Главное, чтобы она выполнила обещание и показала, что никакого сопротивления с его стороны не может быть. Да, он все видел, как она или члены клана обращались с другими воинами и самим принцем, но хотел почувствовать на себе и уже успокоиться.

Пока госпожа (о, с каким удовольствием он произносил это слово!) разбиралась с Яром, Тор нарочно даже не поворачивался – чтобы не завидовать.

А потом госпожа приказала ему встать.

Она переменилась вмиг: от нежной улыбки не осталась и следа, только хищная ухмылка. Эти тягучие слова, медленные крадущиеся движения… Если бы у него не были сбриты волосы, наверняка те встали бы дыбом от полыхнувшего чувства опасности, зато морозная колкая волна прокатилась по позвоночнику, рукам, заставляя сжать кулаки и сглотнуть, невольно напружиниваясь в ожидании нападения. Привычка, натренированность… Но, как бы он ни ждал, все равно среагировать не успел.

Смазанное темное движение, ужасный толчок в грудь (словно камнем врезали, при этом почему-то не сломав ребра), от которого он пролетел чуть не полкомнаты, позорно свалившись на пол и едва успев подставить руки хотя бы, и перехват в самом начале движения, когда он только начал подниматься.

И да, как он и думал, это было потрясающее ощущение: хватка сильных пальцев на шее, заломленная рука, трещавшая так, что звук отдавался в ушах, и насмешливый шепот в ухо. Вообще, конечно, ему и этого вполне хватило бы, но захотелось дернуться чисто из духа противоречия. Ох! А вот рука на горле ему понравилась еще сильнее. Настолько, что все тело стало ватным и обмякло: ни о каком сопротивлении больше речи не шло. Даже если бы он еще хотел. Ну, почти все тело обмякло – в одном конкретном месте, так наоборот, напряглось до боли. А потом еще немножко, потому что… Ее приказы. Стыд от осознания, каким его видит брат. Поза. Откровенные вопросы. И забота, да.

Дальше он помнил уже совсем смутно – впервые воплощенные желания, ощущения настолько захватили, что Тор, наверное, давно бы уже кончил, если бы ему не запретили. Кто бы знал, что клятву верности можно использовать таким образом! Впрочем, его все абсолютно устраивало. Правда, хотелось немножко больше интенсивности… боли. Ведь Лита говорила, что ей это нравится, а по факту обошлась обычными царапинами. Да, глубокими и саднящими, но больше будоражащими, чем болезненными. Может быть, потом?

Нет, ему все нравилось! А уж когда острые коготки впились в бедра, а член погрузился в теплый рот… глубоко, очень глубоко… Тор решил, что так тоже отлично. Хотя госпожа потом заставила его здорово испугаться, демонстративно надавив на беззащитную плоть клыком. И орал он именно от страха – боль была, как обычно, острой, но мгновенной, стремительно перетекающей в запредельное возбуждение. Что ж, оказывается, страх не меньше боли щекочет нервы. И мучительное желание запрещенного удовольствия только подстегивало ощущения.

А потом он лишился этих сумасшедших ощущений. Ненадолго, как оказалось, но первое разочарование ударило слишком сильно. И вдогонку накрыло пониманием, что Яр сейчас вдруг оказался слишком близко, смотрит на него с такого стыдного ракурса, что к щекам поднялась удушливая волна смущения. Правда, взгляд брата оказался таким же одурманенным, как наверняка и у него, что немного успокаивало.

И снова стало не до стыда или прочих самокопаний, потому что госпожа оказалась вдруг еще более раздетой, а ее потрясающе умелый рот вернулся к тому, на чем прервался. Хотя, наверное, он немного завидовал Яру, потому что рот и язык – это хорошо, но и теплая теснота ее лона была безумно желанна.

Тор терялся в своем удовольствии, все затапливающим его, но никак не выливающимся через край. Казалось, что он не выдержит, захлебнется… однако почему-то до сих пор продолжал барахтаться и дышать.

В какой-то момент Яр, периодически то находивший его взгляд, то зарывавший глаза, вдруг выгнулся с громким стоном, а потом резко обмяк, заставив удивиться и позавидовать – ему-то разрешение кончить никто не давал. Хотя он был уверен, что у побратима такой же приказ, но, видимо, ошибся.

Лита с довольной улыбкой (Тор даже считать перестал, в скольких оргазмах выгибалась их ненасытная госпожа на бедрах Яра) легко поднялась и облизнулась. Странный костюм хоть и разошелся до самого паха – и, судя по всему, дальше, – странным образом продолжал прикрывать большую часть тела. Во всяком случае острые вершинки грудей прекрасно угадывались под тонкой тканью, но ореолу видно не было. Меж тем госпожа прижалась спереди, обхватив его лицо ладонями и притянув к себе.

– Ну что, милый, хочешь кончить? – И он бы непременно кивнул, потому что рот попросту пересох от стонов, чтобы выразить согласие внятно, но… – Или мы еще немножко поиграем, но уже с болью? Это будет приятно.

Такое возможно? Как-то Тор думал, что боль – это боль, он просто хотел ее почувствовать, чтобы именно женщина, которая сможет властвовать над ним, причиняла эту самую боль… Но приятно? Разумеется, он хотел узнать, как это возможно!

Он резко кивнул, потом испугался, что его могли неправильно понять, открыл рот… Который Лита тут же поцеловала, давая ощутить его собственный вкус на ее языке, а потом отстранилась и тихонько рассмеялась:

– Я тебя поняла, не переживай, малыш.

Это ее «малыш»… И смешило (ну какие они с Яром малыши, если рядом с ними именно она выглядит крохой?!), и немного возмущало, и возбуждало от чувствующейся в тоне нежности, и заставляло стыдиться этих своих эмоций. Но мысль мелькнула мимолетно, потому что Лита вновь ускорилась, смазанной тенью метнувшись к стеллажам вдоль одной из стен, а буквально через пару вздохов он почувствовал хлесткое, но несильное прикосновение кожаных полос к спине.

Совершенно безболезненное (уж они с братом знали, что такое порка плетью в наказание), немного этим разочаровывающее (ведь она обещала), но странным образом теплое. И это тепло растекалось по спине с каждым новым ударом, расплескиваясь на ноги и руки, огибая тело по бокам и скапливаясь в животе. А потом проваливаясь в пах, в член с яйцами, и так трещащие от потребности кончить. Вскоре Тор громко стонал, а после и кричал – именно от этого мучительного желания разрядки, потому что обещанной боли так и не было. Вместо нее по спине растекался все усиливающийся жар, да тело почему-то бросало вперед, словно от силы удара. Но, наверное, ему казалось – с определенного момента он уже не мог поручиться, что правильно воспринимает реальность.

И наконец…

Тонкое тело, прижавшееся сзади, показалось ледяным и принесло облегчение уже горящей огнем спине, изящные, но сильные руки обняли – одна поперек груди, а вторая за горло, заставляя выгнуться, – и уха коснулся мягкий поцелуй.

– Кончай, сладкий. Сейчас.

Он успел со стоном облегчения расслабиться, а потом мир погрузился в ватную тьму – уютную, невесомую, безопасную…

Пришел в себя, а вернее, проснулся Тор уже утром, обнаружив себя лежащим на животе на одной половине огромной кровати. На второй лежал Яр и задумчиво на него смотрел. А Литы нигде не было.