Измена. (не) удобная жена

Аннотация
<p> — Ты так сильно любишь моего мужа? — кивает. — И ухаживать за ним будешь? Ему долго восстанавливаться…</p> <p> — Да, буду! Ты меня этим не испугаешь! — зло отвечает. — Он идеален, и, если ты этого не ценишь, значит, ты его недостойна! Миша оклемается и снова будет прежним. И я сделаю всё, чтобы помочь ему. Он оценит мою заботу и уйдёт от тебя ко мне. А ты останешься одна! Слышишь?! — Её истерика нарастает, она теряет контроль над своими эмоциями. Слишком их много для одного дня.</p> <p> — Плевать, одна так одна, — смотрю на неё с холодным спокойствием, отвечаю, пожимая плечами безразлично. — Одиночества не боюсь. Я в любом случае не в накладе от этих отношений. Ведь мне досталась его молодость, а тебе достанется его старость. Чувствуешь разницу?</p>   <p> В тексте есть: взрослые герои, развод, измена, предательство, властный герой, сильная героиня</p>

Глава 1 Ворочаюсь в постели, никак не могу уснуть. Плотно зашториваю окна, надеясь, что сон скорее сомкнёт мои веки, но тщетно. Даже тонкие полоски света, пробивающиеся сквозь тяжёлые шторы, теперь кажутся мне враждебными и назойливыми. Часы показывают два часа ночи. Утро где-то далеко за горизонтом, оно кажется недосягаемым. Нужно уснуть. А утром решать жилищный вопрос дочери основательно, жёстко, без колебаний. Вопрос Лады больше нельзя откладывать. Она ушла от мужа внезапно, собрав вещи за несколько дней. Я не осуждаю её, в отличие от отца. Напротив, горжусь. Не каждый способен на такой решительный шаг. Мы должны помочь. Конечно, она может жить с нами, ведь мы её родители. Но она в ссоре с отцом и категорически отказывается переступать порог дома, в котором выросла. А квартира, купленная когда-то для её будущего, пустует. Ключи пылятся без дела. Вернее, теперь уже не просто пылятся — муж намеренно не отдаёт их дочери. Смотрю на спящего Михаила. Его лицо спокойно, каждая морщинка разгладилась во сне, и кажется, ничто не тревожит его душу. А вот у меня внутри всё кипит, словно пожар бушует. Меня раздражает эта его ежедневная беззаботная уверенность в правильности своих поступков, и часто кажется, будто он вообще ни о чём не переживает. А может, действительно не переживает? Неужели собственные глупые принципы дороже семьи? Сжимаю зубы, чтобы сдержаться и не начинать выяснять отношения среди ночи. Нет, не буду этого делать. Но окончательно решила: «Он пусть делает, как хочет, а я больше не собираюсь разрывать душу беспокойство». Плевать я хотела на его принципиальность! Пусть хоть десять замков навесит на дверь квартиры, а Лада с внучкой будут жить в нормальных условиях. Я столько лет старалась избегать конфликтов и угроз, старалась убедить его пойти на контакт с дочерью. Хватит! Мне надоело быть терпеливой и понимающей. Хотя понимаю что именно? Его упрямство и твёрдолобость? Мы шли к этому успеху долгие годы вместе, значит, у меня точно такие же права на эту квартиру, как и у него. С трудом возвращаюсь в кровать. Сон приходит лишь под утро, тяжёлый и беспокойный. Открываю глаза, солнце уже высоко. Простыня с его стороны холодная, Михаил давно уехал. Значит, серьёзного разговора без суеты и спешки сегодня не получится. Но я больше не собираюсь ждать. Больше не намерена откладывать решение вопроса, как делала раньше, ожидая его благоразумия. — Миш, — звоню мужу на рабочий телефон, — я сегодня либо не приду на работу, либо сильно опоздаю. — Без проблем. Что случилось? Решила прогуляться по магазинам? — Нет. Есть другое дело. Где ключи от квартиры Лады? — Несколько мгновений повисло молчание. — Не молчи! — Опять… Когда ты успокоишься, в конце концов? Зачем они тебе нужны? Михаил никогда не был глупцом, почему притворяется сейчас, непонятно. — Знаешь зачем. По новому кругу не хочу повторять. Скажи, где ключи, и обойдемся без конфликта. — Нет, — рычит он, — она хотела самостоятельности, вот пусть и живёт отдельно! Ещё что-нибудь добавить хочешь? Что-то ещё пытается объяснить, но я обрываю разговор. Не хочу больше выслушивать его оправдания, устала. Хожу по дому, пытаясь понять, где могут быть ключи. В обычном месте документов от квартиры их нет. Перепрятал, вероятно, заранее, понимая, что и я способна проявить упрямство. Ну да ладно, не иголка в стоге сена, всё равно найду. Только бы Михаил не забрал их на работу. Там уж точно искать придётся долго. Обшарив всю спальню, коробку с документами, понимаю, что, скорее всего, Михаил спрятал их в кабинете. Переворачиваю все ящики и полки кабинета, и наконец нахожу ключи в сейфе. Честно говоря, не ожидала увидеть их там, но он всё-таки поступил именно так. Злюсь на Михаила, но одновременно чувствую усталость от постоянного стремления сгладить острые углы. Этот страх конфликтов, годами сопровождавший наш брак, стал привычкой для него. Однако теперь привыкание превратилось в злоупотребление со стороны мужа. О том, что нашла ключи, ему не сказала. Должна ли я отчитываться о каждом своём шаге? — Привет, Нинок, — звонок подруги отвлекает меня от собственных мыслей. Застегнув пальто, бегу к своей машине, — у тебя срочное что-то? — Нет… А ты куда так спешишь? Запыхалась… — Еду к дочери на квартиру. — Зачем? — и голос становится настороженным. — Дочь и внучка должны жить в нормальных условиях. — Повздорили с Курбатовым, поди? — Да. Но уже плевать. — Ясно… — произносит Нина, явно не поддерживая моего решения. Она хорошо знакома с характером моего мужа и всегда пытается удержать меня от конфликтов с ним. Особенно в вопросах жилья для дочери. По её мнению, нужно просто набраться терпения — со временем он остынет, осознает свою ошибку и сам пригласит дочь обратно. Но я с ней не согласна. Она не знает его так, как знаю его я. Поэтому, увы, подруга здесь ошибается. Вряд ли всё сложится так гладко, как она предполагает. — Зря ты так… Надо уметь уступать. — Верно. И Курбатову самому не мешало бы об этом помнить. — Ну знаешь, дочь твоя тоже довольно упряма. — Ты хочешь сейчас это обсудить? — Придерживая ухом трубку телефона, завожу двигатель своей машины. — Всё, мне пора ехать. Если твой звонок не срочный, я перезвоню позже. — Не переживай, ничего важного. Если твой звонок несрочный, я перезвоню позднее. — Не переживай, ничего особо важного. Еду в квартиру, думая, что нужно купить туда для комфортной жизни наших девочек. Пробираясь через пробки, думаю о том, как развод дочери отразился и на наших отношениях. Возможно, впервые за долгое время я открыто выразила несогласие с мужем. До сих пор я всегда, несмотря на его сложный характер, стояла на его стороне при любых обстоятельствах. Лишь сейчас не смогла согласиться с ним, и это начало разрушать наш брак. Почти ежедневно повторяя одни и те же аргументы, говорю, что она наша единственная дочь и близкие обязаны поддерживать друг друга. Но он будто глухой ко всему! — Она опозорила меня! В нашей семье никто никогда не думал о разводе. Посмотрите на нас! Сколько раз говорил ей, что брак — это святое! Но она, зная это, поступила наоборот, словно нарочно захотела подчеркнуть свою независимость. Видишь? Вот теперь пусть доказывает своё умение жить самостоятельно! — Она не была счастлива с Зотовым! Ведь это ты фактически устроил ей свадьбу с ним, настоял, а она просто послушалась твоих советов. Миша, ты слишком идеализируешь семейную жизнь. Идеалов тут быть не может, мир несовершенен. — Нет! Ей следовало бы брать пример с нас, а не разыгрывать спектакль ради демонстрации характера! Наверное, действительно наступил тот момент, когда я осознала: хватит всех этих долгих разговоров, убеждений, увещеваний. Они бесполезны. Пора взять ситуацию в свои руки и самостоятельно решить проблему. Что там думает мой муж — это уже неважно. Важно одно: моя жизнь, жизнь дочери и внучки. Настало время действовать так, как считаю нужным. Чувство тревоги нарастает, впереди нелегкое время. Подхожу к двери квартиры, несколько раз пытаюсь вставить ключ в замочную скважину, но рука предательски дрожит от волнения. Кажется, этот проклятый замок тоже настроен против меня, и смеётся над моим замешательством вместе с Михаилом. После нескольких минут попыток понимаю, что дверь закрыта изнутри. Останавливаюсь, пытаясь осмыслить происходящее. Эта квартира пустовала с момента покупки. Никто посторонний сюда не допускался, ключей другим людям не передавалось. Кто сейчас может находиться внутри? Мой мозг лихорадочно ищет объяснения. Глядя на номер квартиры, снова проверяю этаж и подъезд. Всё верно. Может, Михаил не только спрятал ключи, но и поменял замок? За считанные секунды голова наполняется догадками, но ни одна из них не укладывается в рамки здравого смысла. — Миша, — набираю мужу, — я не могу открыть квартиру. Почему? Где ты сейчас? Приезжай и помоги. — В нашей квартире, — слышу ответ, который он неожиданно цедит зло через зубы. На мгновение теряю дар речи. — В смысле, в нашей? Какой, нашей? — Ничего не понимаю. Ведь я сама стою сейчас у двери той самой квартиры, ключ уже в замке, а он… он там?! И не сказал мне про то, что поедет сюда, когда мы с ним разговаривали о ключах? — В такой, нашей! Из-за которой ты истерику закатила! — бесится, уже не скрывая своего раздражения. А дальше он сбрасывает звонок. Телефон гаснет, оставляя меня одну с этими не отвеченными вопросами. Глава 2 Стою растерянно и не понимаю, как действовать дальше. Пока пытаюсь сообразить несколько секунд, слышу, как бренчат ключи с той стороны и муж открывает дверь. — Зачем ты приехал сюда и закрылся? — тихо спрашиваю его — А у тебя откуда ключи и кто тебе разрешил взять их из сейфа?! Так и думал, что надо сменить кодовый замок. — А ты не оборзел?! — всё, моя выдержка слетает. После моих слов замечаю удивление Курбатова, и, кажется, растерянность. Пока он приходит в себя от моего поведения, переступаю порог, не сдерживаюсь и напоминаю ему о том, что это и моя квартира тоже! Он совершенно точно не будет указывать мне, когда приходить сюда. — Зачем ты здесь? — продолжаю допрос. — А ты? — не отвечает, нахмурившись, отводит глаза и заметно нервничает. — Кто тебе позволил прятать ключи в сейф? — Я не прятал, а убрал от глаз дочурки, чтобы не было соблазна забрать их. — Лучше молчи сейчас, — предупредительно поднимаю руку, не желая больше слушать его. — А то поссоримся! — Заходи в дом! Ещё не хватало спектакли нашим соседям устраивать, — открывает широко передо мной дверь. Он прав. В этом прав. Совершенно точно не надо портить Ладе репутацию. Ей здесь скоро жить, и незачем, чтобы соседи обсуждали её родителей. Захожу в квартиру, ставлю сумку на пол, оглядываюсь по сторонам. Разуваюсь и вхожу в одну из комнат. Чувствую, как муж идёт за мной следом и практически дышит в затылок. Я давно здесь не была, так как не было в этом никакой необходимости, но стабильно, раз в год заказывала клининг. Как раз примерно месяц назад, принимала фотоотчёт об уборке и оплачивала работу, поэтому порядок, который царит здесь сейчас, не удивляет. — И всё-таки, зачем ты здесь? Ты так мне и не ответил. Но я очень хочу знать. Крайне странное поведение, не находишь? — Да? И в чём же? — удивляется даже. — Ты ни слова мне не сказал, что собираешься сюда. С чего вдруг приехал? — Проверить всё хотел, — не смотрит мне в глаза, продолжает злиться. — И вообще, нечего мне допрос устраивать. Раз я здесь нахожусь, значит, так надо! — командным тоном в привычной манере. Характер Михаила я знаю очень хорошо. У него, когда он злится, не работает чувство меры. Он может сказать много гадостей, обвинить собеседника во всех грехах, сорваться до оскорблений, и это, пожалуй, его самый огромный недостаток. Я давно привыкла к его манере общения, да и его окружение тоже, а вот у новых людей это вызывает шок. Мне неожиданно хочется ему ответить, и слова эти далеко не комплименты. Но для начала надо выяснить вопрос, который меня волнует в данный момент. — Что проверить? — не понимаю. — Всё! Что ты ко мне прицепилась?! Всё ли здесь в порядке, хотел проверить. — Зачем? Ты же никогда не интересовался вопросами чистоты в доме или квартире. Ты говорил, что это женские вопросы, — пожимаю плечами, а в ответ получаю очередную порцию раздражения. — А теперь решил проверить, — цедит сквозь зубы, обрубает твёрдо. — На! Забирай, — протягивает мне свою пару ключей. — Пусть въезжают. Лада и Алиска! Пусть въезжают! — повторяет, но словно через себя переступает, выдавливая эти слова. — Ты передумал?! — не скрывая своего удивления, говорю мужу. Мне так хотелось, чтобы он сам принял это решение, и, кажется, всё получилось. Со временем он успокоится и поймёт, как был не прав. Такое бывает у нас, главное, переждать бурю. — Да! — а глаза агрессивные. — Удивил! Честно! Но… почему вдруг, Миша?! — Да потому что… — держится, но вижу, хочет мне всё высказать, — ты мне надоела с разговорами об этой квартире! Только и слушаю «отдай ключи дочери, отдай ключи дочери», — словно показывает меня, передразнивая в моей настойчивости. — Ты меня достала! Проще отдать ключи, чем жить с тобой, слушая это! Не нужна мне эта квартира, если каждый раз из-за неё мы собачиться будем! Забирай и больше ко мне с этим вопросом не приставай! — Миш, ты же понимаешь, что я могла сама давно эти ключи отдать ей, но не отдала, — теперь перехожу в привычную для себя манеру разговаривать спокойно. Я добилась своего, нет смысла больше спорить и ругаться. В душе в этот момент я ликую, понимая, что Курбатов сумел услышать меня и принять мои аргументы. — Не думал никогда, что ты будешь настолько упряма. — Нет, Миш, это вы как два барана, а не я упряма. Дочь гордая, и ты такой же. Только мне хочется, чтобы каждый из вас понял, что все ваши пустые обиды друг на друга — это полная глупость! Миша, отпусти дочь, она выросла, хватит диктовать ей правила, как надо жить. У неё своя жизнь, и она тебе не принадлежит. Если ей плохо в том браке, пусть разводится. Она имеет право на своё личное счастье, как ты не понимаешь этого?! — Она испортит нам репутацию! — Да кому важна и нужна наша репутация?! Все давно привыкли к тебе и знают, что ты дядя самых честных правил, — пытаюсь перевести в шутку разговор. — Мне нужна! У нас всё было идеально, пока она не взбрыкнула! — О дочери думай, а не о репутации! Помирись с ней. Даже если вы не смогли найти общего языка, это не значит, что она плохая. Это значит лишь, что у нашей дочери на всё есть своё мнение. — Хватит! Ключи отдал, закроем тему! — снова огрызается. — Мне пора на работу! — оглядывается внимательно по сторонам, словно проверяет, всё ли действительно в порядке. — У меня неприятностей выше головы в компании, и ты ещё здесь со своими нравоучениями! Отстаньте от меня! Дочери скажи, что квартира с сегодняшнего дня её, на днях всё оформим нотариально подарком. — Ты даже согласен подарить её ей официально? — сегодня день неожиданных потрясений. — Я в добром шоке. Курбатов, что с тобой? — Да! Всё, я ушёл. Домой рано не жди! — Хлопает дверью и уходит, не прощаясь. Сажусь на диван и обнимаю себя за плечи. Двоякое чувство испытываю в этот момент. И гадко, и радостно на душе одновременно. Гадко оттого, что ради этих ключей, мне пришлось несколько недель ругаться с ним, а радостно от осознания, что у дочери и внучки теперь будет нормальное жильё и условия для жизни. В той квартире, где они живут, газ привозной и стиральную машину даже не подключить. Зачем продолжать так жить, если есть свой угол с нормальными условиями? Да, пришлось приложить немало усилий, чтобы отец уступил дочери, но главное, результат. Выдыхаю, опираюсь на спинку дивана головой и сижу так с закрытыми глазами несколько минут. Но расслабляться себе надолго не позволяю, потому что мне хочется к переезду дочери навести