще автобусы, если ты не в курсе.

— В смысле? — хлопает ресницами-веерами Лана.

Через несколько секунд до нее наконец-то доходит, как она пела про то, что уедет из города, и она густо краснеет.

— Я не…

— Мне не нужны твои оправдания, — бросаю хлестко, — оставь их при себе.

Поворачиваюсь к Артуру:

— Посоветуй своему секретарю более грамотно планировать время для встреч. И знаешь что, милый, — передразниваю голос Ланы, — цивилизованно у нас, похоже, не получится.

В глазах Ланы мелькает что-то похожее на смущение, но быстро сменяется превосходством, когда она понимает, что Артур на ее стороне.

Он встает вслед за мной и быстро подходит к ней, загораживая ее своей широкой спиной.

Я не скрываю усмешки. Неужели боится, что я наброшусь на его любовницу и выцарапаю ее накрашенные глаза?

— Ева, ну зачем ты продолжаешь? Я ведь все тебе объяснил, — темнеет взгляд мужа.

Злится. А меня вот вообще трясет от ярости. Я столько лет строила семью с ним, и что в итоге?

— Все решено, — продолжает Артур тем снисходительным тоном, который я теперь просто ненавижу.

— Решено? — хмыкаю. — Кем? Тобой?

— Да, — кивает муж. — Машина — хорошая компенсация.

Из горла вырывается истерический смешок.

Компенсация? Вот как он это называет?

Я смотрю на них обоих. Артур защищающим жестом приобнимает Лану за талию, и меня захлестывает такая волна отвращения и боли, что темнеет в глазах.

Он уже явно распланировал свою счастливую жизнь с любовницей в нашем доме.

Интересно, Лана уже примеряла мою кухню? Выбирала, какие шторы повесит вместо моих? Или и вовсе разрушит все до голых стен, чтобы сделать ремонт с нуля?

— Ты… — Я не мигая смотрю на мужа, и у меня перехватывает дыхание от злости. — Ты правда думаешь, что можешь вот так просто заменить меня на молоденькую версию и выкинуть из жизни с жалкой подачкой?

Лана демонстративно закатывает глаза, будто я устраиваю недостойную сцену.

О да, конечно, ей не понять. Она думает, что навсегда останется молодой и желанной, что их любовь — особенная, не такая, как была у меня с мужем.

Бедная дурочка. Лет через десять, а то и раньше, Артур заменит ее на кого-то помоложе и вышвырнет на улицу так же, как делает сейчас со мной.

— Давай без сцен, — повышает тон муж. — Дом останется мне, и точка. Надо будет, найму лучших адвокатов. Но не советую тягаться со мной, Ева.

Адвокаты, тягаться… Вот как он заговорил.

Воздух становится густым, как желе. Я не могу вдохнуть. В ушах нарастает звон, будто кто-то ударил в огромный колокол прямо над головой.

Помню, как мы въезжали в этот дом. Артур на руках внес меня через порог, мы смеялись как дети. Помню, как спорили о цвете стен, выбирали мебель... Каждая царапина на паркете — история. На дверях в спальнях Паши и Полины до сих пор красуются отметки их роста…

Ком в горле растет, превращается в камень. Хочется кричать, но голос не слушается. В висках стучит кровь, перед глазами плывут темные пятна.

Как. Он. Может? Как может стоять такой спокойный, такой отстраненный, рядом с этой... этой девчонкой, которая годится ему в дочери?

Меня начинает тошнить. Это уже не просто предательство — публичная казнь. Артур даже не попытался договориться нормально, не попросил Лану выйти, просто поставил меня перед фактом, как увольняемую секретаршу.

Вся наша совместная жизнь уместилась в одну фразу о «хорошей компенсации».

Ноги подкашиваются, но муж даже не дергается поддержать, хотя видит, каково мне. Стоит, засунув одну руку в карманы дорогих брюк, а второй приобнимая Лану. Смотрит сквозь меня, словно я уже призрак, словно меня уже нет.

И это, пожалуй, больнее всего. Не сам факт измены, не унизительная «компенсация», а эта отстраненность. Будто выключили свет, и человек, которого я знала столько лет, исчез, оставив вместо себя равнодушного незнакомца.