— Давай, врубай время обратно! Дай спокойно отдохнуть! — крикнул я куда-то в небо.

— Я вообще-то тут, — послышался голос из-за плеча.

Резко повернувшись, я увидел ту самую орущую чайку. Застывшую в воздухе с растопыренными крыльями, словно игрушка-балансир.

— Б. Г.-кун? — с недоверием спросил я.

— Ну да, а что? — удивилась чайка.

— Ты же человеком был, какого хрена ты птица?

— Кем хочу, тем и становлюсь, моя история, — ответила чайка. — Давай, доставай записку, приключения ждут.

— Не буду.

— Нет будешь.

— Неа.

— Ты же понимаешь, что я специально выдумал эту ситуацию, чтобы в очередной раз сломать четвертую стену? И ты на самом деле всегда делаешь то, чего я захочу? — иронично спросила птица.

Выглядело это, кстати, пиздец как крипово, она даже клюва не раскрывала, просто висела в воздухе на уровне моих глаз и вела беседу.

— И не волнуйся ты так, как будто в первый раз, — добавила чайка.

В следующий момент я увидел себя с клочком бумаги в руках, который гласил:

'Каноничное событие! Защити честь дамы на свидании! (Можно игнорировать Женевские конвенции).

Твой,

Орущий чайкой, пока это пишет,

Б. Г.-кун'

— Блять, будто бы мы эти конвенции когда-то соблюдали… — выдохнул я, пряча записку в карман, чтобы разморозить течение времени.

Все снова пришло в движении. Стук приборов, шум реки, негромкие разговоры гостей, в которых я безошибочно услышал ту самую фразу.

— Кто пустил сюда этого нищеброда? В Москве все так плохо? — донеслось от одного из столов.

Ага, вот и источник проблем. Компания из пяти крепких парней, которые сидели, нахально развалившись на своих стульях. Один из них поднял руку и нетерпеливо щелкал пальцами, что было верхом неуважения к обслуживающему персоналу, если так подумать. Ну, конечно же, по одежде этих мудаков было видно, что они из высшей аристократии и все вокруг для них — халдеи. Кстати, форма на них была одинаковая, что навевало некоторые мысли.

Ну ничего, сейчас развлечемся. Я аккуратно встал со своего места и, внимательно посмотрев на притихшую Лилит, развернулся в сторону говоривших. Б. Г.-кун хочет каноничное событие? Будет ему каноничное событие.

— Эй! Уебаны! — крикнул я через всю террасу, привлекая внимания компашек. — Есть что обсудить или зассали?

И демонстративно сплюнул на землю.

Вы спросите, чего я был такой дерзкий, если это мне надо было защищать честь Лилит, а не ей мою?

Все очень просто. Еще до того, как встать, я заметил вдали знакомую усатую фигуру, которая вела на поводке самую страшную тварь из всех, что мне доводилось встречать в обеих жизнях. Бубна, как и планировалось, привез Стивена, а значит этим пяти красавчикам безоговорочно пиздец.

Глава 12

Княжич Долгоруков и граф Воронцов уже как минут пятнадцать гоняли чаи.

— Я вообще удивлен, что вы решили заглянуть, Константин Алексеевич, — сказал Долгоруков.

— Ну что вы, Андрей Петрович, — усмехнулся граф, аккуратно ставя армейскую никелированную кружку на столик.

Нормального сервиза для приема гостей у Долгорукова на территории гимназии не было, да и не стремился он пускать пыль в глаза другим дворянам. Все знали, что он аскет и вояка, так что сам факт того, что он отправил помощника за кипятком и чайным листом — уже достижение.

Ситуация была непростая. С одной стороны — Андрей Долгоруков имел титул княжича, но при этом служил в чине штабс-капитана. Граф Константин Воронцов же был значительно старше Долгорукова и работал в канцелярии Его Величества, а кое-кто и поговаривал, что он имел отношение и к тайной полиции. Одно было доподлинно известно — по чину отец Валерия Воронцова уже дослужился до тайного советника и был свободно вхож в любые помещения Зимнего. В том числе, как твердили слухи, в кабинет и покои Его Величества.

Мужчины же, дабы не доставлять дискомфорта друг другу, сразу чины отбросили и обращались по имени-отчеству, что значительно упростило их беседу.

— Я думал, вы сейчас в Петербурге, — прямо заявил Долгоруков. — Но рад, что сумел встретиться. Дядя очень хорошо о вас отзывался.

— Без него на службе стало тяжеловато, — согласился Воронцов, — но не сказать, что в канцелярии по нему сильно скучают. Все же, характер у него непростой.

— Ну, все мы не без причуд, — пожал плечами Долгоруков. — Вы удовлетворены состоянием сына?