порядок в квартире. Самой, без клининга и помощников. Иду в кладовку. Беру тряпку, ведро, и начинаю убирать квартиру. Протирая поверхности, замечаю заляпанное непонятно чьими пальцами зеркало в прихожей. Такие недостатки, принимая работу по фотографиям от клининговой компании, увидеть невозможно, поэтому ставлю себе заметку мысленно в голове, что надо обратить на это. — Теперь спальня, — говорю себе вслух, направляясь туда. Поправив сбитое покрывало, декоративные подушки, наклоняюсь под кровать, чтобы протереть там пол. Вижу какую-то тряпку тёмного цвета, тянусь к ней рукой, но достать не получается. Я привыкла с детства мыть пол руками, поэтому швабры в доме нет, я её сюда и не покупала. Встаю, начинаю соображать, чем помочь себе вытащить эту непонятную вещь. Ничего не удаётся найти, но что это понять всё равно хочется. Кровать тяжёлая, но я всё равно с усилиями отодвигаю её. Сначала беру эту тряпку в руки, а потом резко отбрасываю в сторону. — Что это? — Смотрю растерянно. — Не поняла… Откуда это здесь? Глава 3 Перед глазами у меня трусы… Женские, чёрные стринги. Но каким образом они оказались в нашей квартире, а главное — чьи они? Клининг… он был совершенно недавно. И здесь никто не жил… Сознание желает включить дурочку, преследуя цель защититься от понимания реальности, и придумывает, что это могут быть стринги нашей дочери. Но она здесь ни разу не была… Этот вариант исключаю. И всё-таки логика двигает меня вперёд в одном только самом вероятном направлении: это трусы не моей дочери, а чужой девушки или женщины. Возраст по таким вещам определить невозможно. Их может носить как и очень молодая особа, так и дама в возрасте. Всё зависит только от вкуса, восприятия мира, моды и себя самой. — Нет, — кручу головой, убеждая себя в невозможности таких событий, — нет, не может быть. Этого просто не может быть. Тру виски руками, сжимаю голову, представляя, что в данный момент я нахожусь во сне и боль, которую я причиняю себе в эту минуту заставит меня проснуться. Но, к сожалению, я не сплю. Я всё так же в квартире, в которой не была несколько лет, и куда не планировала приезжать ещё вчера вечером. Да, я настаивала на том, чтобы отдать дочери ключи от неё, но пока Лада сама категорически не хотела переезжать, я не была слишком категорична в разговорах с мужем о ключах и её проживании здесь. Что происходило в ней все эти годы? Неужели я что-то очень важное упустила в нашей совместной жизни? Несколько раз я приезжала сюда, но она словно не «живая» стояла, в ней совершенно точно никто не жил. Значит, разовые встречи? В этот момент все складываются в единую картинку, и выводы мне категорически не нравятся: пустующая годами квартира, категоричное нежелание Михаила отдавать ключи нашей дочери, сопротивление тому, что здесь кто-то будет жить, перекладывание ключей из привычного места в сейф. А кроме этого, неожиданное появление его здесь после моего ярого сопротивления и вопроса о ключах, растерянный взгляд, возбуждённое нервное состояние, наш странный разговор без ответов на поставленные вопросы. Как много всего из того, что я сейчас думаю, намекает мне на страшные вещи. — Нет, нет, этого не может быть! — повторяю эти слова. Это не про Михаила! Это всё не о нём! Потому что он слишком честен и принципиален. Главный борец за семейные ценности и изменщик в одном лице? Чушь какая! Трясущимися руками беру в руки телефон. Я умею держать себя в руках, но мысль, что он настолько подлый обманщик заставляет мою нервную систему ходить ходуном. Именно из-за этого я не могу успокоиться и унять эту дрожь в руках. Хочу срочно позвонить ему, но потом передумываю. Нет, нельзя, не сейчас. Прежде надо успокоиться и всё ещё раз проанализировать. К тому же понимаю: если говорить о таких находках, будучи не рядом, это будет очень опрометчиво с моей стороны. Задавать ему вопрос по телефону, откуда у нас в квартире чужие женские трусы неразумно, потому что он может прервать звонок, получить время, чтобы потом, при встрече иметь возможность выкрутиться. Нет, нельзя в эмоциях терять шанс выяснить правду. Лучше посмотреть ему глаза, когда буду показывать ему этот предмет, и задавать вопросы. Пусть муж скажет что-нибудь, что позволит мне исключить мысль о его встрече здесь с другой женщиной. А поверю я в это или нет, это уже другой вопрос. — Миша… — как бы мне хотелось, чтобы голос мой звучал уверенно сейчас, но моё волнение, несмотря на все мои старания, отражаются в каждом звуке. — А? — Миша… — наконец-то снова произношу, пытаясь сохранить спокойствие. На том конце провода повисает молчание, словно каждый из нас ждёт, что дальше. Оно кажется мне сейчас бесконечным, словно между нами возникла целая пропасть. — Ну? Что с тобой? Говори! — Ты где сейчас? На работе? Уже доехал? — Да, я на работе. А где ещё, по-твоему, я могу быть? — в его тоне слышится обида и злость, которые были во время нашего последнего разговора. — А, да. Времени счёт потеряла. Я скоро приеду к тебе. — Ты же говорила, что не собираешься сегодня приезжать… — удивлён. — Передумала. — Хрен вас, женщин, поймёшь! Десять пятниц на неделе, — выговаривает раздражённо. — Вас, это кого? А кого ты ещё хочешь понять? — не удержавшись, выдаю, стараясь скрыть своё возмущение. — В смысле… — Ну ты сказал про женщин во множественном числе, — уточняю. — Альбина, прекрати! Ляпнул, не подумав. Ты никогда не была дотошной до моих слов, с чего вдруг сейчас стала? А ты, кстати, так и не ответила, что с твоим голосом? Что-то случилось после того, как я уехал? — Я скоро буду, — больше не хочу разговаривать и кладу трубку. Понимая, что мне невозможно сейчас ехать за рулём самой, вызываю такси. Ожидание занимает около двадцати минут, я хожу по квартире из угла в угол, думая, о том, что надо найти хоть какой-то пакет и убрать эту вещь туда. В конце концов, не в руках же мне её вести ему в офис? От представления, что здесь могло происходить, кажется, сейчас вывернет наизнанку. Трясу головой и гоню из головы навязчивые мысли о двойной жизни моего идеального мужа. Нет, никак не могу поверить, что Михаил — обманщик. Как же можно так уметь врать, чтобы я ни разу за всё это время даже не усомнилась в нём и его верности? Я же не слепая и не глухая. Должны же были быть хоть какие-то предпосылки. Он никогда не задерживался вечерами на работе до поздней ночи, он даже никогда там не оставался ночевать, несмотря на то, что в отдельном кабинете у него оборудована комната для отдыха. А она, между прочим с душевой кабиной. Я входила и в кабинет, и в комнату для отдыха без предупреждения. И не было даже мысли, что у него есть другая женщина. Хоть я и не принюхивалась, но ни запаха чужих духов, ни волос на пиджаках, ни губной помады на рубашках тоже не было. Его телефон без пароля, доступен мне в любое время… Но, если он изменяет мне, как я могла этого не заметить? Или он великий конспиратор? Глава 4 Практически не доехав до компании, поворачиваю домой. Теперь жалею, что набрала ему на эмоциях и сказала о приезде. Нет, не так нужно действовать. Сначала квартира для дочери, потом трусы и признания. Благо есть знакомый нотариус, который решает наши рабочие вопросы в части заверения сделок. Получилось договориться с ним о завтрашнем оформлении договора дарения квартиры от отца дочери. Пишу Михаилу смс, что, сильно разболелась голова и передумала ехать в офис. — Нормально всё? — заходит домой ближе к вечеру. — Да. Чувствую себя плохо после бессонной ночи, — кивает. — Ты успокоился по поводу квартиры? — Почти… — но вижу, разговаривать на эту тему не хочет. — Отлично. Завтра сделка. Ключи Ладе отдала, — вру, — они на днях въезжают. — Какая сделка? — напрягается, прекращает раздеваться. — Ты говорил, что оформишь дарением на Ладу квартиру?! — глаза круглыми делаю, будто удивлена. — Ты же не обманул, правда? Или передумал? — А, это, — кивает, — не нужна мне больше эта квартира, пусть забирает. Надоели вы мне с ней. На меня больше не злится, остыл… Расслабился, будучи уверенным в себе. — Больше? — Ну что за идиотизм до слов докапываться у тебя появилась? — снова начинает нервничать, но мне пока это не выгодно, не буду нарываться на скандал. — Ты раньше не была такой, Альбина. Прекращай, тебе не идёт быть занудой! — Главное сделай, что обещал. В полдень у Степаненко. Документы, которые нужно для сделки, я сложила в папку. — Быстро ты, — хныкает. — Кую железо… А то вдруг передумаешь. — Ну, я же сказал. А раз сказал, значит сделаю. Альбин, слушай, попей что-нибудь. У тебя, видимо, гормональные изменения начинаются, — намекает мне на мой возраст. — Нервная ты стала, споришь со мной, конфликтуешь… Я этого не люблю. Ничего не отвечаю, ухожу спать. Только сна опять нет. Я беспокоюсь сейчас лишь об одном: чтобы всё гладко прошло в вопросе оформления документов. Лада подъехала к назначенному времени, с отцом при встрече они не обмолвились ни словом. Словно рядом стояли чужие люди. Он смотрел на неё свысока, показывая, что не изменил свою позицию. А она вообще на него не смотрела, словно не существовало его для неё. — Мы с дочерью ещё кофе выпьем, — даю себе возможность не сразу с ним в офис ехать. — Буду через час, — кивает. С Ладой стараюсь держаться ровно и не рассказывать о том, что с нами произошло. Удаётся сохранить лицо, и это радует. Проходит час, выпито кофе, прощаюсь с дочкой, и теперь пора в офис для разговора о чужом нижнем белье. Оно, кстати, так и провалялось у меня в сумке всю ночь. Выброшу потом и сумку, не хочу её больше носить. Пока еду в офис, вспоминаю прошлое… Мы в разное время друг для друга всегда старались быть поддержкой. Сначала он для меня, потом я для него. В бизнесе ведь тоже случаются провалы, не всегда всё гладко. Мы познакомились в сложный период моей жизни, когда мама тяжело заболела и я осталась один на один с этой бедой. Деньги буквально утекали сквозь пальцы, когда я пыталась обеспечить ей должный уход. В те дни мне казалось, что просвета не будет, жизнь остановилась, но появился Михаил и стал моим спасением и убежищем от всех бед. Он клялся в любви, обещал, что теперь я не буду ни в чём нуждаться, и в этом не обманул. Бравый молодой военный взял на себя ответственность не только за меня, но и за мою больную мать. Как в той самой доброй сказке стал моим принцем, решив махом все проблемы: оплатив маме лечение, которое облегчило её состояние, устроив меня на работу через своих знакомых и позволив поверить в то, что жизнь состоит не только из одних трудностей и преодолений. Она состоит также из любви и возможности жить, не страшась завтрашнего дня. Думаю о его внешности сейчас. Михаил — красавец… Мне так льстило, что вокруг было столько женщин, а он мне верен и на внимание чужое женское не реагирует! Всегда обручальное кольцо на безымянном пальце как оберег от чужого назойливого внимания. Сладость и гордость для любой жены, неправда ли? Внушительный рост, по-прежнему широкие плечи, уверенная осанка бывшего военного, тёмные волосы, едва заметная седина, появившаяся в висках, строгий и элегантный деловой костюм — так выглядит сейчас мой муж. Только внешность — это ведь ещё не всё. Со временем, когда стал проявляться его характер, убедилась в этом. Любая бочка мёда не бывает без ложки дёгтя. Вот и у нас такая имелась. Когда уже появилась Лада, я поняла, что мой муж оказался маниакально требовательным по отношению к себе и окружающим. Жена, красавица и умница, дочь отличница, зять успешный и перспективный. Полный набор идеальной семьи, где никто не имеет права на ошибку и подчиняется беспрекословно требованиям главы нашего дома. Мы с дочерью соглашались на это. Я из чувства благодарности, как понимаю сейчас, а дочь из-за уважения к отцу. Он был непререкаемым авторитетом, но, надо сказать, что и жили мы очень хорошо, если говорить о финансовой стороне вопроса. Понимая, что мы с Ладой принимаем его характер, со временем Михаил перестал уже стесняться показывать его. Жена, пусть и с небольшим конфликтом, но сгладит острый угол, дочка промолчит. Он всё чаще хамил в своём окружении и проявлял открытый эгоизм, а я смотрела на него и не понимала: что случилось с тем человеком, которого я любила? Возможно, успешный и быстрый взлёт в бизнесе так повлиял на него. Кто же теперь ответит? Да и какая, собственно, разница. Надоел этот вечный самоанализ, впрочем, как и анализ его поступков. Сейчас, добираясь до офиса, представляя его в объятиях другой женщины, дыхание перехватывает от понимания, что это может быть правдой. Никогда не представляла, а теперь представила. От этого по телу пробегает холодок, кожа покрывается мурашками. Чувство злости и разочарования обжигает изнутри, но я стараюсь держать себя в руках. Добравшись наконец-то до нашего офиса, я едва замечаю всё, что происходит вокруг меня. Поднимаясь ногами, а не на лифте на нужный мне этаж, прохожу мимо коллег, не реагируя на их приветствия. Они словно растворяются в воздухе под каким-то очень сильным гулом. Вижу только, как они открывают рты, что-то говорят мне, кивают в знак приветствия, но всё это кажется мне далёким эхом. Автоматом, не задумываясь, киваю им в ответ и чувствую, как сердце начинает биться всё быстрее и быстрее, когда приближаюсь к кабинету своего мужа. И вот он, тот самый тревожный набат, который не отпускал позапрошлой ночью, лупит внутри, заставляя принять тот факт, что моя жизнь скоро изменится навсегда. На мысль «боюсь» времени не оставляю, на мысль «как буду жить дальше» тоже. Минуя пустой кабинет, где сейчас нет секретарши, быстро иду дальше, не останавливаясь перед дверью Михаила. Без стука захожу к нему. Я уверена, в том, что делаю и вариант открыть перед ним все карты разом считаю правильным решением. В конце концов, я прожила с ним тридцать лет и знаю его. Не до конца, как выясняется, но знаю. Решила ночью, когда не спала: если ошибусь, пожурю себя и скажу: «дура ты, дура, Альбина! Зря накрутила себя». А если нет, уничтожу обоих. Только нужно понять, как действовать так, чтобы ни меня, ни Ладу не задело осколками от взорвавшейся бомбы в итоге. Муж, погруженный в телефонный разговор с кем-то, даже не замечает моего появления. — Да, но придётся всё переиграть. Так сложились обстоятельства. — Собеседник что-то ему говорит, и я чувствую, как Михаил злится. — Условия диктую я! Твоё дело молчать и довольствоваться тем, что тебе предлагают! Ну! Что я говорила! Курбатов в своей манере хама! Он продолжает разговаривать по телефону, голос звучит резко, почти грубо. Впрочем, это его привычная манера для общения с людьми, и я давно перестала обращать на это внимание. — Заткни свой рот! — рычит он в трубку, но увидев меня, кажется, словно теряется. — Привет. — Альбина… Не услышал, как ты вошла, — произносит Михаил, не прощаясь, бросает телефон на стол без лишних церемоний. — Попили кофе? Дочь довольна? Киваю на все вопросы положительно. — Что случилось? — Подходит близко, смотрит на меня внимательно, — ты странная какая-то. Глава 5 Всматриваюсь в его лицо. — Да, я так и поняла, что ты не слышал, — в этот момент, мне кажется, он разговаривает именно с той, с кем изменяет мне. К сожалению, только не смогла услышать, голос в ответ женский или мужской был. Слишком далеко он стоял. — А с кем ты сейчас… ты так эмоционально разговаривал? — Пытаюсь говорить ровно, но голос предательски дрожит и, кажется, выдаёт меня. — Неважно… — коротко отвечает, отмахиваясь рукой. — По рабочим вопросам. Одно мудило очень хочет попасть в нашу компанию, только вдруг решил мне свои условия начать диктовать. Договорённости нарушить. Мол, зарплату можно бы и побольше, и должность повыше. Он, как всегда — высокомерен. — У него связей много, пригодятся. Почувствовал, видимо, мой