Я задумался. С одной стороны, Елена имела полное право отказаться. С другой…

— Луи прав, — сказал я наконец. — Такие исследования действительно могут принести огромную пользу. И не только для изучения скверны. Если ваши растения обладают целебными свойствами, мы могли бы начать их культивировать в безопасных условиях.

Лицо Елены помрачнело:

— Вы тоже против меня?

— Я за разумный подход, — ответил я мягко. — Никто не заставляет вас проходить болезненные процедуры. Но несколько анализов крови…

— Несколько? — переспросила Елена подозрительно.

— Ну, может быть, чуть больше, — признался Луи. — И небольшие образцы тканей для биопсии…

— Образцы тканей?! — взвилась Елена.

— Совсем маленькие! — поспешно добавил Вийон. — И совершенно безболезненно! Современная медицина творит чудеса! Особенно под нашим присмотром!

Елена поставила чашку на перила крыльца и скрестила руки на груди:

— Вот именно присмотр Вийонов, пожалуй, тревожит меня больше всего! Молодой человек, я прожила тысячу лет, не позволяя никому себя резать. И начинать не собираюсь.

— Но ради науки… — начал было Луи.

— Ради науки пусть режут тех, кому это нравится, — отрезала Елена. — А я хочу спокойно доживать свой век.

Я понимал её нежелание и не хотел заставлять силой. Как минимум потому, что она единственная выжившая Рихтер, пережившая резню тысячелетней давности, не считая наших студентов.

И то, как она справилась с этим выживанием было более чем достойно уважения.

Но упускать такую возможность было жаль. Так что этот крепкий орешек надо было расколоть.

— Для начала, — сказал я, — пора привыкать к мысли, что Рихтеры теперь работают с Вийонами, а на территорию замка допущены лишь те, кому я лично по-настоящему доверяю. Они не имеют никакого отношения к тому, что произошло много сотен лет назад, Поэтому, Елена, моя личная просьба не относиться к Луи с такими подозрениями.

Она задумалась, а потом честно призналась:

— Это сложно. Думать о том, что Вийон способен действовать на благо нашего клана… к такому меня жизнь не готовила.

Я кивнул.

— Жизнь вообще преподносит много неожиданностей. Но, если даже растения смогли адаптироваться к жизни в очаге, то неужели такая разумная женщина не справится с этой же задачей?

Она замолчала, серьёзно задумавшись.

В это время снова заговорил Луи:

— Елена, А что если мы найдём компромисс? Давайте сначала начнём только с анализов крови, легкой энергетической диагностики и УЗИ? Никаких биопсий и прочих более сложных процедур. Так вам будет проще привыкнуть к современным обследованиям.

— Значит пока никаких ковыряний в тканях? — уточнила она.

— Только кровь, — заверил я.

— И только один раз?

Луи открыл было рот, но я быстро кивнул:

— Только один раз.

Елена по своей сути — тоже учёный. И я был уверен, что как только она справится со своей подозрительностью и поймёт, что ни ей, ни клану ничего не грозит, кроме одной лишь пользы, то она и сама решится продолжать исследования.

Главное помочь ей сделать первый шаг.

Елена помолчала, явно взвешивая все за и против.

— Что ж, — сказала она наконец, — пожалуй, я согласна. Но при одном условии — никаких экспериментов над моими растениями без моего разрешения. Это мои дети, и я не позволю с ними плохо обращаться. А я уже поймала пару воришек за ночной попыткой выкопать ещё картошки в моём саду!

Луи покраснел как помидор.

— Простите, нам нужно было спросить, но мы с таким трудом добились вашего разрешения в первый раз…

— И я об этом успела пожалеть!

— Не волнуйтесь! — всё-таки заверил он её, — больше никаких ночных нападений на ваш сад!

— Тогда идёмте, — вздохнула Елена. — Давайте покончим с этим поскорее, пока я не передумала.

В итоге в лабораторию Вийонов мы отправились все вместе.

Я решил не отвлекать Елену сразу другой задачей, пока Луи не получит желаемое. Так что пришлось подождать несколько минут, пока целители не закончат первое обследование.

— Теперь я понимаю, почему ты хочешь, чтобы она оказалась в нашей команде, — сказала Октавия, пока мы ждали, — вероятно, за сотни лет, она хорошо изучила многие особенности гелиовитрумов. Да и в природе очагов явно разбирается получше многих.