Шрифт:
По юридическому адресу: Москва, Большая Дмитровка, восемь, подъезд пять, четвертый этаж – числилась компания «Пятый угол».
Компания «Пятый угол», как выяснил Петренко в ходе дальнейшего поиска, занималась поставками в Россию программного обеспечения. Налоги платила аккуратно, но в явно заниженных размерах. В числе работающих в фирме значилось трое: генеральный директор, коммерческий директор и главный бухгалтер. «Мерзавцы! – мимоходом подумал о хозяевах «Угла» Петренко. – Явно ведь больше у них на фирме народу! От налога на фонд зарплаты уходят, ворюги! Куда только налоговая инспекция смотрит!»
Он выписал фамилии тех троих, кто официально трудился в «Пятом угле», затем выяснил на них установочные данные.
Каждый из них, кроме бухгалтерши-женщины, мог оказаться таинственным Козловым. Помимо того, там, в этом «Углу» (или «Угле»?), запросто имели возможность трудиться иные, вовсе не учтенные личности – и любой из них опять-таки имел шанс явиться таинственным издателем.
«Вот бардак! – опять выругался про себя Петренко. – При Советской власти такого не было! Каждый сверчок сидел на своем шестке, и все знали, что за сверчок и на каком шестке сидит! Человека можно было найти без всяких компьютеров за пять секунд!»
Перед демократическим хаосом даже самые совершенные поисковые системы Комиссии оказывались бессильными.
Без всякой веры в успех Петренко пробил фамилию-имя-отчество Козлов Иван Степанович через картотеку лиц, совершивших преступления, а также находящихся в розыске. Затем через картотеку членов ОПГ – организованных преступных группировок. Как и следовало ожидать, Иванов Степанычей Козловых в общей сложности числилось в этих картотеках много – более четырех десятков.
Подполковник вывел список преступников Козловых на печать. Можно, конечно, покорпеть над ним и методом простого логического исключения откинуть фамилий тридцать пять, а потом заняться с оставшимися. Но сия кропотливая работа имела смысл лишь в том случае, если Козлов – настоящая фамилия подозреваемого. И при этом он числился в списках, то есть когда-то преступал закон или же был близок к тому. Однако ни в том, ни в другом Петренко вовсе не был уверен.
Что оставалось делать? Подполковник откинулся на старом скрипучем стуле, возвел очи горе и задумался.
Вдруг неожиданная идея пришла ему в голову. «А почему, собственно, только один Данилов?» – пробормотал он вслух.
Чтобы проверить свою парадоксальную догадку, Петренко надо было испрашивать разрешения у начальника Комиссии генерала Струнина или, что еще хуже, у его заместителя полковника Марголина. Даже его, подполковника КОМКОНа, полномочий не хватало, чтобы получить доступ к донесениям негласной агентуры ФСБ.
Петренко еще раз обдумал свою идею. Она выглядела неплохой. Ну, что ж, раз надо в интересах дела звонить в выходной на дачу к начальству – ничего не поделаешь, придется звонить.
Наташа привела меня в кабинет отца. Здесь у окна, наглухо задраенного пыльными портьерами, помещался обширный стол с компьютером. Две стены до самого потолка занимали книжные полки. Когда бы не нехватка времени, я с удовольствием бы в них порылся. У третьей стены помещался столь же высокий, что и полки, однако наглухо закрытый шкаф.
Наталья раздернула занавеси – тусклый свет пасмурного утра проник в кабинет. Затем она отворила шкаф и торжествующе произнесла:
– Вот!
На полках, сверху донизу, лежали газетные подшивки.
– Давай искать!
Каждая полка была снабжена, словно в библиотеке, названием газеты. Наташа принялась просматривать их:
– «Известия», «Коммерсант», «Сегодня», «Новая газета»… А! Вот и «Молодежные вести»… Какой нам нужен месяц? – деловито спросила она. – Январь, говоришь? Вот и январь…
Она достала с полки подшивку.
Я был потрясен.
– Но зачем?..
– Будем искать!
– Я не о том. Зачем твой папаня эти подшивки делает?!
– Но он ведь журналист!
– Но ведь есть же Интернет!
– Мы ему с мамой то же самое говорим. А он отвечает, что он – человек старой закалки. Привык работать с натуральной бумагой… Впрочем, со следующего года он нам торжественно обещал освоить сеть.
– А потом он подшивки куда девает?
– Отвозит на дачу. Хранит еще три года, а после сжигает… Эй, мы базарить будем или искать?
– Искать, – сказал я, хотя очень слабо верил в успешность нашего мероприятия.
– Тогда рвем подшивку пополам и смотрим. Как оно выглядело, твое объявление?