— Нет, — она заправила выбившуюся из пучка прядь за ухо. — Всё в порядке.

— Ты сегодня в облачении, — отметил Фатих, разглядывая наряд Элль.

Девушка неуютно поморщилась и принялась расстегивать мантию.

— Нет-нет, я хотел сказать, что тебе идет, — поспешил исправиться Фатих.

— Не хочу привлекать внимания, — отмахнулась Элоиза. Она и так заметила направленные на нее косые взгляды, а один из гостей демонстративно развернул газету так, чтобы Элоиза увидела заголовок на первой полосе: «Поцелуй смерти: диверсия радикально настроенных алхимиков?».

— Тогда проще сразу мешок на голову надеть, — усмехнулся Фатих, приобнял Элль за плечи и повел к барной стойке. — Наши сейчас подойдут. Сколько мы не виделись! Как твоя жизнь?

Элль невольно сжалась под его пристальным вниманием. Она не скрывала, что служит в храме Рошанны, для Алколлегии ее работа заключалась в изготовлении благовоний для храма. Немного алхимических субстанций, и прихожане с большей готовностью рассказывали о своих тяготах и искреннее возносили молитвы, а значит — оставляли и более щедрые подношения.

— Как всегда, — пожала плечами девушка. — Скучно.

— Я понял это по тому, что ты здесь, а не молишься нашей великой Мятежной Рошанне, — ухмыльнулся мужчина. — А ты, Ирвин? Чем ты помогаешь храму? Я думал, что там служат только женщины.

— Я занимаюсь восстановлением книг, спасаю их от сырости, — ответил детектив. Даже глазом не моргнул.

Элль поджала губы и постаралась незаметно ущипнуть Ирвина, но тот либо не почувствовал, либо не подал виду. Только вопросительно взглянул на девушку, а та и сама не знала, что сказать. Для всей честной компании она была служительницей храма, любящей буквально воспроизводить жизнь Рошанны в том, что касалось получения удовольствия от жизни.

— Да, в борьбе с влажностью только заклинатели могут помочь. Выпьем же за это!

— Выпьем, — поддержал Ирвин.

— Только один бокал, — предупредила Элоиза.

Уже через пятнадцать минут Алколлегия была в сборе в полном составе, заняла всю барную стойку и обсуждала насущные вопросы. На повестке вечера была тема: «Почему нельзя просто делать пиво со вкусом пива». Мнения разделились. Фатих убеждал всех, что у нового веяния масса преимуществ. Том тоже поддерживал эти странные эксперименты, напоминая, что барам тоже нужно выживать в условиях конкуренции. Харрис умывал руки, говоря, что ему, в общем-то, без разницы, чем прожгут себе желудки его будущие пациенты. Лейла неистовствовала, требуя запретить подобное пиво на законодательном уровне, и в этом с ней соглашался Барри. Но звездой вечера был Ирвин, взявший на себя роль непредвзятого судьи. Он поочередного переводил течение разговора на каждого участника и давал каждому возможность высказаться. Он сбавлял накал страстей, когда беседа рисковала перейти в полноценный спор, приправлял обсуждение шутками Казалось, их компании не хватало кого-то вроде Ирвина. Элоиза смотрела на молодого человека, показывавшего свои заклинательские фокусы, используя пиво вместо воды, и на сердце становилось тяжело. Ей нравился этот вечер, эта легкость, эти одобрительные кивки и подмигивания, которые посылала Лейла. И Элоиза, как бы ей ни хотелось поступить правильно, изо всех сил старалась растянуть мгновение просто веселого вечера, когда все части ее распадавшейся на осколки жизни ещё оставались на своих местах.

— Славный парень, — проговорила Лейла, когда мужчины все вместе вышли курить.

— Ты так думаешь? — повела бровью Элль. Лейла лишь хохотнула.

— Просто я вижу, как ты на него смотришь. Мое мнение в эти моменты тебя волновать не должно, — подмигнула женщина. Элль благодарно сжала ее руку.

— А все-таки, если я захочу убедиться, что это…

— Что он — тот самый, кто выкупит тебя из храма и вы вместе проживете счастливую и беззаботную жизнь? — улыбнулась Лейла и, высвободив руку, вытащила смятый листок из внутреннего кармана куртки. — Тогда обратись к госпоже Фортуне. Она сейчас очень популярна.

В руки к Элль перекочевала смятая брошюра. Чернила почти полностью выпали и расплылись, но надпись еще можно было различить:

«Гадальный салон госпожи Фортуны. Квартал Ливней».

***

— Ты почти не говорила весь вечер, — заметил Ирвин, когда они выгадали момент и вышли на задний двор только вдвоем. Лейла направилась в дамскую комнату, а мужчины перешли к обсуждению вкусов пива, которые не оскорбляли бы их гастрономических предпочтений.

Элль встрепенулась, будто только теперь ощутила на коже промозглую прохладу наполненной дождями весны.

— Всё в порядке, — улыбнулась она. Ирвин прищурился.

— Ты всё время так говоришь, когда дергаешься.

— Ты знаешь меня три дня.

— Я наблюдательный, — он подошел к ней вплотную, так, чтобы она чувствовала тепло, запах пива, смешавшийся с сигаретным дымом. — О чем думаешь?

— О деле, — соврала Элль.

В ее голове вилось слишком много мыслей. Об отравлениях, о Летиции, о Доминике, о банде и храме, даже о Пенни Лауб и ее леденцах, которые Элль продолжала мять в кармане. А еще была усталость — Элль устала думать, бояться, ощущать груз ответственности на своих плечах. Хотелось отмотать время на три дня назад, когда она была просто недовольной служительницей храма, скрывающейся от себя самой в работе и мимолетных свиданиях, в попытках почувствовать хоть что-то. Отчаяние то нарастало, то становилось слабым, маячило на задворках мыслей, но так и не исчезало полностью. И ее раздражало, что кто-то может заметить ее состояние.

Ирвин улыбнулся.

— Тебе не о чем беспокоиться, — уверенно произнес он. — Летиция обладает поразительной способностью выходить сухой из воды. Даже если отравления продолжатся, она найдет способ защитить вас.

— Возможно, — без особого воодушевления пожала плечами девушка. Ирвин мягко рассмеялся и положил руки ей на плечи, чуть сжал, видимо, пытаясь размять сведенные мышцы, но Элль только сильнее напряглась.

— Что ты делаешь?

— Хочу помочь тебе расслабиться.

— Зачем это?