— А, это ты, девонька. Что-то случилось?

— Да как-то... с завтраком мы не подружились, — дипломатично отвечаю я, стараясь не выдать, как сильно урчит живот от аппетитных запахов.

— Ох, знаю я эти Клотильдины штучки, — качает головой Марта, вытирая руки о передник. — Садись-ка вот сюда, к печке поближе.

Она достает из печи свежие булочки, золотистые, пышные, источающие умопомрачительный аромат. Наливает в большую кружку горячего молока с пенкой.

— Ешь, пока теплое. А то совсем отощаешь. Вон какая худенькая...

Булочки такие вкусные, что я не могу сдержать стон удовольствия. Воздушное тесто тает во рту, а внутри начинка из яблок с корицей. Марта довольно улыбается, глядя, как я уплетаю уже вторую:

— Вот так-то лучше. Нет уж, у меня на кухне голодным никто не останется. Даже если Клотильда против.

Я заканчиваю со второй булочкой и помогаю Марте с тестом: оно мягкое, шелковистое, так и просится в руки.

Припоминаю, что у Марики, в отличие от ее одаренной сестры, есть ни к чему не приспосабливаемой магия: магия разделения. Ну вот и куда ее приспособить можно? Я напрягаю память, нахожу в груди теплеющий центр и для эксперимента помогаю разделить молоко на сливки и обезжиренную часть.

Когда это выходит, я даже испытываю определенный азарт: будь у меня такая в прошлом мире, это ж сколько процессов можно было ускорить! Марта качает головой и, лукаво прищурившись, говорит, что будет меня чаще приглашать на кухню.

Мы мирно беседуем о пустяках, и на душе становится легко и спокойно. Как будто я дома, в гостях у доброй тетушки...

Идиллию нарушает ворвавшаяся на кухню взъерошенная Улька. Щеки раскраснелись от мороза, платок сбился набок:

— Беда! В городе свечей нет совсем! Ни в одной лавке! Все обошла — нигде нет! А его величие только восковые признает, сальные на дух не переносит… — она устало и обреченно плюхается на скамью. — Меня ж Клотильда со свету сживет!

Я вижу, как у нее начинают трястись губы, а на глазах появляются слезы. Ну, Клотя! Ну запугала девчонку!

— Что за безобразие такое? — качает головой Марта. — Раньше-то хоть старый свечной мастер делал свечи. А как он умер, так и все. Не завезли нам свечей, теперь хоть что — весь город без свечей останется.

— Клотильда уже все уши прожужжала, — всхлипывает Улька, закрывая лицо руками. — Что делать-то будем? К вечеру темнеть начнет…

Да уж… ситуация. Хотя…

— Погоди, Улька. Ты же говорила, что это дом свечного мастера?

Должен же быть выход какой-то? Я, конечно, понимаю, что городок небольшой, расположен, считай, на полуострове, к которому особо нет путей. Но чтобы вот так оставить всех жителей без нормальных свечей?

— Да я уже все возможные места для хранения обыскала, — тяжело вздыхает Улька.

— Ладно, готовых нет, а запасы воска? Есть? — спрашиваю я.

Если все есть, то криво-косо, но уж извернемся сделаем. Придумаем что-то. К тому же дракон просил “нормальные” свечи, а не “красивые”.

Улька удивленно смотрит на меня, явно не успевая за ходом моих мыслей.

— Идем искать, — я вытираю руки и ободряюще деловито улыбаюсь.

Наверное, мой вид совсем не соответствует безвольной игрушке дракона, но уж как есть. Я не привыкла опускать руки. Тем более не тогда, когда это может дать Клотильде повод насладиться унижением других.

— А, — спохватывается Марта, когда мы уже почти выходим из кухни. — Вот, держи. Птичке твоей.

Она достает небольшой сверток и протягивает мне.

— Спасибо, — улыбаюсь я ей.

Руди точно будет рад. Но вот что с его раной делать, я пока не придумала…

Мы проходим во флигель, я по дороге забегаю к сове оставить еду. Он довольно ухает и сверкает на меня своими глазищами. “Вкусно пахнет”, — произносит Руди, хватает еду и отворачивается.

Ну, конечно, можно было и спасибо сказать, но будем считать, что у кого-то с воспитанием беда.

Мы с Улькой идем дальше вдоль коридора флигеля, мимо комнаты, в которой меня хотела поселить Клотя (я вообще не понимаю, откуда здесь эта спальня), нескольких явно подсобных помещений к прочной дубовой двери с латунной ручкой.

— Это мастерская старого мастера, — говорит Улька, поворачивает два раза ключ в замке и, уперевшись обеими пятками в пол, с трудом открывает дверь.

Петли противно скрипят, и я поспешно оглядываюсь, не услышала ли кто. Клоти тут еще не хватало.

В нос бьет застоявшийся запах воска и пыли. Небольшое помещение тонет в полумраке: только через два узких окна под потолком пробиваются косые лучи света. Улька чиркает огнивом и зажигает прихваченный с собой огарок сальной свечи. Надо бы мне тоже научиться пользоваться им.