– Хорошо. Пациентов сейчас немного, мы всех их помещаем на подземный этаж, он защищён на случай воздушных атак. Находиться здесь не советую, ждать тоже.

«Уходите».

Уходите…

Куда?

Ей было страшно.

Потому что наступило время титров.

Ллен

Ей было сложно держаться, он видел. Есть такие люди, собирающие силы для финального рывка в кулак, стоящие до последнего, когда нужно.

Этот запас у Хелены был на исходе. Тревожный, напуганный взгляд постоянно в сторону, мимо него. На Ллена она не смотрела, не могла.

– Пойдём?

Он хотел взять её за руку, но пока не решился.

– Я… нет. – Она намеренно старалась его не замечать, желала остаться там, где яркий свет ламп продолжает отсекать её от реальности, от бездны рухнувших надежд. – Спасибо, что… помог. Иди. Я останусь тут.

Она бы развернулась, зашагала к неудобным, выкрашенным белой краской, железным креслам, она сидела бы в них сутками.

– Здесь нельзя оставаться.

«Мне всё равно».

– Хелена… – Её зрачки расширились, но посмотреть в лицо Эйдану, она так и не посмотрела. – Как ты думаешь, почему я вернулся?

Небрежное подергивание плеч – мол, мне не важно. Маска, конечно.

Вслух прозвучало то же самое.

– Не важно.

– Важно.

– Нет.

– Важно.

И она впервые перевела на него полный боли взгляд. Мол, хочешь окончательно добить? Что ж, бей.

(Gabriel Saban, Anne-Sophie Versnaeyen – The Power Of Mind)

Их разговор продолжился уже в машине.

– Да, всё начиналась просто, как миссия. Мне показали твое фото – фото незнакомой женщины из другого мира. Сообщили, что ты шифруешь сообщения, что ты – ключевое звено в важной системе. И пробраться к тебе просто так нельзя…

Она сидела на пассажирском сиденье, глядя перед собой. Руки сцеплены, сжаты, внутри болезненный комок. Хелена ждала плохих слов, не плохих «очевидных», мол, «ты так себе человек», но завуалированных, говорящих о скором расставании. Об очередном тёмном для неё периоде. Такие слова напоминают камни под водой – коснешься, прохладные, безопасные. Но беда для днища корабля, который на них напорется.

– И нет, я не собирался… – ему нужно было это произнести – да, сейчас, – начинать испытывать к тебе что-либо.

Ей нужно услышать последовательную правду, даже, если поначалу она не очень приятная. Эйдан внимательно следил за небом, но истребители к этому моменту исчезли. Сирена отсюда не слышалась; может, просто отсутствовали динамики.

– Да, сообщили мне, ты пойдешь покупать робота. Мне следует им претвориться. И нет, эта задача не была простой – стоять у стены, не иметь возможности нормально поесть, сходить в туалет. Я хватал куски, когда готовил для тебя, пил, когда ты не видела…

«Мочился…» – впрочем, не важно.

Она и так знала, как всё примерно происходило.

– Я просто жил с тобой в одном пространстве, ждал поступления нужных писем. Наблюдал твои перепады настроения, за тем, как ты занималась обыденными делами. Сам того не желая, я погружался в твой быт, в атмосферу тебя и твоего дома. Поначалу, признаюсь, видел в тебе лишь нестабильную личность, но после стал ощущать твои проблемы, глубинные камни – причины твоего поведения.

Хелена сжималась всё сильнее – ей не хотелось слушать анализ. Ни передним, ни задним числом от человека, который её предал, использовал.

Ему же следовало продолжать. Такой шанс, как сейчас, шанс на разговор, выпадал редко.

– Чуть позже, заглядывая глубже – сложно не заглядывать, когда живешь с кем-то, – я начал лучше тебя понимать. Замечать, что среди волн и пучины ты пытаешься остаться сильной, не потонуть. Да, тебя качало, но ты старалась. Верила в хорошее, ценное, светлое, проявляла качества, которые мне нравились. И, вроде бы, не важно… Но я начал к тебе привыкать.

Да, она помнила эти моменты, когда постепенно стал налаживаться контакт, возникло подобие теплоты. Удивлялась «пониманию» со стороны робота.

Он знал, ей хотелось сказать – «ты играл со мной, как с куклой». Но он никогда не играл.

Хелена молчала, и молчать она, по-видимому, решила до самого конца. Что бы ни случилось. Потому что, если скажет хоть слово, то начнёт орать, начнёт плакать, сорвётся… Ллену следовало торопиться, переходить к главному.

– Постепенно я начал видеть в тебе тебя – Хелену. Цельную личность. Глубокую. Не знаю, я не понял, как это случилось, сам не смогу себе ответить. Начал замечать, что мне приятно на тебя смотреть, интересно слушать, наши поля вдруг сошлись в странном комфорте – настоящие поля. Мужчины и женщины. После добавились разговоры на кухне, твои улыбки, шутки… Твоя смелость в том прыжке, твоя непреклонность отстаивать перед ущербными людьми свои границы. Ты выбирала эту жизнь на моих глазах, выбирала себя. И я видел храбрость.