интерес к своей персоне и решил обнаглеть. Но я не позволю ему мне указывать. «Ты, Михаил, тоже, видимо, мудило, которое нарушает договорённости о верности. Только я всё равно добьюсь правды, даже если это мне будет стоить нашего брака», — думаю про себя. — Позвони, договори с человеком, — киваю в сторону гаджета. — Зачем прервался, если вопрос срочный. — Сам позвонит. Или потом как-нибудь наберу, — не соглашается на моё предложение. — Сейчас, — настаиваю, — позвони сейчас. Муж нехотя берёт телефон в руки и нажимает на последний звонок. Даже без моих подсказок ставит на громкую связь. — Алло, — слышу мужской голос. — Мы недоговорили… — Я сейчас уже не могу. Извините, Михаил Семёнович, попозже наберу. Хорошо? На совещание убежал. Времени нет совсем. В этот момент я была уверена, что там будет его дама сердца, и здесь я его в два счёта разоблачу. Но ошиблась и выгляжу нелепо перед ним теперь. Но я и к этому готова, потому что мне нужно, чтобы он знал про мои подозрения. — Ну, и что тебе причудилось заставить меня ему позвонить снова? — разваливается на кресле довольный. — Причудилось, что ты мне изменяешь… Я смотрю ему прямо в глаза. — Что? Изменяю? Ты серьёзно? — он пытается притвориться удивлённым, но продолжает улыбаться. — Конечно. — О чём ты? Конкретнее! Много воды! Откуда мысли такие глупые? Обычно я стараюсь избегать истерик, но сегодня меня словно подменили и так сильно хочется сорваться, выплеснуть всё накопившееся внутри наружу. На языке крутится банальный вопрос: зачем ты так поступаешь со мной, ведь мы прошли вместе такой долгий и сложный путь! Разве нельзя было обойтись без лжи? Если уж влюбился в кого-то, уходи, но зачем обманывать? Но… но я снова сдерживаюсь. — С чего ты это взяла? Откуда такие подозрения? Но, хотя, подожди-ка… — он неожиданно улыбается, словно уловил суть происходящего, кивает победно. — Кажется, я всё понял! Ты так решила из-за того, что ты застала меня вчера неожиданно в той квартире?! Да, да, так и есть. Он кивает сам себе в подтверждение своих слов. — Я же тебе сказал: приехал, чтобы всё проверить. Чтобы порядок был, чистота. Мне надоело ссориться с тобой из-за дочери. Решил, что проще уступить, отдать ключи и закрыть этот вопрос навсегда. Его слова звучат логично и убедительно, и будь я наивной дурой, поверила бы. Но я не верю, потому что пока он не знает того, что знаю я. — Я уже слышала это. — Ну тогда, зачем задаёшь прежние вопросы? Ничего нового ты больше от меня не услышишь. — Хорошо… Допустим… Ну, тогда скажи мне, что это? Объясни, я жду! Швыряю на стол пакет, из которого вываливаются женские трусы. Всё, назад дороги нет. Теперь будь что будет. Сейчас он мне скажет, что да, изменяет, он же правдоруб! Сердце колотится где-то в горле, руку даже приложила к нему, чтобы притормозить скорость. Но это лишь мои ощущения, естественно, сердце на прежнем месте, и в горле его нет. Сначала смотрит на бельё, потом отворачивает лицо. — На меня посмотри! Не отворачивайся! — практически кричу. Срываюсь. Я тоже не железная, и мне тоже больно. Хватаю его за рукав и заставлю его ко мне повернуться. Потому что мне нужно увидеть его реакцию, каждую эмоцию, каждый оттенок чувств на его лице в этот момент. Поворачивается ко мне на моё требование. — Ну! Чего молчишь? Ты ведь всегда был нашим героем — прямолинейным, искренним, настоящим бойцом за правду и верность. Мы ведь все знаем, какой ты сильный духом человек, способный идти до конца ради своих убеждений. Так что будь собой, оставайся верен своим принципам, ведь именно этого я от тебя жду сейчас. Тишина. В воздухе висит напряжение. Мой муж смотрит сначала на меня, потом снова краешком глаз на эту вещь, которую я так демонстративно выложила перед ним, но не прикасается к ней. Что, растерялся, милый? — Что это? — кивает в сторону куска ткани и наконец-то начинает говорить. — Ты мне скажи, что это. Я тебя об этом как раз и спросила. — Вроде как… трусы?! Твои? Ты зачем их приволокла сюда? — нет эмоций, которых я так ждала. Не выдал себя. — Не мои. Чужие. Я нашла их… Разговор обрывается быстрым стуком в дверь, а затем, буквально через пару секунд в кабинет моего мужа без спроса заходит его секретарша. А точнее, практически залетает. — Михаил… — смотрит удивлённо на меня и сразу затыкается. Я теряюсь от её бесцеремонности. Он не позволяет таких вольностей никогда и никому. Только я могу появляться без разрешения и предупреждения, для остальных только с согласия хозина кабинета. Кто и когда позволил ей, не дожидаясь его позволения, заходить? Мой муж никогда не потерпит подобного поведения. Или… всё-таки потерпит… от некоторых… Неожиданная мысль на фоне того, что происходит сейчас в этом кабинете, обжигает мой мозг. Может, она и есть обладательница тех самых кружевных чёрных трусов и именно с ней он мне изменяет? Глава 6 Я, если честно, даже о ней не подумала в качестве его любовницы. В голове крутилось несколько возможных претенденток на сердце Курбатова, но вот о ней… Нет, даже в мыслях не было. Слишком мало работает, и никогда не вызывала каких-то подозрений. Хотя, если подумать, проанализировать, почему, собственно, нет? Конечно, всё логично. Классика жанра, как говорится: босс и его секретарша. Такое встречается сплошь и рядом. Общество давно потеряло моральные ориентиры, и такие истории стали чем-то обыденным. Возможно, именно поэтому она так легко зашла сюда не дождавшись его разрешения? Тишина, все замерли, будто не зная, куда деться от этого неловкого момента. — Михаил Семёнович, — поправляю я её. — Не Михаил! — Да, да, я просто не успела закончить, — кивает, не поднимая глаз. — Что вы хотели, Лиана? — вместо мужа спрашиваю секретаршу. Девушка выглядит смущённой и растерянной. Почему она зашла именно сейчас, когда мы ведём такой важный разговор, который, по сути, может изменить всё в наших жизнях? Совпадение? — Простите… Я… — голос девушки дрожит от волнения, словно каждое слово приходится вытаскивать с трудом. Она опять делает паузу, чем меня уже бесит. Смотрит на своего босса, ждёт хоть какой-нибудь реакции от него. — Там звонят, — показывает пальцем в сторону телефона, стоящего на столе у моего мужа. — Михаил Семёнович, там вам звонят… — повторяет как для глухих. Мой муж ничего не отвечает, только поворачивается к телефону. — А почему вы не нашли другой способ сообщить о звонке? Почему бы просто не соединиться через телефонную линию? Разве об этом нужно сообщать, залетая без ожидания приглашения к шефу в кабинет? Для этого можно просто позвонить и соединить. — Да, да, но трубка у Михаила Семёновича с гудками короткими, — бубнит в ответ. — Вероятно, плохо положили её… Ох, как же она не вовремя появилась. Я не догадалась даже дверь на замок закрыть, чтобы нас никто не отвлекал. Теперь, пока отчитываю секретаршу, у него появилась возможность подумать, как мне ответить насчёт измен, и как выкрутиться. — Да, всё верно, так и есть — подтверждает Миша, едва сдерживая раздражение, проверив, что трубка действительно положена не до конца. Я заметила, что его лицо мгновенно напряглось, когда она залетела так вот, без стука. Зная своего мужа, я видела, как внутри него, пока она пыталась оправдаться закипал гнев. — Соединяй! И больше не смей входить без разрешения! Я тебе сколько раз говорил? Если ещё раз зайдёшь без стука, уволю! Тебе ясно?! — орёт угрожающе. Пока он высказывает ей всё, а она пытается оправдаться, я невольно приглядываюсь к девушке и вспоминаю факты о Лиане. Что я о ней знаю? Высокая, стройная, с длинными чёрными волосами и огромными тёмными глазами, сверкающими на её бледном лице. Очень красивая девушка! Ну, в принципе, стандартная внешность для секретаря серьёзной компании. Впрочем, Лиана — полная противоположность мне. Нет, я не уродина, естественно, но ноги мои не от ушей, в отличие от её и возрастом я постарше. Невысокая блондинка с карими глазами, но при этом до сих пор сумевшая сохранить стройное тело и ухоженную кожу. Несмотря на то что мне уже за сорок пять, я никогда не ощущаю себя в каком-то комплексе среди молодых девушек в нашей компании. Напротив, некоторым из них фору дам! Секретарша едва заметно кивает, и, пробормотав очередные извинения, закрывает за собой дверь кабинета. Михаил несколько минут разговаривает по телефону, при этом постоянно теребя и поправляя галстук, будто тот стал вдруг слишком тугим и мешает нормально дышать. А я смотрю на него в этот момент и представляю, словно это удавка. И как она на его шее затягивается. Он, после кинутых на его стол трусов теперь заметно нервничает. Заметила, что от былой уверенности и вальяжного общения после такого сюрприза не осталось и следа. Лицо его покраснело, а рука, держащая телефонную трубку, пока он разговаривает, немного подрагивает. Продолжая разговор, он стягивает с тебя пиджак, и я замечаю, что на уровне подмышек у него появились мокрые пятна от пота. Закончив разговор, кладёт трубку и замолкает. — Только не говори мне, что это Лиана хозяйка этих трусов, — произношу, едва сдерживая удивление. — Миш, ты не можешь быть настолько банальным и глупым. Да и она, вроде замужем… Не помню точно, но вроде замужем… — Что за чушь?! Не говори ерунды! — отвечает он, явно недовольный моим предположением. — Она просто невоспитанная и тупая! — Ну, тогда если не она, ты так и не сказал, чьё это, — киваю в сторону трусов. Он смотрит на бельё с пренебрежением, и со злостью отшвыривает пакет в сторону. — Ладно, я не планирую с тобой вести игры «вопрос-ответ». Если ты не собираешься говорить правду, я сама додумаю, но тогда, ты понимаешь, чем мои выводы чреваты. — И чем? — ухмыляется, неожиданно возвращаясь в прежнее амплуа самодовольного индюка. Ему пару мгновений понадобилось, чтобы прийти в себя и нацепить лицо спокойствия и безразличия. — Всё просто. Как обычно поступают женщины, узнав об изменах мужа? — пожимаю плечами. — Ну, если брать тех, которым есть что терять, то, по статистике закрывают на это глаза и живут дальше. По крайней мере, так у многих наших друзей было, помнишь? — Ну тогда я не среднестатистическая женщина. Я уйду от тебя, Миша. Навсегда, бесповоротно, и потом подам на развод. Не надо думать, что, если я многое принимала от тебя в части твоего характера, означает, что я приму всё. — Нас многое связывает. — Если ты об имуществе, всё, что у нас есть, пополам.Так ведь по закону, верно? Так что, нищая не останусь. А если обманешь, и окажется, что скрываешь доходы, так ты вообще не мужик, — давлю на самые бесячие для него моменты. — Это не моё! — срывается. — Не моё! — кивает в сторону пакета. — Верно. Твоих любовниц. Много вопросов вызывает теперь, почему неожиданно вдруг ты оказался в нашей квартире, которая стояла месяцами, точнее, годами пустая? Ты явно не ждал меня и не предполагал, что я возьму ключи и приеду туда. Михаил, если у тебя другая, не переживай, в обморок не хлопнусь, скандал не устрою. Давай по-хорошему разойдёмся, пока такой вариант существует. — Хорошо, — берёт себя в руки, меняет тон разговора. — Извини, сорвался. — Я не хотел говорить тебе, но тем не менее придётся. Иначе ты что-то действительно надумаешь себе, какой-нибудь ерунды, и разрушишь наш брак. А я этого не хочу, я дорожу нашей семьёй и люблю тебя. — Иногда в это сложно поверить… — Альбина, ты живёшь со мной не первый год, и пора привыкнуть к моему… тяжёлому нраву. Я ведь иногда с ним и сам справиться не могу. — Я предлагала тебе к специалистам сходить, чтобы поработать на тему твоего гнева. Всегда можно научиться себя контролировать, если захочешь. Миш, пожалуйста… Давай про твой характер потом поговорим. Он раздражает меня этим хождением «вокруг да около». Словно время тянет, отвлекает от главного. Михаил выдерживает паузу, словно сомневается, признаться в чём-то или нет. — Я давал ключи Лисовскому. — Какому Лисовскому? Меня отвлекает от нашего разговора звонок подруги, но я сбрасываю. Да что ж такое! Сговорились, что ли, все разом?! Всем надо появиться в самый неподходящий момент! — Ты знаешь много Лисовских среди наших общих знакомых? — Григорию? — кивает, подтверждая, что мы говорим про одного и того же человека. Глава 7 Я знаю только одного Лисовского. Это друг нашей семьи, с которым Михаил дружит ещё с военного училища. С этим человеком мы знакомы не первый год, но последнее время он появлялся в нашем доме гораздо реже, особенно после своего развода с Ириной. А ведь когда-то мы были очень близкими друзьями. С Ириной они развелись два года назад после того, как она узнала о его многочисленных изменах. Тогда для меня это стало сильным потрясением, потому что я помнила этого мужчину как верного друга семьи, который часто приходил к нам домой, привозил подарки Ладе, шутил со мной и производил самые лучшие впечатления. Потом, после того, как всё открылось, Григорий долгое время пытался сохранить семью, но Ирина была непреклонна. Пару раз он пытался перенести судебные заседания, где решался вопрос о расторжении брака, настаивая на том, что им обоим нужно остыть и иметь время для примирения. Но жена его была настроена категорично. Тем не менее Лисовский не сдаётся, и теперь снова пытается вернуть её, утверждая, что она единственная настоящая любовь всей его жизни. — Да, ему. Ты же знаешь сейчас его положение, он ушёл с семьи, оставил и всё, встречаться с женщиной негде, но не в однушку же ему их приводить! — Он не ушёл, а выгнали его, потому что он шлялся и обманывал Ирину! Погоди, — пытаюсь всё в кучу собрать в голове, — но он же вроде с женой хотел помириться? Так эмоционально рассказывал пару встреч назад, как он старается наладить с семьёй контакт… — Может передумал, я откуда знаю. Я что, в мозг его могу залезть, чтобы узнать его мысли и желания?! — Курбатов уже открыто нервничает. — Пусть так. Но зачем ты даёшь ему ключи от Ладиной квартиры?! И ты разрешаешь ему таскать туда своих… женщин и разводить эту грязь в квартире своей дочери? Решил позволить ему заниматься этим. Возмущаюсь, представляя картину. — На кровати, где будет спать твоя дочка или наша внучка? — злюсь на своего мужа, хотя, если признаться, сомнение в правдивости этих слов меня не оставляет. — Ну а что, я, по-твоему, должен был отказать другу? У Лады шикарная квартира, с хорошей обстановкой, мебелью, техникой. Ему хотелось произвести впечатление на свою женщину! Нормальное желание любого современного мужика! — Пустить пыль в глаза, короче… — смеюсь, не скрывая сарказма. — И всё-таки не понимаю насчёт Ирины. Он хотел наладить отношения с женой, мы только недавно разговаривали, и она рассказывала мне как он в очередной раз клялся в любви, и убеждал, что без семьи ничего для него не имеет смысла. — Может, она себе чего напридумывала. Вы же любите всё романтизировать. Пришёл по какому-то вопросу, а она решила, что он к ней подкатывает! — Ок, — улыбаюсь. — Ну, ладно, допустим, — говорю, поднимаясь со стула. А дальше замечаю, как мои действия напрягают моего мужа. Потому что я подхожу к его рабочему столу, беру в руки его телефон, снимаю блокировку и набираю номер Лисовского. Протягивая трубку мужу, я продолжаю: — На. — Что ты делаешь? — Звоню твоему другу. Поговорить с ним об этих трусах хочу. А ты просто включи громкую связь и спроси его прямо сейчас, что он оставил в спальне нашей дочери под кроватью вместе со своей… пассией. Я вижу, как лицо мужа мгновенно меняет выражение. Видимо, не ожидал от меня таких действий, потому что теперь он выглядит удивлённым, почти ошарашенным. Естественно, не ждал! Ведь я всегда была рядом с ним, поддерживала его во всём, верила каждому его слову безоговорочно и ни одно не ставила под сомнение. А здесь вдруг такое резкое изменение в моём поведении… Для