— А как же вы узнали-то? — задал странный вопрос Кузьма

Фёдор похолодел, переспросил:

— Что узнал, Кузьма?

— Да как же это, княжич, батюшка-то ваш совсем плохой, да вовремя вы, ждал он вас, всё про вас спрашивает, когда в себя приходит, — проговорил Кузьма

— Как матушка? — встревоженно спросил Фёдор

— Слава богу, княгиня Анна Михайловна с братом вашим у вашего батюшки. Княжна Софья у себя закрылась, — привычно ответил старый дворецкий. Старость старостью, а дело своё Кузьма знал.

— Так веди к отцу, не будем ждать, — сказал Фёдор, теперь испугавшись, что не успеет.

Пальто сбросил на банкетку, стоявшую здесь же возле входа и пошёл за Кузьмой. Но вскоре понял, что Кузьма как бы ни торопился, быстрее идти не сможет и перепрыгивая через ступеньку побежал, а вслед ему донеслось:

— Зелёные покои, княжич

И уже себе под нос, старик, улыбаясь пробормотал: — «Всё такой же, оглашенный»

Фёдор подбежал к дубовым дверям, обрамлённым рамой, обитой зелёным бархатом, и осторожно открыл дверь. В комнате было светло, это был небольшая гостиная, расположенная перед спальней, за столом сидела не старая ещё и красивая женщина.

— Мама — выдохну Фёдор

Женщина подняла голову, усталое лицо её с тёмными тенями, залёгшими под глазами, озарилось радостью.

— Феденька, ты? Радость-то какая, — и будто бы ослабев внезапно, она, попытавшись встать, снова осела на стул.

Фёдор прошёл в комнату, опустился на пол, обнял мать и уткнулся кудрявой головой матери в колени.

— Фёдор, Фёдора позови, — вдруг раздался из спальни голос отца

Княгиня вздрогнула: — Снова в себя пришёл

Фёдор поднял голову, посмотрел на мать, та продолжила:

— Как в себя приходит, так тебя и зовёт

— А что с ним? — спросил Фёдор, где-то в глубине души зная, что скажет мать

Но вместо ответа, княгиня Анна Михайловна ещё раз провела рукой по непокорным кудрям и сказала:

— Иди, покажись отцу, он сейчас сможет говорить, у него и спросишь

Фёдор поднялся и увидел, выходящего из спальни отца брата.

Увидев брата, Роман Троекуров устало улыбнулся:

— Федька, ну наконец-то, мы тебя по всей Россиме разыскиваем.

Голос брата, как и весь его вид тоже был усталый. Фёдор было дёрнулся поговорить с братом, но тот отстранился и сказал:

— Сперва иди к отцу, неизвестно надолго ли он пришёл в себя.

Фёдор вошёл к отцу в спальню. Князь Иван Иванович Троекуров лежал на большой кровати, под спину ему были подложены подушки, отчего казалось, что он не лежит, а полусидит.

Поначалу Фёдор даже не узнал его. Из здорового, мощного, не старого ещё мужчины, отец превратился в болезненно худого старика. Некогда чёрные волосы, а теперь наполовину седые, неаккуратными прядями обрамляли влажное от пота лицо. Хриплое дыхание вырывалось из лёгких. Было видно, что болезнь взяла над главой рода Троекуровых вверх.

— Фёдор, ты ли это? — тяжело, с трудом проговорил Иван Иванович, попытался поднять руку, но она только шевельнулась и осталась лежать поверх одеяла, — подойди.

Фёдор подошёл ближе к кровати, отец чуть склонил голову: — Сядь, сын.

От слова «сын» в груди Фёдора шевельнулось какое-то тёплое, давно забытое чувство принадлежности семье.

Иван Иванович снова прикрыл глаза, будто бы собираясь с силами. Фёдор обратил внимание на то, какими худыми стали даже большие и сильные руки отца.

— Отец, что случилось? — спросил Фёдор

— Это откат случился, — тихо сказал старший Троекуров, снова приоткрыл глаза, взглянул на сына и пояснил, — нельзя было нам играть в такие игры Федя. Княжеская клятва империи и императору не просто так давалась, она на весь род ответственность налагает.

— Я виноват, — сквозь зубы вытолкнул из себя Фёдор

— Виноваты мы все, сынок. Не вини только себя, — сказал князь, — я с себя вины тоже не снимаю. Надо было заранее тебе разъяснить, а я всё надеялся на что-то. А как император погиб, так и началось. Недавно был момент, вроде стало полегче, потом всё снова вернулось. Это проклятие, его просто так, как простуду не вылечишь.

Отец тяжело вздохнул, на миг в глазах его сверкнула прежняя ледяная синева, убирая болезненную тусклость, и он произнёс:

— Просьба у меня к тебе будет, Фёдор. Тяжелая просьба.

Иван Иванович замолчал, словно бы собираясь с мыслями

— Я слушаю, отец, — сказал Фёдор

Князь продолжил:

— Если сейчас я передам род твоему брату, проклятие убьет его. Но я не могу оставить род без головы. Иначе не станет рода Троекуровых. И я, Федя, хочу тебя попросить, возьми на себя это бремя.