него это словно удар под дых, и ему это явно не нравится. — Ну же, Миша! Почему ты молчишь? — не отступаю. — Или всё-таки, правда, что я предположила? Ты, Миша, должен был понять за эти годы брака главное: я могу простить многое, в том числе грубость, вспышки гнева, даже заносчивость, которую ты уже практически никогда не сдерживаешь. Но вот измену… Никогда! В этом дерьме ты будешь полоскаться один! — Успокойся! — начинает психовать. — Ты совсем с ума сошла? Несколько минут назад заставила одному придурку звонить, теперь другому! Когда я вообще дал тебе повод думать, что у меня может быть кто-то ещё? — Почему ты так реагируешь? И почему звонить ему не хочешь? Ведь он даже не женат сейчас. Что тут такого, если это правда? Ок, я стерплю, что ты разрешил ему встретиться с кем-то, но пусть он сам подтвердит мне это. — Ты унижаешь меня такими требованиями! Неужели ты сама до этого не додумалась?! — стучит пальцем по своей голове, намекая на мою тупость в поведении сейчас. — Я никому не собираюсь звонить! — Ну тогда это значит одно: ты лжёшь. Экран телефона гаснет, и я кладу его на стол. Именно в этот момент, почему-то понимаю, что никогда не задумывалась о том, как и при каких обстоятельствах я могу узнать об изменах собственного мужа. Он очень много работал, вечерами, как правило, всегда возвращался домой, в командировки ездил так, чтобы обязательно вернуться домой как можно быстрее. А теперь одна находка перечеркнула мою веру в него, и словно пелена с глаз упала. Пришла мысль в голову, которая теперь не отпускает: если захотеть изменить, можно сделать это и днём. В общем, если поставить цель обмануть — обманешь. Встаю, желая уйти прочь из этого кабинета. Становится душно и, кажется, словно не хватает воздуха теперь и мне. Только у него не хватает от вранья, а у меня от возмущения и боли. Муж, понимая, что я собираюсь уйти, преграждает путь. — Не путайся у меня пути, Курбатов. Я хочу уйти. — Нет! Мы недоговорили. — Мне всё ясно. Я даже без твоих ответов получила доказательство твоих измен. Одна нелепая случайность, вещь, оставленная тобой или твоими… девками, и ты пойман. — Нет. Я же сказал, это не моё! Хорошо! — практически орёт, — я позвоню ему! — Набирай! Сейчас! При мне. Михаил в два шага доходит до своего рабочего места, берёт в руки телефон, и я замечаю, что его пальцы дрожат. — Алло, Гриш, привет… — На громкую связь поставь! — Привет, привет, — весело отвечает друг, когда муж нехотя переключает на громкую. — Гриш, привет, — подключаюсь к разговору. — Как дела? — обмен дежурными фразами. Курбатов не сводит с меня глаз и ждёт, видимо, когда я задам его другу главный вопрос. — Ну, Миш… — киваю на трубку… — чего ты молчишь? Я жду. Спрашивай… Глава 8 — Гриш… — начинает нерешительно, сжимая с силой трубку телефона. — М? — спокойный, расслабленный голос друга. Курбатов смотрит на меня и словно сомневается, продолжать ли этот разговор. Скрещиваю руки на груди и жду. Просто жду. — Слушай, жена моя тебя застукала… — Что сделала? — словно не понимает. — Жена, говорю, моя тебя застукала в той, квартире, которая стоит у нас пустая. И от которой ты периодически просишь у меня ключи, — голос его становится стальным. — Она нашла вещь твоей б… — передумывает оскорблять пассию Лисовского, — женщины, и теперь хочет со мной развестись, утверждая, что это моё и я ей изменяю. Опять повисает молчание. — А что она нашла? — голос Григория полон, как, мне кажется, теперь, возмущения. — Чёрные кружевные стринги! — говорит быстро мой муж другу, не дав мне даже опомниться. — А… да… — между словами несколько секунд, — это моё, — выдавливает из себя Григорий. — Ну, конечно, то есть, не совсем моё… — сразу поправляет. — Ну, я же говорил! — поворачивается ко мне. — Гришка, признавайся, раз начал! Давай, говори уже правду, половой гигант! В итоге муж не выдерживает, он пытается разрядить обстановку шуткой, и его голос становится мягким. — Друг, ты же понимаешь, что твой брак сейчас висит на волоске. — Альбин… Да, это правда моя вещь. Только вот, честно говоря, не понимаю, как моя женщина забыла её там. — Значит, твои женщины ходят без трусов? — продолжает муж закапывать своего друга, делая вид, что это всего лишь очередная шутка. А мне уже очень хочется его заткнуть. Противно всё это теперь слушать и представлять, что творится в нашем доме. — Похоже, что да, — тихо отвечает Григорий. — Извини, Мих… — Погоди, Гриш, но ты же собирался помириться с Ириной… — встреваю в их разговор не удержавшись. — Да, хотел. Но теперь, думаю, она никогда меня не простит. Всё у нас после развода пошло наперекосяк и никак не выправится. Я к ней и так и эдак, только она теперь нос воротит. — Конечно, не простит, если ты хочешь помириться, и в это же время продолжаешь развлекаться с другими женщинами на стороне, — вот зачем я лезу со своими моралями… — Гриша, как же так… Лисовский вдруг вмиг разочаровал меня. Лицемерие этого мужчины, которого я долгое время считала другом семьи, теперь кажется возмутительным и невыносимым. — Убедилась?! — снова рычит на меня муж при друге. — Гриш, я тебе потом перезвоню. Прости за неожиданный звонок, и за то, что пришлось сдать тебя. Понимаю, так не делается, но и ты меня пойми… Жена моя настроена очень категорично. И я удивлён был даже, что она не поверила мне, а заставила звонить тебе. В этот момент он смотрит на меня зло, с упрёком и оправдывается теперь перед другом. — Бывайте, — недовольно бросает прощание мне и Михаилу Григорий. — Вот какого чёрта ты решила нас с другом поссорить?! Не лезь ему в душу! Зачем ты ему морали начала читать? Его бабы — не твоё дело! — раздражённо отчитывает меня, едва сдерживая гнев. — Ты услышала что хотела? Развод и уход отменяются? — улыбается теперь ехидно. Несколько минут мы сидим в молчании. Значит, это всё-таки стринги женщин Лисовского… Ну-ну. Я редко плачу перед мужем, ведь он не любит моих слёз, но сейчас неожиданно накрывает, причём так, что я не могу себя сдержать в его присутствии. Слёзы разочарования сами текут по моим щекам, несмотря на все попытки их удержать. — Альбин, ну чего ты расклеилась, — голос его смягчается, звучит почти ласково. Курбатов редко позволяет себе нежности и только если самому хочется. — Ну я же тебе говорил, что это, — кивает в сторону чужого нижнего белья, — не моё! Разве я когда-нибудь за все годы брака давал тебе повод думать, что могу изменить? — Пока нет. Неожиданно в мгновение Михаил снова оказывается возле меня. Он берёт моё лицо в свои руки, поднимает и смотрит мне прямо в глаза. Затем не отрывая взгляда, нежно касается губами одной слезинки на моей щеке, потом другой. — Солёные должны быть, а твои сладкие, — шепчет в ухо. Он крепко держит мой подбородок, чтобы я не смогла отвернуться, и целует. Страстно, прикусывая губу, облизывая укус языком. — Миша, прекрати, — не хочу этих объятий. — Почему? — не соглашается. — Знаешь, мне неожиданно понравилось, что ты приревновала. Это как-то даже… возбудило меня. Улыбаясь, продолжает смаковать мои губы. Другой рукой он сжимает мою грудь и толкает бедром в мои, намекая на внезапно вспыхнувшую страсть. — А меня нет, — прерываю его ласки и вижу, что он растерян. — Тебе сложно угодить… Я не груб с тобой теперь, ласков, страстен, открыто показываю, что хочу тебя сейчас, а ты всё портишь. — А мне ласка нужна не тогда, когда я тебя в изменах подозреваю, и ты оправдываешься, а просто так! Без повода! — Всё-таки не веришь мне… — он догадывается, что да, не верю. — Дай мне в себя прийти после всего этого, — киваю в сторону нижнего белья. — Надо успокоиться. — Как хочешь. Тогда у тебя всё? — снова становится тем, кем обычно является: хмурым и слегка агрессивным. — Если да, тогда пока. Дел по горло. — Да, всё. Я домой поеду. Голова очень разболелась. Выжата как лимон, устала, кажется, на физическом уровне, словно я мешки тяжёлые сегодня на себе таскала. В душ хочу и ещё немного подумать о том, что произошло. Неверие и недоверие всё равно точит меня. Отпустить бы ситуацию после откровения Лисовского, а не получается. Выхожу из кабинета и сразу обращаю внимание на нашу секретаршу. Она сидит за своим столом, сосредоточенно уставившись в монитор, будто не замечая моего присутствия. Не знаю, специально или делает вид. Её пальцы скользят по клавиатуре, а выражение лица вполне спокойное, несмотря на то, что недавно мой муж орал на неё. Пытаюсь припомнить, сколько работает у нас эта девушка. Примерно около шести месяцев. Именно поэтому, может быть, я не успела заметить главное? Муж устроил её сюда по просьбе какого-то знакомого, который уверял, что она настоящий профи в своём деле. Какого именно знакомого, я теперь уже и не помню. А теперь мне неожиданного стало любопытно: а в чём именно она так хороша и профи? Перевожу взгляд на её руки. Да, действительно, на пальце блестит обручальное кольцо, а значит, она замужем. Кажется, это должно служить сигналом о том, что девушка вряд ли станет любовницей моего мужа, но разве подобные вещи когда-нибудь останавливали кого-то от измен? Подхожу к ней ближе, и она наконец-то поднимает на меня глаза. — Что-то не так, Альбина Альбертовна? — вопрос, звучит спокойно, но я всё равно чувствую её волнение. — Всё так, — девушка кивает мне, улыбается, но в её глазах, как мне показалось, читается страх. Вести с ней диалог бессмысленно. Она всё равно, даже если требовать буду, правду не скажет. Именно поэтому ухожу, не прощаясь. Глава 9 Выхожу из здания, даю волю слезам, теперь уже совершенно не скрываясь. Всего пару брошенных фраз и сдал ты себя, Курбатов, с потрохами. Противно было слушать и дружка, как тот выгораживал, и собственного мужа. Сердце сжимается так, будто кто-то выкручивает его изнутри. Гнев сменяется отчаянием и кажется, что земля уходит из-под ног. Останавливаюсь, прислоняюсь спиной к холодному камню стены здания и закрываю глаза. Больно… Телефон снова начинает вибрировать в кармане. Назойливое жужжание словно раздражающий звук, который невозможно игнорировать. «Нина». Подруга, которая всегда рядом. Вытерев слёзы, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь взять себя в руки. Надо собраться, нельзя показывать свою слабость перед ней. — Алло! Ну наконец-то! Где ты пропала? — Я… — Ну не я же! — не успеваю даже ответить. — Уехала к Ладе, и след простыл. А зная твоего мужа, я распереживалась вся. — А зачем переживала? — пытаюсь улыбнуться сквозь слёзы, но выходит неважно. — Что могло случиться? — Как это, зачем!? — подруга на эмоциях волнения отчитывает меня. — Мало ли! Ну что, как дела? Она замолкает, ожидая моего ответа. — Мы… мы немного поссорились, — говорю, стараясь говорить спокойно, но чувствую, как внутри всё кипит. С Ниной мы познакомились пять лет назад и сразу же поладили, находясь словно на одной волне. Она часто делилась со мной своими проблемами, рассказывала о том, как тяжело ей бывает с мужем, и постепенно наши отношения перешли в доверительные. За это время как-то совершенно незаметно успели стать близкими подругами. У меня есть дочь, которой я доверяю свои секреты, с которой могу поделиться всем, что происходит в моей жизни, кроме вопросов о её отце. Есть муж, которого я любила и которому верила. А подруги… Подруги ушли из моей жизни давно, ещё тогда, когда заболела мама. Они просто испарились в какой-то совсем для меня неожиданный момент, и не хотелось никого больше впускать в свою жизнь, потому что я боялась новых разочарований. Но с Ниной всё оказалось иначе. Мы нашли общий язык, несмотря на то, что у нас были разные судьбы. И понимали друг друга без лишних слов. Нина росла в состоятельной семье, и до своих двадцати лет довольно хорошо жила. Но потом всё резко изменилось. Отец её прогорел после какой-то неудачной сделки, и семья буквально за год стала нищей. До такой степени нищей, что родители остались жить на даче, а она выскочила замуж за первого встречного парня, потому что у него была своя квартира. У меня ровно наоборот: тяжёлая финансово жизнь до Курбатова, и изобилие с его появлением в моей судьбе. — Ну как он отреагировал, что ты в квартиру к Ладе поехала? — не отвечаю. — Альбин… Что-то случилось? Почему ты замолчала? Наверняка рвал и метал, что ты проявила такую настойчивость, да? — Я нашла трусы, — наконец выдавливаю из себя. — Какие трусы? — Женские. Кружевные. Чёрного цвета. — В той квартире, куда ты поехала? — уточняет у меня. — Да, там. Прямо в Ладиной квартире. — Где ты сейчас? — Спрашивает она, уже с беспокойством. — Я еду домой. Вернее, собираюсь ехать. На такси. Оставила машину у дома Лады, боялась, что не справлюсь с управлением. А до этого была в офисе. — К нему поехала? — Ну да, — шмыгаю носом. — Решила спросить всё сразу? — Ну да. — Отвечаю, замечая, как приближается вызванная мной снова машина такси. — Ладно, я домой. Хочу принять душ и лечь в кровать. — Давай я подъеду, — настаивает подруга, — и мы поговорим. Ты расскажешь, что произошло. Тебе же, наверняка надо выговориться. — Как хочешь. Да, наверное, так будет лучше. Мне просто жизненно необходимо мнение со стороны. Возможно, Михаил прав, и всё, что он мне сказал, действительно правда… — А что он тебе сказал? — пытает меня подруга, и я чувствую нескрываемый интерес с её стороны. — Приезжай, и я расскажу. Меня такси ждёт. Пока еду до дома, прислонившись к окну, рассматриваю обстановку, которая пролетает за моим окном. Никак не могу поверить в том, что моё стремление помочь дочери приведёт к таким открытиям. Мой муж сделал всё, чтобы выкрутиться, но я не верю больше Курбатову. Теперь уже не верю. Больше уже не верю. Заставляя позвонить другу, я надеялась: вместо того, чтобы подставлять его передо мной, он покажет себя по-мужски, по-настоящему и признается, что Михаил мудак и изменщик. Но этого не произошло. Друга он подставил не сомневаясь. Другие звоночки также заставили меня усомниться в его порядочности, но я никак не думала, что эти вещи могут быть взаимосвязаны. Пару недель назад молодой человек моей дочери сказал мне, что у Курбатова существуют отдельные от меня банковские счета. Сначала не поверила, но потом взяла под контроль эмоции и всё-таки начала работу в этом направлении. Я, было сосредоточилась на этой информации, как случилась история с трусами. Теперь, выходит, мне нужно не только доказать, что мой муж обманывает меня в финансовых вопросах, но и то, что он изменяет мне. Полный комплект непорядочного супруга? Не верится, но, похоже, я действительно оказалась в этой ужасной ситуации. Меня вдруг осеняет: а что, если всё это связано?! Да, в таком случае тогда всё становится логичным. Зачем ему нужны тайные счета, если ему нечего скрывать?! Чтобы обеспечивать тайную жизнь себе и своей любовнице, или он готовит плацдарм, с целью расторгнуть со мной брак? Придётся нелегко, но я пойду до конца, чтобы наказать его. Одной это сделать будет тяжело и уйдёт больше времени, которого у меня нет, а значит, надо довериться тем, кто действительно может мне помочь. Осталось лишь пару человек, которым я могу доверять безоговорочно. Набираю молодому человеку своей дочери. — Егор, привет. Занят? — Добрый день, Альбина Альбертовна. Нет, для вас не занят. — Лада рядом? — Нет. Что-то случилось? — Я подробного потом расскажу. Времени сейчас на разговоры нет. У меня просьба, которую исполнить нужно уже прямо сейчас. — Слушаю. — Надо присмотреть за несколькими людьми, но присмотреть так, чтобы информация была о каждом их движении. — Ваш муж среди них есть? — уверенно спрашивает меня. — Да. — За ним уже присматривают… — Да?! — не скрываю своей радости. — И как давно? — Личная жизнь вашего мужа меня не интересовала, пока я не нашёл отдельные счета. Недавно, если говорить об интимной жизни. Не зря почувствовала, что ему можно доверять, и очень рада, что набрала ему. — Он изменяет мне, — не спрашиваю, утверждаю. — Да. — Есть информация с кем? — сердце заходится в волнении. — Пока нет. Он очень осторожен. Как только станет ясно, я скажу вам. Вы сказали Курбатову, что подозреваете его? — Да. Но он, естественно, всё отрицает. — Ясно… Значит, теперь затаится. Риск от всех моих последующих действий велик, но теперь, мне кроме имущества терять нечего. Мужа я потеряла окончательно несколько часов назад, когда нашла чужое нижнее бельё, а затем приехала к нему. Осталось узнать, с кем он обманывает меня, и я закрою все вопросы разом. Глава 10 Ждать у моря погоды я не намерена. Самой нужно действовать, причём проявив активность. — Нина, я передумала ехать домой, — звоню подруге. — А что так? — Решила снова поехать в квартиру дочери. Хочу ещё раз пройтись по её комнатам, посмотреть, вдруг я что-то упустила, вдруг найдутся улики, которые помогут вывести Курбатова на чистую воду. — Думаешь, найдёшь ещё что-то? — А вдруг! Тогда эмоции били через край, а теперь я взяла себя в руки. Мне нужно разобраться во всём. Может, там остались вещи, которые смогут пролить свет на эту ситуацию. — Тогда и я меняю свой маршрут? — предлагает она в качестве поддержки. — Буду твоей помощницей в поисках, стану твоим доктором Ватсоном. — Хорошо… приезжай туда. — Альбин, ты, знаешь, главное, соберись, ладно? Если он изменяет тебе, всё равно рано или поздно узнаешь, — вдруг Нина произносит неожиданно. Голос подруги спокоен и ровен. Возможно, она просто хочет, чтобы и я успокоилась, поэтому своим поведением напоминает: если это неизбежно, оно всё равно случится. — Да, да, я понимаю. Но лучше узнать правду раньше, чем позже, согласись? Кроме того, у меня довольно узкий круг подозреваемых. Так что, правда не заставит себя ждать. — Интересно… И кто подозреваемые? — Одна дамочка точно есть, и я, если честно, не думала про неё в первый момент. Ладно, я не одна в машине. Замечаю внимательный взгляд водителя в свою сторону и понимаю, что он слушает наш разговор с особым интересом. — Приезжай к Ладе, расскажу всё. Мы подъезжаем к дому моей дочери, и я снова поднимаюсь на нужный этаж. Однако теперь чувствую себя совершенно иначе, чем несколько часов назад. Раньше я была полна уверенности, что смогу порадовать дочь, а теперь у меня в душе полный раздрай и разочарование в том, кого я любила, пожалуй, больше всех в своей жизни. Зайдя снова в эту квартиру, теперь воспринимаю её не как дом своей дочери, а скорее как место для разврата. Вспоминаю диалог мужа с другом и улыбаюсь. Только в улыбке моей нет радости, скорее, одна злоба. Неужели мой муж действительно считает, я настолько глупая и поверю в то, что его друг замешан в этой истории? Наверное, да, раз позволил себе такие вещи и рискнул. А риск, ведь на самом деле был очень велик. Наверняка именно поэтому он покрылся испариной, и руки своим подрагиванием, когда он разговаривал по телефону, выдавали волнение. Это же не только собеседника надо слушать, но и план-обман для меня придумывать. Тяжёлая работа — двойная мыслительная деятельность. Но всё-таки, рискуя, он наверняка думал: я просто приму всё это, потому что всегда жила для него, и ради него. Привык. Расслабился. Считает, что так будет и дальше. Подхожу к зеркалу, где недавно обнаружила чужие отпечатки на стекле. Нет, дело не в плохой работе клининга, а в том, что кто-то здесь был вполне вероятно, несколько дней назад и не убрал за собой. Смотрю на своё отражение в нём, и мне кажется, что это совсем не я. За последние несколько часов будто бы пролетели пусть не годы, но совершенно точно несколько месяцев. Моё лицо изменилось. Ну, или самой теперь просто так кажется на фоне сложившихся событий. Глаза утратили свой живой блеск, взгляд стал пустым и безжизненным, а плечи опустились под тяжестью невыносимого разочарования от поступка самого близкого человека. Если бы спросили меня сейчас, когда я осталась одна и в полной мере могу прочувствовать свою боль без отвлекающих звуков и факторов: что ты чувствуешь, Альбина? Сказала бы так: чувствую себя так, словно кто-то вырвал часть моей души, оставив лишь пустоту и холод в этом месте. Не знаю, затянется ли рана в этом месте, но, если и затянется, совершенно точно след и шрам будут глубокими и заметными. Стараюсь улыбнуться своему отражению, но губы отказываются слушаться, и вместо улыбки они у меня натянутая, скупая, тонкая линия, которая прибавляет лет моему и так немолодому возрасту. Нет, вместо тишины лучше звуки, вместо самокопания лучше месть и новая жизнь. Холодная вода, стекающая по лицу, помогает немного собраться. Настойчивый звонок в дверь напоминает, что должна приехать Нина. Войдя, взглянув на меня, она сразу понимает моё состояние. — Пойдём сядем, — тянет в комнату на диван, едва переступив порог. Её взгляд не скрывает беспокойства и участия. — У тебя лицо какое-то… странное. Ты что-то ещё нашла, пока я добиралась к тебе? — А разве тех трусов недостаточно? — пытаюсь отшутиться. — Нет, ничего больше не нашла. — А искала-то хорошо? — интересуется, оглядываясь вокруг. — Да. Посмотри, какой бардак, — киваю я в сторону разбросанных вещей. Снова придётся наводить здесь порядок. — Это ерунда. Порядок наведём. С этим мы вместе справимся, — заглядывая мне в глаза, тихо говорит лучшая подруга, нежно сжимая мою ладонь. Её глаза полны заботы, а взгляд такой тёплый, что хочется утонуть в нём и забыть обо всём на свете. Как хорошо, когда есть тот, кому можно довериться… — Ну, давай, рассказывай, — мягко настаивает. — Я должна знать каждую деталь, чтобы понять, что происходит. Нина терпеливо смотрит на меня, её лицо выражает бесконечное понимание и обеспокоенность. Она знает, что сейчас самое важное — дать мне возможность собраться с мыслями. — Может, тебе стоит принять что-нибудь успокаивающее? — Здесь нет лекарств. Квартира стояла пустая, помнишь? — А, да… Ну, хочешь, я сбегаю и куплю. На тебе же лица нет! — Нет, — тихо отвечаю, отстраняясь от неё. — Просто дай мне минуту… Про то, что я поехала к дочери на квартиру, мы поговорили с тобой утром, — кивает. Неожиданно у Нины начинает звонить телефон, но она, увидев, кто звонит, сбрасывает. Следом через несколько секунд ей приходит сообщение. Она хмуро косится на экран, читает и что-то пишет в ответ. Нервное состояние подруги теперь видно невооружённым взглядом. — Тебе некогда? Или проблемы? — Нормально всё, — отмахивается и бросает свой телефон на диван. — Кто там? Если нужно, поезжай по делам. — Муж, — фыркает недовольно она в ответ. — Ясно. Опять поссорились? — Да. Ну его! — отмахивается. — Альбина, скажи мне наконец, что случилось, или я с ума от любопытства сойду! Её голос звучит настойчиво, почти требовательно теперь. Она не хочет говорить о проблемах с супругом, её больше интересует, что здесь произошло. Делаю глубокий вдох и рассказываю ей о событиях этих нескольких часов: как я приехала сюда, нашла чужое нижнее бельё, как потом отправилась к мужу на работу. Как странная реакция секретарши заставила меня задуматься, что между ними как раз есть кроме рабочей и интимная связь. Про звонок Курбатова Лисовскому и рассказ, что именно Лисовский таскает других женщин в нашу квартиру… Она молчит несколько минут после услышанного. Наверное, в шоке прибывает, как я была несколько часов назад. — Ну а ты? — задаёт мне по итогу рассказа вопрос. — Что я? — Поверила им? — Пока не знаю. А ты на моём месте поверила бы? Глава 11 — Не могу сразу сказать. Слишком всё неожиданно. Вполне ведь, наверное, может быть… что это всё правда и действительно Лисовский приводил сюда, — оглядывается по сторонам, — кого-то. — То есть ты хочешь сказать, что они меня не обманули? — Ну откуда мне знать… — А как же желание помириться с женой? — Я не знаю подробностей их личной жизни. Может… может, это она так хочет, а ему на самом деле всё равно. Она сейчас говорит словами моего мужа, только другими, не такими резкими. — Хорошо. Слушай, а ты поверила, если бы такая история произошла с твоим мужем, где он мог изменить тебе? В этот момент Нина вдруг заливается громким смехом, который эхом отзывается в стенах нашей квартиры. Её весёлость кажется совершенно неуместной в такой напряжённой атмосфере, но я не позволяю себе что-то сказать по этому поводу. — Что смешного я сказала? — спрашиваю резче обычного. — Прости, — вытирает руками выступившие слёзы от смеха. — Альбин, ну не смеши ты хоть меня! Сравнила Курбатова с его стальными яйцами, — резко умолкает, словно осознавая, что зашла слишком далеко в своём сравнении её мужа и моего. Но затем продолжает, потому что раз ляпнула, надо заканчивать, — и… моего бесхребетного Вадима… Молчу. Только смотрю на неё, не скрывая одновременного возмущения и удивления от такого сравнения. Но ведь оно мне только на пользу. Пусь продолжает… Подруга бросает на меня быстрый взгляд, словно извиняется за свои слова. — Мой Вадим, думаю, вообще на такие вещи неспособен, — теперь добавляет. — Иногда мне кажется, он в этой жизни вообще мало на что способен. — Тебе виднее, конечно. Но я ведь про своего тоже так думала, помнишь? — кивает. — Это я про измены, если что, — уточняю. Помнит, конечно, потому, что она, как многие из нашего окружения, восхищались его стойкостью в отношении верности супружеских отношений. Возле него много красивых женщин хаживало, но он говорил лишь обо мне и не стеснялся этого. — Короче, я всё взвесила, проанализировала, и мне кажется, что это секретарша, — завершаю свои признания. Нина недоверчиво смотрит на меня, а затем её глаза расширяются от удивления. — Чья? Его? — имени не называет, но я киваю. — Секретарша и твой Курбатов? Ты серьёзно?! — А почему бы и нет? — пожимаю плечами. — Вполне, кстати, логично. Классику жанра по изменам знаешь? — Ну… примерно да, — она качает головой, но словно не верит своим ушам. — Так это и есть твоя подозреваемая? — Да! — признаюсь подруге. — А какие предпосылки так думать? — А тебе мало того, что я рассказала? — Нет, но… — не договаривает. — Ну, дела-а-а, — протягивает она, глядя куда-то вдаль. — И что ты планируешь делать, если это так? — Честно говоря, не знаю пока, но обязательно выведу их на чистую воду! — говорю, пытаясь звучать уверенно. — Мне нужно время, чтобы всё хорошо обдумать, ведь всего несколько часов назад моя жизнь перевернулась с ног на голову, и я пока не приняла это до конца. Она понимающе кивает. — Знаешь, когда я ехала в эту квартиру, — обвожу её взглядом, — была готова бороться с мужем за права нашей дочери до победного. И, в принципе, победила. Но, когда затевалась эта война, я не ожидала, что столкнусь с возможным предательством со стороны мужа. Пока плана действий нет, мне надо время, чтобы прийти в себя. Только теперь не хочу, чтобы дочь и внучка сюда въезжали теперь. Если Михаил встречался здесь с кем-то, то я точно против, чтобы после этого они жили здесь. — То есть дочери ничего пока не скажешь? — Нет, зачем. Ей и так досталось. Придумаю предлог: мол, сначала нужно сделать ремонт или обновить мебель, или провести генеральную уборку. Я просто не смогу сказать ей правду сейчас. Нина сочувственно кивает, понимая всю сложность ситуации. — Альбина, соберись! — голос Нины вдруг звучит твёрдо, и, я бы сказала, почти требовательно. — Голова плохо работает, две бессонные ночи… — словно оправдываюсь. — Соберусь обязательно. — Да, да. Сейчас важно не падать духом! — Сжимает руки в кулаки, словно это её ситуация и она сама себя убеждает, что надо собраться с силами для будущей победы. — Ты ведь столько пережила вместе с этим человеком, тебе ли киснуть? Если сомневаешься, если не доверяешь ни ему, ни тому парню, который Лисовский, тогда давай искать правду вместе: ты и я! Только представь, какие неопровержимые доказательства могут быть у нас в руках, если задастся целью! — Да, — киваю, заражаясь её оптимизмом. — Мы справимся! Найдём истину, а потом… Тогда уже будет ясно, что делать дальше. Если он действительно виноват, если он… — она делает паузу, словно подбирая слова, — если он недостоин твоей любви, то зачем тратить на него свою жизнь? Ты заслуживаешь лучшего! Впереди у тебя столько всего прекрасного! Киваю, соглашаюсь. — Вставай! — говорит она решительно, поднимаясь сама и помогая мне встать. — Пойдём к зеркалу! Мы идём в коридор, где оно висит. Подруга останавливается рядом и смотрит прямо в мои глаза через отражение. — Ну, скажи, кого ты там видишь? — слегка подталкивает меня к нему ближе. — Себя, красотку! — отвечаю, пожимая плечами. — Ну да, конечно, это ты! Но не просто красотку, а невероятно красивую женщину! Посмотри на своё тело! Она проводит рукой по моей талии, затем плавно опускает её до бёдер. Я немного смущаюсь от её неожиданных прикосновений ко мне, но стараюсь сохранять спокойствие и улыбаться. — Волосы такие роскошные, — продолжает, перебирая пальцами мои локоны, — глаза… Они горят! Даже сейчас, когда ты выглядишь уставшей, в них всё равно есть огонь! Ты должна взять себя в руки, Альбина! И помнить главное: даже если всё закончится с Курбатовым, жизнь не остановится. Ты обязательно встретишь кого-то другого, кто оценит твою красоту! Её слова звучат так воодушевлённо и искренне, что я сама начинаю наслаждаться своим отражением в зеркале. Час назад, пребывая в одиночестве, пока не умылась, видела себя старухой, потерявшей несколько лет жизни, а теперь, благодаря поддержке такой преданной подруги вижу красотку в зеркальном отражении. — Да, да, — поддакиваю! На Курбатове свет клином не сошёлся! Если он изменяет мне, я уйду от него! Глаза Нины горят вдохновенным огнём. Только чему она больше радуется: тому, что так вдохновляет меня и помогает как верный друг, или тому, что мой муж останется один после нашего развода? Глава 12 — Да, это всё я… Думаю, я знаю, что мне нужно сделать? — переключаю её внимание с разговоров о моей красоте на историю с изменой. — Что? — Я Ирине позвоню. — Какой Ирине? Жене Лисовского, что ли? — удивлённо спрашивает, не скрывает своего сомнения. — Бывшей жене, — поправляю подругу, но тут же задумываюсь. — Хотя… Теперь даже не знаю точно, бывшая она или нет. Я не скажу ей про свою историю, спрошу только, как у неё дела. Хочу её послушать. — И что ты собираешься делать, если она скажет другую версию, которая будет отличаться от той, что сказали тебе твой муж и Григорий? — Посмотрим… — Ну ведь может быть так, что Лисовский играет сразу на два фронта, а жена его даже не в курсе, — неуверенно заявляет. — Например, он может одновременно пытаться вернуть бывшую жену и при этом крутить романчики на стороне. Вдруг он просто не умеет жить без интриг и измен? Такое же бывает в жизни, сама знаешь. — В том то и дело, что не знаю. А на счёт Лисовского, — хмыкаю, пытаясь представить себе эту картину, о которой только что говорила подруга, — ты правда думаешь, он настолько… активный? Это же просто смешно! Либидо-то у них в таком возрасте уже не как у восемнадцатилетних юнцов, где мысли только о сексе, и неважно с кем спустить пар. — Ну да… наверное, ты права. Хотя есть такие мужики, у которых и в полтинник всё в порядке, хотя их жёны уверены, что нет. Знаешь, я недавно наткнулась на кучу статей об изменах. Представляешь, оказывается, мужчины изменяют буквально на каждом шагу! У неё столько эмоций сейчас. — И самое ужасное, что многие женщины даже не подозревают об этом. Вот, посмотри сюда. Нина протягивает мне свой телефон, экран которого заполнен заголовками о неверных супругах и изменах. Больше историй от имени женщин, естественно. — Здесь столько историй, что волосы дыбом встают! Смотришь и думаешь: ну как такое возможно?! На, глянь! — А зачем ты это читаешь? Тебе что, делать нечего, как забивать голову чужими проблемами? Необязательно, что у тебя будет как у них. Не хочу это читать, — отказываюсь брать её телефон в руки, но подруга настаивает. — Интересно просто, как у других. Ладно, не сейчас, так потом почитаешь, — не сдаётся. — Я могу скинуть тебе пару ссылок, а ты потом спокойно полистаешь их дома. Просто, ради интереса. Киваю, делая вид, что соглашаюсь, хотя на самом деле вовсе не собираюсь тратить своё время на чтение этих душераздирающих рассказов о похождениях чужих мужей. Мне бы со своим разобраться… — Ладно, может, позже посмотрю. — Альбина, серьёзно, это важно. Ведь нужно понимать, есть ли какие-то общие признаки в поведении мужчин, когда они начинают изменять. Наверняка они существуют! Ну, неужели тебе самой ни капли неинтересно? Мне вот очень! Я же хочу тебе добра, прислушайся к мнению со стороны! — Хорошо, хорошо. Потом обязательно посмотрю. Давай звонить Лисовской. Набираю Ирине, включив предварительно на громкую связь. Она отвечает мне через несколько минут. Её голос звучит хрипло. Понимаю — она простужена. Меня сразу охватывает чувство вины за то, что я беспокою её в такой момент. — Альбин, привет, — начинает первой и кашляет в трубку. — Привет, Ириш. Как дела? — ну не класть же сразу трубку. — Что случилось? Мне неловко продолжать, но выбора нет. — Ир, — на несколько секунд замолкаю. — Не знала, что ты болеешь, извини. — Ничего, говори. — Нелепая какая-то ситуация. Я хотела узнать кое-что… Про тебя и Гришу. Ирина смеётся в трубку, её смех переходит снова в кашель. — Можешь даже не продолжать! Знаю, почему ты позвонила. Видела вас вместе, да? — Да, — лгу, чувствуя себя неловко. — Ну, честно говоря, удивлена немного… — Все такие любопытные, — усмехается Ирина, вновь переходя на осипший тон. — Ты далеко не первая, кто звонит мне сегодня. Видимо, новость быстро разлетелась. Да, всё подтверждаю. Мы действительно решили дать нашей семье ещё один шанс. Попробуем начать заново, посмотрим, что получится. Лисовский смог уговорить меня. Да и дети, Альбин… его поддержали. Они уже выросли, но всё равно нуждаются в нашем общении, чтобы как тогда, пару лет назад семья полная, Новый год у ёлки, дни рождения, чтобы за внуком мы вместе приезжали. Ирина словно оправдывается теперь. Ей тяжело говорить, но она продолжает. — Гриша говорит, что не может без меня. А я поняла, что не могу без него, понимаешь? В конце концов, не такой уж он плохой мужик, — теперь смеётся, — хозяин, рукастый, деньги старался в дом нести. Ну, занесло мужика, надеюсь, единожды, вот и решила: а может, действительно и стоит попробовать снова. Знаешь, он внимательный так стал ко мне, я иногда аж теряюсь от такого поведения. Раньше есть я и есть, а теперь: Ирочка, хочешь это, Ирочка, хочешь-то? — Круто, — киваю, словно она рядом. — Ну что же, желаю удачи. Главное, чтобы вы были счастливы, — хочу быстрее закончить этот разговор. — Тебе пока тяжело говорить, поэтому предлагаю закончить. Но потом мы обязательно встретимся все вместе и отпразднуем ваше воссоединение. Обменявшись ещё парой фраз, прощаюсь с Ириной и сбрасываю вызов. Несколько минут мы сидим в тишине. Подруга покорно ждёт моих выводов и не подаёт теперь голоса. — Ну вот, видишь! Очевидно, что Лисовский мне соврал. Он просто сориентировался, что Курбатов оказался в западне, и решил выгородить друга. Значит, мой вывод подтвердился… — О том, что любовница твоего Курбатова — его секретарша? — подруга вроде как даже расстроена. — Ну да. А кто же ещё? Глава 13 — Ясно… Да, дела. И что ты теперь намерена делать? — Пока точно не знаю. Всё так быстро произошло, что мозг ещё не успел полностью осмыслить ситуацию, — говорю, слегка массируя виски. Закрываю глаза, откидываюсь на диван и вытягиваю ноги перед собой, пытаясь показать, насколько я вымоталась, устала и больше не хочу обсуждать эту тему. — Мне нужно немного отдохнуть и поразмышлять по каждому из моментов, которые я узнала. И про мужа, и про секретаршу его, и про Лисовского. — Слушай, а у меня идея! — вдруг выпаливает она, вскакивая с места. — Я собираюсь поехать в санаторий завтра на несколько дней. — Ну, помню. Ты же говорила об этом. — Так вот, предлагаю тебе поехать со мной! Сейчас не сезон, думаю, что мест там ещё полно. — Не уверена… — Конечно же, поедем! — Нина не даёт мне закончить мысль, хватает меня за руки, её глаза загораются энтузиазмом. — Да, то будет просто великолепно! Ты сможешь расслабиться, отвлечься, а потом, возможно, взглянешь на всю эту ситуацию совсем иначе. Нина рассказывала мне про него, как она каждый год ездит туда, и как ей нравится. Огромная закрытая территория, вкуснейшее питание трижды в день, массажи, открытый горячий бассейн прямо на свежем воздухе, сосны и ели вокруг, специально оборудованные площадки для прогулок… Всё это стоит немалых денег, особенно если речь идёт всего лишь о нескольких днях отдыха, но Нина убеждена, что заслуживает самого лучшего, и поэтому регулярно вынуждает своего мужа оплачивать эти поездки. Не дождавшись моего согласия, хватает трубку телефона, начинает выяснять, есть ли места, и возможно ли приехать вместе. Расставаясь позднее, подруга предлагает мне помочь собрать чемодан для поездки, но я отказываюсь. Я очень устала и хочу только одного — поскорее оказаться дома, где могла бы остаться одна хоть ненадолго. Приехав домой, испытываю облегчение, заметив, что муж ещё не вернулся. Мы больше за день так не созвонились ни разу. Да я, если честно, и сама не шибко хотела бы с ним сейчас общаться. Зайдя в холл, где мягко мерцает свет, оглядываюсь и не понимаю, почему свет есть, а никого нет. Иду на кухню — история повторяется. Свет горит, но там тоже никого. Наша помощница Людмила должна была уже уйти, и то, что я в доме одна — была уверена. Заметив свет в нашей спальне, медленно поднимаюсь по лестнице, стараясь ступать тихо. На фоне сегодняшних событий в голову лезут уже самые странные мысли. Дверь в гардеробную слегка приоткрыта, и оттуда пробивается слабый свет. Подхожу ближе и замираю на месте, увидев картину, которая заставляет меня растеряться. На полу, прижавшись спиной к стене, сидит Людмила. Она держит в руках пиджак моего мужа, прижимая его к своей груди, словно обнимая. Её глаза закрыты, лицо выражает нечто похожее на блаженство, когда она медленно и глубоко вдыхает аромат парфюма от пиджака. Этот жест мне кажется таким интимным, что мне становится не по себе. Стою, не смея шелохнуться, наблюдаю за тем, как она наслаждается запахом, который принадлежит моему мужу. Её лицо в таком восторге и умиротворении, что я вдруг начинаю чувствовать себя посторонней в этой комнате. — Людмила… — всё-таки выдаю своё присутствие. Девушка подскакивает от неожиданности моего присутствия, быстро бросает пиджак на пол, затем, понимая, что сделала глупость, поднимает его и нервно мнёт в руках. Её глаза бегают туда-сюда, ища слова, чтобы объяснить происходящее. Да, объяснений хотелось бы… — Простите, не слышала, как вы вошли… — её голос дрожит. — Я хотела пиджак Михаила Степановича погладить… Она кивает на ткань, которую так неловко держит в своих руках. — Да, да, — киваю, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри бушует буря эмоций. — Спасибо. — Я пойду, — выбегает из гардеробной. Спускаюсь в гостиную, сажусь на диван, не включая свет, и закрываю глаза. После увиденного мне становится ещё хуже, чем было. В голове роятся тысячи вопросов, каждый из которых кажется ещё более невыносимым, чем предыдущий. У меня теперь, что, любая, кто так или иначе с мужем моим связаны будут под подозрением? Да так чокнуться можно! Людмила работает у нас примерно… сколько… не помню точно. Но у меня не было подозрений, что ей может нравиться мой муж. А даже если и понравился, Курбатов её не замечал никогда, она была для него фоном, неотъемлемой частью нашего дома, и не привлекала внимания. Тихая, благодарная, ответственная, очень спокойная. Да она, эта серая мышка даже сексуальный темперамент моего мужа просто физически не вытянет! Или вытянет… Пытаюсь представить их вместе, но картинка не складывается. Если с другими женщинами я в голове могу сложить всё в единый пазл, то здесь категорически нет. — Я пойду? — отвлекает меня от моих мыслей, стоя недалеко от входной двери. — На сегодня я всё сделала… — тихо. — Да, да, идите, — киваю. Мне не хочется её видеть сейчас, и думать о ней тоже не хочется. Сумасшедший день, и я очень устала. Оставлю пока все свои мысли за дверью этого дома, иначе нервная система этого не выдержит. Глава 14 Закончив намеченные дела, стараюсь отвлечься от своих мыслей, но не помогает ни свежеприготовленный чай, ни любимый фильм, который берусь смотреть. Вещи, чтобы ехать в санаторий летят в чемодан без особого порядка. Закрываю молнию и ставлю его у двери в холле. Телефон вибрирует, показывая сообщение от дочери. Сама как раз хотела ей набрать, но она опередила меня. — Привет, мои хорошие, — слышу на заднем фоне у дочери в телефоне счастливый смех внучки, здороваюсь, стараясь придать своему голосу бодрости, которой совсем нет. — Как дела? — Всё нормально. Слушай, мамуль, мы с тобой после встречи у нотариуса не поговорили толком. Нормально всё у тебя? — Да, — вру. — Я хотела обсудить один важный момент с тобой. Мам… речь об этой квартире. Мысленно вздрагиваю от такого начала разговора. — Да, я тоже как раз хотела поговорить о ней. Лада, может, ты ремонт там захочешь сделать или купим новую мебель? Но, только если ты захочешь… — Нет, мам, — дочь прерывает меня. — Я вообще не хочу жить в этой квартире и об этом звоню сказать. Я и Алиса решили остаться жить у Егора. При отце не хотела говорить, но потом я тебе её подарю, она мне не нужна. Выдыхаю. На душе после слов Лады становится легче, словно камень упал с плеч. Один из самых важных вопросов, а точнее, даже два наконец-то решены, и мои усилия не прошли даром. Моя дочь осталась не только при своём жилье теперь, и её жизнь складывается так, как она всегда мечтала: рядом с тем, кого она любила семь лет назад, и с кем её отец, мой муж жестоко разлучил, обманув всех, в том числе и меня. — Как же я счастлива за тебя… Не надо, Лада, ничего мне дарить. Пусть квартира останется на тебе. Мне так будет спокойнее. Знаешь, я должна быть уверена, что у вас с Алисой всегда будет своё место, и при любой ситуации есть куда вернуться. Уверена, что с Егором у вас всё сложится хорошо, и ты потом передашь её Алиске, когда она подрастёт. — Спасибо, мама! — говорит Лада, и я слышу радость в её голосе. — Ладушка, я так рада, что ты нашла своё счастье, — произношу, пытаясь сдерживать слёзы, но они уже катятся по щекам. — Прости, что я не смогла почувствовать тогда, когда твой отец сломал твою жизнь. Я верила ему, думала, что он действительно заботится о тебе, о нас. И в то, что Егор тогда тебя действительно бросил… — Мамочка, ты ни в чём не виновата! Мам… что-то случилось у тебя? Ты словно расстроена чем-то, — переводит разговор на меня. — Ничего, всё прекрасно. Я рада за тебя и растрогалась просто. Ты и Алиска — мои самые любимые девочки, и ваше счастье для меня важнее всего. Поболтав ещё пару минут ни о чём, прощаясь, кладу телефон и позволяю слезам свободно стекать по лицу, отпуская переживание за дочь. Внутри смешаны радость и облегчение. Теперь я знаю, у Лады всё будет хорошо, а для меня, как для любой матери, это главное. Осталось со своей жизнью разобраться. Через несколько минут слышу, как звук мотора машины Михаила приближается всё ближе. Ноги сами несут меня к окну, чтобы увидеть его. Смотрю вниз и вижу, как муж выходит из машины, закрывает её, а затем внезапно, поднимает взгляд вверх. Наши глаза встречаются через стекло окна, и я замираю на месте. Он идёт, не отрывая взгляда от окна, где стою я. Слышу, как открывается входная дверь, он заходит в дом, а потом резкими шагами понимается в нашу спальню. Только когда он идёт ко мне, я понимаю, что оставленный чемодан в нашем случае в холле может быть оценён им как сигнал «На выход!». Дверь распахивается так резко, что я вздрагиваю. — Альбина…— произносит он, не сводя глаз с меня. Его лицо выражает недоумение. — Я не понял… — его голос звучит почти растерянно. — Это что там внизу стоит? Ты куда-то собралась? — Да, — отвечаю коротко, стараясь сохранить спокойствие. — Я… — Куда? — удивление, смешанное с агрессией, начинает проступать сквозь маску невозмутимости. — Надеюсь, не от меня уйти? Смотрю на него и понимаю, что он не притворяется и пока совершенно точно не знает о санатории. Ну, либо отличный актёр! Интересно… — Нет. — А что за чемодан внизу? — Мой. Курбатов, выдохни! Я в санаторий решила съездить. Михаил замирает, словно растерявшись, и не находит слов, чтобы отреагировать на моё заявление. — Одна? Без меня? А почему не сказала? — Так сложилось. Неожиданно даже для меня самой. С Ниной еду. Она предложила, я не отказалась. — А, да? Ясно. Вот я дурак, Альбин, — голос его неожиданно смягчается, и нотки агрессии пропадают. — Просто… я испугался, что ты решила уйти от меня после той находки. Чемодан увидел и в пару секунд накрутил себя до катастрофы. — Прямо испугался, Миш? На тебя не похоже. Он молчит пару секунд, потом отвечает, глядя прямо в мои глаза: — Да, Альбин, испугался. И говорю сразу: уйти захочешь, не отпущу, — его голос звучит твёрдо, — мы с тобой почти тридцать лет вместе! Тридцать! Не три, не тринадцать. А тридцать! Куда я могу тебя от себя отпустить, сама подумай? Мы с тобой как корни одного дерева, проросли друг в друга! Неужели ты этого не чувствуешь совсем?! Его лицо близко, дыхание тёплое. Он скрепляет свои руки крепко и сжимает их, показывая, насколько мы связаны. — Как считаешь, если такие корни, которые уже стали одним целым, начнут отрывать друг от друга, последствия для дерева будут плачевными или нет? Оно же, Альбин, умрёт… Киваю, но ничего не отвечаю. Сил для этой пустой лирики и разговоров больше нет. — Не теряй меня. Я на несколько дней, — бросаю единственную фразу и ухожу в ванную. С самого утра следующего дня звоню тому детективу, чей телефон дал мне Егор. Спрашиваю, было ли что-то за прошедший день, что помогло бы мне хоть на чуть-чуть прояснить ситуацию. Ответ, впрочем, был ожидаем. За такое короткое время детектив и его помощники пока не обнаружили ничего подозрительного и ничего особенного. Никто ни к кому не поехал, никто никому не звонил. Дни в санатории пролетели незаметно. Мы ходили на спа, массажи, и я запретила себе думать, что случилось совсем недавно. На удивление, с Ниной мы больше не обсуждали ни моего мужа, ни мою ситуацию, чему я была несказанно рада. Находясь в другой, непривычной для меня обстановке, я смогла отвлечься. К обеду третьего дня ко мне неожиданно приехал Михаил. Я открыла дверь в номер и даже ахнула от такого сюрприза. — Миша… — Привет, — стоит на пороге с большим букетом цветов. — Неожиданно… Откуда ты здесь? Зачем? Глава 15 МИХАИЛ — Соскучился… — тихо, сам на себя удивляясь, произношу, глядя на жену. Эти слова вырвались сами собой, но я действительно соскучился. — Ну проходи, раз соскучился… — она не скрывает своей растерянности и вроде как совсем нехотя приглашает меня в номер. — Не могу. У меня встреча скоро с инвесторами, ехал мимо, буквально на две минуты заехал, дорога в ресторан через ваш санаторий идёт. Думаю, дай заскочу. Просто хотел узнать, как дела… И чтобы ты мне сказала всё ли у нас нормально… Она молчит. — Нормально, — через промежуток времени, словно сомневалась в словах. Смотрю на часы, зная, что времени совсем мало. Встреча с потенциальными инвесторами требует пунктуальности, и я не могу позволить себе опоздать. — Так зачем ты приехал? — снова задаёт этот вопрос, не веря всё-таки в искренность моего порыва. — Ну, говорю же… ехал мимо… И решил заехать, чтобы сказать тебе, что я тебя люблю, Альбин. — Ясно… — И всё? — удивлён. — Пока да. — Ясно, — теперь я кидаю дежурную фразу. — А, ты мне так и не сказала, в Москву со мной едешь или уже передумала? Билеты я купил. — Зачем? — Ну как… Там же будет конференция и ужин с жёнами. Забыла, что ли? — кивает. — Ты как раз вернёшься из санатория. — А, да, забыла, если честно. Не знаю, Миш, пока, — сомневается. — Но ты же хотела! — Сначала хотела, теперь не хочу. — Поехали, развеешься! Время вместе проведём… Погуляем, на выставку сходим. — Я подумаю, — говорит она, избегая смотреть мне в глаза. — Всё, я побежал, — хочу поцеловать её в щёку, но она отстраняется. Недобрый знак… Ох, какой недобрый… Встреча с инвесторами проходит успешно, но чувство тяжести и волнения не покидает меня. Я продолжаю смотреть на часы, хотя уже давно пора уходить. Но остаюсь, потому что впереди меня ждёт ещё одна встреча. Та самая, которую я, возможно, ждал даже больше, чем встречу с инвесторами. Слышу стук каблучков через полчаса. Она открывает дверь и расплывается в улыбке. Зря улыбаешься, гадина! Сейчас плакать будешь… Глава 16 — Я сколько ждать тебя должен!? — рычу, как только эта дрянь входит в Вип-кабину и плотно закрывает за собой дверь. — Прости… пробки! Не получилось раньше! — Какие пробки!? Трасса! — Какая-то фура перевернулась, перегородила дорогу, думала уже назад разворачивать таксиста. Мишенька… — тянется к моей щеке рукой, но я не позволяю прикоснуться к себе. Сбавляю обороты в своём гневе на момент, и пока пытаюсь контролировать себя, но плохо получается. Меня трясёт от возмущения. Я и так слишком долго держался, чтобы не дотянуться до этой шеи и не свернуть её! Она осматривается. — Нет камер, я проверял, — кивает. — Ну, расскажи, как твои дела, — пока молчу о главном. Раскинувшись на диване, стараюсь держаться вальяжно и расслабленно. — Хорошо… — М-м-м, ясно… А у меня вот не очень. — Да, я вижу, как ты напряжён. Помочь тебе расслабиться, любимый? — присаживается рядом, лезет с лаской. — Гадина, ты это специально сделала? Нарочно подставила меня перед женой?! Говори правду! И всё-таки срываюсь, не могу больше притворяться, что я спокоен. Притягиваю её к себе, хватая за шею, смотрю в глаза, пытаясь прочитать в них её страх, который меня так возбуждал пару месяцев назад, а в этот момент бесит. — На кой я с тобой только связался! Она хватает мои руки, и я отпускаю шею. Теперь сжимаю до боли её скулы, и она начинает хныкать, чувствуя боль. — Мишенька, Мишенька, — пытается убрать мои пальцы со своего лица, мямлит, но я не ослабляю хватку, — следы останутся, Мишенька! Нельзя! Словно опомнившись, отпускаю её совсем. Дыхание сбывшиеся, колотит от возбуждения, но на этот момент не от сексуального. Пальцы зацепили помаду. В злости хватаю её за волосы и притягиваю к себе снова. — Вытри свой рот! Сколько раз говорил тебе, чтобы ты свой свисток не мазала яркими помадами! Я что, должен следить за тем, чтобы твои следы на мне не остались? Сказал же: никакой помады, туши, духов, — вытираю салфеткой остатки косметики с пальцев. Молчит и смотрит в пол. Не говорит ни слова, не сопротивляется, не пререкается. Села на колени передо мной и намекает мне, что готова принимать мою агрессию в любом её проявлении. Всё что скажу, будет делать. Единственное, чтобы следов не осталось. На всё согласится, ведь я хозяин её жизни, как она сама не раз мне говорила. Преданная, как собачонка, пустая как пробка. По крайней мере, так я совсем недавно думал. — Знаешь о чём речь? — Нет… — Врё-ё-ё-шь… Как ты могла забыть в моей квартире свои трусы?! Жена их нашла! — не хочу играть в игру разгадайку, да и времени нет. — Да? Нашла? Случайно… — Правду говори! — сжимаю кулаки. Кусает губы нервно, боится меня… правильно! — Помнишь, мы очень торопились на работу? — начинает. — Ну! — Тогда… ты подарил мне тот комплект белья, я надела, потом ты… стянул его с меня, кинул в страсти, а после кричал, что мы торопимся. Я лифчик взяла, а трусы не нашла, но признаться тебе не решилась. — Ну и дура же ты! Только почему я тебе не верю, а?! Если узнаю, что врёшь, пощады не жди. — Не вру… — Если бы не Гришка! — вспоминаю тот страх, который испытывал, когда Альбина предложила позвонить ему, — мне смерть! Конец всему: семье, репутации, бизнесу! Кабздец! Полный! Практически ору и рассказываю ей кратко свои события. — Правда, он не сразу понял, но быстро сообразил, в чём дело и отмазал меня. Пришлось подставить его под удар, причём без предупреждения! Он матом меня потом отборным крыл и орал, а я извинялся как школьник. Одно только я в тот момент не подумал тогда: а если Альбина жене его ещё позвонит?! Тогда я и его в дерьмо закопал бы и себя! Вот так подставлялово… Всё в задницу летит! Она молчит теперь и продолжает слушать. Ни слова в ответ. Знает, что мне надо проораться, выпустить пар. Высказываю всё и жду несколько минут, пока остыну. И она ждёт. Смотрю на неё, мысли её понять хочу, но не получается. Всё то время, пока я сплю с ней, она всегда мне казалась безопасной, но теперь я вдруг обнаружил, что эта дрянь может навредить нашей семье. Злюсь. Бешусь. Негодую. Жалею теперь, что связался с ней, но устоять было действительно сложно. Особенно при условии, как она старалась привлечь моё внимание, и сама себя предлагала. Помню, как она мне при каждой встрече глазки строила, намекала без слов, что готова дать мне, а я сомневался, надо ли мне это. Гадить в своём огороде, как говорит Альбина, самое глупое, что может сделать человек разумный, но я всё-таки не удержался и нагадил. Тот день, пожалуй, я не забуду никогда… Я и до этого чувствовал её намёки, но старался не обращать внимание. Ведь моя репутация была как самого ярого защитника семейных ценностей. Тогда, в один из самых неподходящих моментов, когда в компании были неприятности и мне как-то надо было снять стресс, подвернулась она. Я выпил, она пришла, увидев у меня вискарь на столе, закрыла кабинет и села передо мной на колени. Затем быстро расстегнула мне ширинку и предложила себя. Перед этим ночь с Альбиной не помогла мне снять напряжение, и я оставался в отвратном настроении. Когда она с лаской полезла, я вдруг поймал себя на мысли, что она как свежая кровь, неизведанное и новое. И такой адреналин вдруг в паху разыгрался, что башку снесло. Альбинка что? Альбинка изученная, своя. Я каждый её жест знаю, каждый миллиметр её тела. А эта… у этой глаза огнём горят, когда кувыркаемся. Когда случилось всё в первый раз, в тот момент похоть свела на «нет» все мои жизненные принципы и на несколько минут отключила мозг. Чувство раскаянья, на удивление, даже не пришло, хотя я понимал, что совершил ошибку. Я тот, кто высмеивал своих коллег, друзей и родственников, шутя, что они думают членом, а не мозгами по жизни, оказался таким же. Мне бы надо было остановиться после первого раза, отмазать себя самого перед самим собой, что я мужик, такое бывает, и случайно оступился. Но она снова и снова крутила своей задницей перед моими глазами, напоминая о том, что мы творили с ней, когда были наедине. А там дальше затянуло, ведь она оказалась просто дикаркой в постели без каких-либо комплексов. Альбина всегда знала, что я многогранен в сексе, но то, что я делал с любовницей, с женой я себе позволить не мог. Да и не хотел, если честно. Я успокаивал себя тем, что жена — это жена и она ей останется навсегда. А с этой смогу завязать, когда захочу. Только уже полгода прошло, а я так и не завязал. Увлёкся, расслабился, и мне понравилось получать это стороннее удовольствие помимо супружеского ложа. И главное, мне всегда в постели и на Альбину хватало сил! Сам в шоке, признаться, от этого был! У меня словно молодость вторая началась, и я ловил кайф от всего, что происходило вокруг меня. А какому мужику не понравится под полтинник чувствовать себя снова молодым и способным на сексуальные подвиги!? Эти дни, после того как Альбина нашла бельё, я постоянно думал, как такое могло случиться. И вроде всё просчитал: счета отдельные на подчинённого оформил, чтобы ей шмотки покупать, бельё, которое мне нравится. Запретил ей духами и косметикой на встречах со мной пользоваться, клининг после каждой встречи и секса… Ладно ведь всё складывалось. Под жёстким надзором и контролем я вёл двойную жизнь, но программа дала сбой. Эти долбанные трусы изменили ход моей спокойной супружеской жизни. Только по моей ли вине? Надо будет обязательно с этим разобраться. И если окажется, что она специально подгадила мне, уничтожу. После этой ситуации я вдруг ощутил, что как будто стою на краю пропасти и вот-вот сорвусь вниз. Сейчас зона моей безопасности и комфорта трещит по швам. Полгода назад решил встряхнуть мою жизнь, и как теперь выбраться из этой ситуации, не знаю. Если жена раскроет моё преступление, если Альбина решит уйти, я не смогу отпустить её. Она — моё всё. Идеальная женщина, прекрасная жена, любящая мать нашей дочери. Раньше мне мысль, что наш брак может развалиться, казалась абсурдной. Альбина и развод?Да не смешите меня! Только теперь я взглянул на ситуацию по-новому, и мне это очень не понравилось. И что, чтобы понять, что я могу потерять жену, мне надо было так глобально обгадиться? Возможно! Хорошо, понял, принял, раскаиваюсь! Если всё откроется, я знаю Альбину и знаю, что она мне не простит эту интрижку. Но одно греет — время, и шанс не потерять супругу ещё есть. И я этим обязательно воспользуюсь! — Значит, она поверила тебе… — Надеюсь, очень надеюсь! — тру своё лицо руками быстро. Я устал очень за эти дни от переживаний. — Ты так боишься потерять её? — тон её неожиданно становится недовольным, почти язвительным. Опа… Вот только этого не хватало… Ревность? Возмущение? Раньше не замечал. Но разговаривать об этом не хочу, потому что меньше всего мне хочется обсуждать её чувства. А на самом деле мне плевать на них. — А тебе что? — спрашиваю, глядя на неё с прищуром. Она тут же опускает глаза, избегая прямого взгляда. — На её место хочешь? Не надейся! Я никогда ничего тебе не обещал! Я ясно дал понять, что Альбина — моя жена, и так будет до конца наших дней. В горе и в радости… — усмехаюсь, — я с ней никогда не разведусь! Никогда! — с нажимом на последнее слово говорю. Отворачивается, обиженно дуя губы. — Что в ней есть такого, Миша, чего нет во мне? Ну, скажи! Я ведь… принимаю всё, что тебе придёт в голову, и дальше так будет! А твоя жена, она… она только кажется такой доброй и хорошей, но на самом деле она не способна любить тебя так, как я! — А может, всё-таки… бельё из комплекта не просто так там оказалось, а? Признайся сама, что хочешь, чтобы она узнала про тебя? — да, я, возможно, совершил ошибку, недооценив её. — Мишенька… — гладит мою лодыжку, проходя ноготками по коже. — Почему ты мне не веришь, любимый? Ну, прости! Твоя жена никогда не бывала раньше в этой квартире! Никогда! Кто же мог подумать, что твоя овца появится! — Не смей! — отталкиваю её от себя. Она, не удерживая равновесие, падает на пол, — ты не смеешь говорить о моей жене в таком тоне, поняла?! Выпиваю залпом алкоголь и стараюсь успокоиться. — Ты за рулём, — напоминает заботливо. — Завтра мне вечером улетать на конференцию в Москву. Обязательно нужно, чтобы я был не один, там семейный ужин будет. Альбина сомневается, ехать или нет. Если жена откажется ехать со мной, поедешь ты. — Ты представишь меня как свою жену? — расплывается в улыбке. — Не надейся! Готовь враньё для своего лоха и собирайся в дорогу. Не переживай за работу, сделаю больничный. Снова мысленно сравниваю её со своей женой. Альбина другая. Вроде тоже всегда старается во всём до конфликта не доводить, но такой благодарности, чтобы как собачонка в глаза смотрела, никогда от неё не видел. Гордости в ней дофига! Она не просто идёт по жизни — она шагает, как королева, знающая свою ценность. Хотя со стороны все уверены, что моя жена полностью подчиняется мне. Её мудрость заключается в том, что она никогда со мной при людях не спорит, но за закрытыми дверями нашей спальни иногда умудряется, даже не повысив голоса убедить меня, что я не прав. Никто не знает и не узнает, что именно рядом с ней я ощущаю себя другим человеком — сильнее, увереннее, круче. Она всегда была, есть, и надеюсь, будет на моей стороне. Как она мне не раз говорила: даже если весь мир будет против тебя, я буду рядом. И она не стесняется говорить об этом открыто! Я прусь от её, хоть иногда и бесит своим характером! А ещё бесит, когда вижу, как другие мужчины бросают на неё восхищённые взгляды, и одновременно чувствую прилив гордости за то, что она только моя. У любовницы даже минимального набора качеств нет, какие есть у моей жены. Не дотянутся ей до неё никогда. — Мишенька, мне пора, — поглядывает на часы. — Конференция в Москве и свободна. Завязываем, пока не поздно, покувыркались и баста. — Молчит. — Поняла? Кивает. Соглашается. Или делает вид, что соглашается… Глава 17 АЛЬБИНА После встречи с мужем я снова стала думать, о том, что произошло, и неожиданно почувствовала себя полностью разбитой. Словно та усталость, от которой я усердно скрывалась за стенами этого санатория, догнала меня и накрыла своим покрывалом. Как будто все силы покинули меня разом. Едва он ушёл, я тут же отключила телефон и упала на кровать. «Пару часов не беспокой меня, никуда не пойду, посплю» — написала Нине. Бассейн, прогулка — всё это показалось таким ненужным сейчас. Куда важнее выспаться. Силы мне действительно были нужны, ведь сегодня последний вечер в этом санатории, а завтра предстоит вернуться к своей реальности, где придётся рассказывать Курбатову, что я знаю про его ложь, и принимать решение о разводе. Развод… Казалось бы, что может быть проще в современном мире, особенно для современной женщины? А в нашем случае ещё проще должно быть! У нас нет несовершеннолетних детей, да и делить имущество тоже не страшно, потому что его сполна вполне хватит на двоих. Но вот беда: мы не обычные люди, а представители семьи Курбатовых. В нашем доме существует одно непреложное правило: мой муж никогда не отпустит меня так просто, потому что в его семье никто не разводится! А уж тем более он! Раньше меня это удивляло, веселило, иногда восхищало, а теперь раздражает. Он сам придумал абсолютно тупые стандарты и решил, что мы оба должны им следовать. Именно поэтому я уверена, мой муж сделает всё возможное, чтобы заставить меня отказаться от этого решения, когда узнает о моём намерении развестись. Но сейчас стараюсь не думать об этом. Вечером у нас с подругой были свои планы, и они уж точно не включали в себя переживания и грусть. — Ну! — открываю дверь на настойчивый стук Нины через три часа. — Ты ещё даже не начала одеваться?! — возмущается, будучи при полном параде. — Ресторан уже заждался! А потом дискотека и красавцы-мужчины! — облокотившись на косяк двери моего номера, смотрит на меня оценивающе. — Нет, только без мужчин! — кручу отрицательно головой, не соглашаясь с ней. — Мне своего хватает. — Да ладно тебе! Повеселишься немного! Ничего не отвечаю, потому что я всё равно сделаю так, как надо будет мне, а не ей. В одном я согласна: «повеселиться!» — именно так должен закончиться последний день отдыха. На пороге ресторана нас встречает приятная музыка и мягкий свет. Внутри оказалось уютно и тепло. Мы занимаем столик подальше от танцпола, заказываем напитки и еду. Всё вокруг словно говорит: расслабься, забудь обо всех проблемах хотя бы на несколько часов. — Пойдём, подвигаемся немного, — тянет меня на танцпол подруга. Когда начался танец, я чувствую, как тело само начинает двигаться под ритм музыки. Да, впереди у меня много трудностей, но сейчас, в эту минуту, я просто хочу наслаждаться моментом. Пусть даже ненадолго, но получить своё удовольствие от этого вечера. — Скоро придёт один человек, — вернувшись за столик, начинает Нина, — он очень важен для тебя в будущем. — Ты о чём? — Я хочу познакомить тебя с одним мужчиной. Но не просто с мужчиной, а с отличным адвокатом, который поможет оставить тебе с голой задницей Курбатова. На мгновение теряюсь от скорости её идей, но потом беру себя в руки. — А ты меня уже развела с супругом? — не сдерживаюсь. — Я не планировала в данный момент искать себе адвоката, а ты уже нашла его для меня? — Нет, но… Альбин… я хотела как лучше… Он живёт в посёлке прямо рядом с санаторием, поэтому так быстро получилось договориться. Мы с ним со школы друг друга знаем, — и вроде как даже обиделась, что я не оценила её заботы. — Погоди… Или ты передумала? Или простишь его, если поймёшь, что он всё-таки кувыркался со своей секретаршей? Смотрит на меня с удивлением. — Альбина, ты что мазохистка? Ты же не на помойке себя нашла, чтобы прощать своему мужику измену?! Тем более с кем! Ты же сама говорила… — Я точно не собиралась обсуждать это сейчас! — обрубаю, не даю закончить. — Хорошо… Ты права… Не время… Правильно! Соглашается неожиданно быстро. Нина всегда умеет так легко переключиться с одного вопроса на другой. Этого у неё не отнять. — Выпьем? Не только я, но и Нина, похоже, сегодня решила отбросить все заботы и насладиться вечером по полной программе. Она уже опустошает второй бокал сухого вина, ничуть не беспокоясь о том, что утром может проснуться с головной болью. Я не останавливаю её, не хочу. Пусть расслабится… Да и, в конце концов, кто я такая, чтобы останавливать её? Не мама, не надсмотрщик. — О, наконец-то! — внезапно подпрыгивает на месте, машет рукой кому-то в дверях ресторана. — Иди сюда! — кричит она, нисколько не смущаясь того, что голос звучит довольно громко. Бросаю взгляд в ту сторону, куда она машет. В проходе ресторана стоит только один человек. Довольно молодой и совершенно точно привлекательный. Он чем-то похож на моего мужа. Такой же высокий, плечистый и совершенно точно уверенный в себе. Мужчина, которого она окликнула, оглядывается по сторонам, замечает нас и направляется к нашему столику. Когда он останавливается возле нашего стола, Нина мгновенно преображается. Она выпрямляется, прищуривает глаза и улыбается ему настолько соблазнительно, что я даже растерялась. Сейчас она ведёт себя совершенно точно не как замужняя дама. Раньше не замечала за ней таких выпадов. Но всё бывает в жизни первый раз. И разочарование в людях тоже. — Константин! — произносит она, растягивая слово. — Ну сколько тебя можно ждать?! — Прости, Нинок, дела были, — отвечает он, глядя на неё с лёгкой улыбкой. — Только с судебного процесса вернулся и сразу к вам. — Правильно, правильно! Мы тебя заждались. Лукавит. Я лично никого не ждала и ни с кем из посторонних не собиралась завершать этот вечер. Константин переводит взгляд на меня, и его лицо озаряется широкой улыбкой. Он целует руку Нине, а затем протягивает руку мне, чтобы получить в ответ мою. — Представишь свою подругу? — интересуется он, в глазах его читается явная заинтересованность. — Конечно! Я для этого тебя сюда и пригласила, — говорит Нина, обращаясь к нему. Затем поворачивается ко мне и подмигивает. — Это Альбина, моя подруга, с которой я хотела познакомить тебя. А это, тот самый адвокат, Константин, о котором я тебе говорила. Глава 18 — Очень приятно, — произносит он, не сводя с меня взгляда. Взгляд его оценивающий, и мужчина даже скрывает этого. И совершенно точно, то, что он видит ему несомненно нравится. Не успеваю опомниться, как он берёт мою руку в свою, тянет её вверх, и его губы нежно касаются моей кожи. Замечая, как он смотрит на меня, и осторожным движением освобождаю свою руку из его. Он улыбается, глядя на моё поведение, а затем кивает на свободный стул, стоящий рядом со мной. — Позволите? — спрашивает, выдерживая паузу, пока я не дам согласия. Прям настоящий джентльмен! — Пожалуйста, — говорю безразлично, пожимая плечами. Мужчина присаживается к нам за столик, и Нина начинает задавать ему вопрос за вопросом: как далеко он отсюда живёт, нравится ли ему жить среди природы и прочую ерунду. А дальше, смакуя вино, они вспоминают свои школьные годы, какие-то общие истории, смеются над ними, и я в этот момент чувствую себя лишней. Если бы не я не знала, что моя подруга замужем, без сомнения сказала: она совершенно точно заигрывает с ним. Наблюдать за этим мне совершенно неинтересно, и я начинаю откровенно посматривать на часы. Константин и Нина обмениваются взглядами, очевидно, осознавая, что их детские приключения меня совсем не увлекают, и быстро переключают своё внимание на меня. — Альбина, вы здесь впервые? — интересуется Константин, желая долить мне вина, но я кручу отрицательно головой на этот жест. — Да, Нина часто рассказывала об этом месте, но раньше никак не получалось приехать. — Вы многое упустили, — уверенно заявляет он. — Но уверен, сейчас вы точно не жалеете, что решили посетить этот санаторий. — Ну что, теперь на танцпол? — предлагает Нина, встав слегка пританцовывает на месте. — Я не пойду, — качает головой Константин. — Мне нужно сделать несколько важных звонков. — Ладно, — подруга хватает меня за руку и увлекает за собой. — Почему ты так заигрывала с ним? — спрашиваю её, когда мы останавливаемся у края танцплощадки. — Ты ведь помнишь про Вадима? — Это всё ради тебя! — гордо улыбается. — Что значит «ради меня»? — не понимаю её. — Объяснись! Нина наклоняется ближе к моему уху: — Послушай, ты действительно ничего не замечаешь? — её голос звучит таинственно, почти заговорщицки. — Чего я должна была заметить? — спрашиваю, стараясь понять, что именно она имеет в виду. — Сначала я думала, что нам нужен просто хороший адвокат, который мог бы помочь. Но потом… когда я увидела, как он смотрит на тебя, и насколько заинтересовался, у меня появилась идея! Прямо вау! Альбинка, возможно, это выход? — Выход из чего? — понимаю, к чему ведёт разговор Нина, но мне важно услышать это от неё самой. — Из брака с Курбатовым! Посмотри, какой мужчина! И ты ему определённо понравилась! — выпаливает она, сияя от радости, словно уже видит в своей голове идеальный сценарий моей будущей жизни без Михаила. — А давай я сама решу, что и как мне дальше делать, договорились? Нина ничего не отвечает, только кивает и, загадочно улыбаясь, подмигивает мне. Через несколько минут мы возвращаемся за стол. — Ты хотела обсудить дело какой-то подруги, которая разводится, — обращается Константин к Нине. — Это вы, Альбина? Я верно понял? — Я пока не развожусь, — уточняю, бросив укоризненный взгляд на Нину. — Просто моя подруга слишком поспешила с выводами, и у неё уж очень длинный язык. — Я хотела помочь, — бурчит она, едва сдерживая обиду. — Неблагодарная ты, Альбинка. — Ясно. До конца, значит, ещё не решили, — спокойно продолжает Константин, доставая из кармана пиджака визитную карточку и протягивая её мне. — Но, если вдруг решитесь, вот моя визитка. Однако, раз уж я здесь, давайте проведём этот вечер вместе и просто расслабимся. Ниночка, вы ведь скоро уезжаете, как я понял? — Да, это наш последний вечер здесь. Проходит около получаса, и я уже буквально мечтаю сбежать в свой номер. — Отойду на минутку, — говорит Константин, показывая на телефон и новый входящий вызов. — Всё, я в номер, — пользуюсь ситуацией, решительно поднимаюсь со стула, намереваясь уйти. — Ну, посиди ещё несколько минут! — уговаривает меня Нина, хватая за запястье. — Время сейчас двадцать часов, сорок минут. Можешь уйти ровно в девять, например. Я же его ради тебя пригласила! — бросает мне в упрёк, — а ты ноги в руки и бежать. Альбинка, да расслабься ты! Смотрю на неё и понимаю, что её язык уже слегка заплетается. В голову приходит неожиданная мысль, что такое поведение подруги в свете тех событий, которые происходят со мной, мне может быть только на руку. Киваю, возвращаюсь на своё место. — Ты зря с ним так холодна. Такие люди, как он на дороге не валяются. Я имею в виду его профессию, если что! — торопливо добавляет теперь она, заметив моё недоумение. — Если всё-таки решишь на развод, тебе ещё с ним суды у Курбатова выигрывать! Нужно как-то наладить с ним контакт! Не упускай такой шанс! Он отличный адвокат! Помнишь, я рассказывала тебе, как он помог Ритке с голой задницей оставить своего мужа? Киваю, действительно помню тот разговор. — Так это он сделал! — гордо сообщает Нина, словно сама участвовала в этом процессе и выиграла его. — Он очень крутой спец! Нужно постараться расположить его к себе, немного можно даже пофлиртовать, — наставляет она меня, словно эксперт в общении с мужчинами. — А для того чтобы адвокаты выигрывали дела, обязательно нужно с ними флиртовать? — недоверчиво спрашиваю я, не разделяя её точку зрения. — С таким, как этот, — кивает она в сторону сцены, где играют музыканты, а теперь и Константин стоит неподалёку, — можно и нужно! — Нина, хватит! Ты пьяна и несёшь полную чушь. — И ничего не чушь! Обычно я никогда не позволила бы ей так разговаривать со мной и ушла бы гораздо раньше, как только поняла, что она начала пить. Но сейчас я намеренно остаюсь здесь. Пока мы беседуем и спорим с подругой, не замечаю, как Константин уже стоит возле нашего столика. Начинает играть медленная мелодия, и я догадываюсь в этот момент: он заказывал эту музыку, чтобы пригласить меня на танец. — Потанцуем? — неожиданно протягивает мне руку. Глава 19 — Извините, нет, — говорю, стараясь сохранить хладнокровие, хотя внутри уже закипает раздражение от его настойчивости. — Альбина, ну, пожалуйста, всего лишь один танец, — продолжает он уговаривать, и его взгляд становится чуть мягче. — Я специально выбрал эту песню для нас с вами и попросил диджея поставить её. — Он кивает в сторону сцены, где играет музыка. — Не отказывайтесь. Я не кусаюсь и ни на что другое не претендую, кроме танца в данную минуту. — Ну да, Альбина сто лет не танцевала, — вмешивается Нина, подмигивая мне и делая очередной глоток вина. — Всего один танец! — повторяет мужчина. Наверное, я действительно со стороны выгляжу сейчас глупо. Это ведь на самом деле всего танец. Ни приглашение куда-то пойти, а танец в людном месте. Не более! Он берёт меня за руку, мягко притягивая ближе. Его движения уверенные, плавные, и я сразу чувствую, как легко следовать за ним. Наши тела сближаются, и вот я уже ощущаю его дыхание у самого уха. Его руки касаются моей спины, и я не только кожей со спины, где нет ткани, но и всем своим существом ощущаю, насколько горяча его ладонь, лежащая на моей талии. Мне кажется, что он стоит слишком близко, и эта мысль вызывает лёгкую растерянность. Возможно, это потому, что я давно ни с кем, кроме мужа, не танцевала медленного танца. Немного отстраняюсь от него, и между нами появляется небольшое расстояние. Он замечает, что я не принимаю его близкие объятия, и смотрит на меня с прищуром, улыбаясь. — Альбина, вы выглядите такой напряжённой… Расслабьтесь, — произносит он, едва касаясь моих волос своим дыханием. Его губы почти касаются моего уха, и я невольно вздрагиваю. — Если вы всё же решитесь на развод, я могу предложить свою помощь. — Спасибо, но я справлюсь сама, — отвечаю, пытаясь сохранять спокойствие, несмотря на нарастающее раздражение. — Напрасно. Я в своём деле лучший. Поверьте, если вы доверите своё дело мне, ваш муженёк останется без штанов. Вы мне очень понравились. С первого взгляда. А я всегда действую прямо, без лишних церемоний… — Он бросает на меня оценивающий взгляд без всякого стеснения. — Мне пора, — резко отстраняю его и делаю шаг назад, намереваясь уйти. — Ну что же, тогда и мне пора. Но, думаю, вам всё-таки лучше остаться, не уходить так скоро. Ваша подруга… — он указывает взглядом на Нину, — судя по всему, уже слишком расслабилась, и оставлять её одну небезопасно. Видели тех парней за соседним столиком? Они явно заинтересовались ею. Может, я помогу проводить её до номера? Под «расслабилась» я понимаю, что он имеет в виду степень опьянения Нины. — Мы справимся сами, — холодно обрываю его. Я хочу, чтобы он побыстрее ушёл. — Как скажете. Тогда всего доброго… И не спешите выбрасывать мою визитку, — протягивает он руку, ожидая, что я вложу свою ладонь для прощального поцелуя. Пренебрегая его жестом, я молча отворачиваюсь. Он, всё ещё с той же полуулыбкой кивает и уходит, даже не попрощавшись теперь со своей школьной подругой. — Пойдём, я провожу тебя в номер, — предлагаю, возвращаясь к столу. Бросить её одну сейчас не позволяет совесть. — Не хочу! — огрызается Нина, — хочу отдыхать! В этот момент у Нины звонит телефон. Она взглядывает на экран, хмурясь, затем резко нажимает кнопку сброса вызова. Телефон продолжает звонить. — Мы с Альбиной в ресторане! — рявкает она в трубку, едва ворочая языком. — Не звони мне! — и снова сбрасывает вызов. Я смотрю на неё, совершенно ошарашенная. Никогда раньше я не видела её в таком состоянии. В моём присутствии она всегда только пригубливала, и никогда не напивалась. А сегодня… Последние несколько ночей я провела в мыслях о нашей дружбе с ней. Как угодно несмотря на все подозрения, я всё равно до конца никак не могла представить, что Нина могла быть любовницей моего мужа. Ни одного намёка на это у меня не было раньше. И честно говоря, если выяснится, что это правда, я окажусь в глубоком шоке. Потому что для меня это будет не просто предательство, а самое тяжёлое из всех возможных. Только факты, которые я наблюдала последнее время, буквально кричали мне, что это она. Хотя между тем, оставались два вопроса, на которые у меня пока нет ответов: почему мой муж не знал о звонке Ирине и почему он действительно удивился, когда я сказала, что поеду в санаторий с Ниной. Когда я сообщила ему, что еду с ней, в его глазах не было ни тени замешательства или растерянности. И уж тем более какого-то страха. Ведь если жена едет в санаторий с любовницей, страх того, что последняя может, пусть случайно, но подставиться, очень велик! Ну, хоть что-то должно было быть в его реакции! А не было… Я пытаюсь убедить себя, что это всё-таки не она. Это моя, вполне естественная защитная реакция на зло, боль и разочарование. — С кем ты так грубо разговаривала? — спрашиваю, стараясь оставаться спокойной. — С мужем. Я замечаю, что бутылка вина практически опустела. Это вторая, которую заказал Константин. Первую мы выпили втроём, общаясь, а вторую принесли позже, но ни я, ни адвокат к ней даже не притронулись. Нина тянется за бокалом, но не может удержать его в руке, и он падает на пол, разбиваясь вдребезги. — Официант, принесите новый! — командует она, не обращая внимания на неприятность. — Тебе спать пора, хватит вина. — Альбин, дай расслабиться, а? Слушай, скажи, а я тоже красивая, да? — Ты о чём? — Ну вот ты очень красивая женщина. А я? Только честно говори! Мне очень нужно это услышать! — Пойдём! — настаиваю. — А ты всё-таки зря ты отказалась от продолжения с Ракитиным. Он классный мужик. Вы бы видели себя со стороны, Альбина! Какая вы красивая, классная пара! Какой солидный мужик и шикарная, молодая женщина! Пока ещё молодая женщина! — добавляет она, выделяя эти слова особым тоном. Стараюсь сдерживаться, чтобы не послать её куда подальше. Она меня раздражает. — Что ты на меня смотришь как волк злой? Нина улыбается, а мне кажется эта улыбка словно с оскалом. Её голос заплетается всё сильнее, но мой интерес к её откровениям только возрастает. — Нина, пора в номер! — Не ценишь ты заботы подруги! Не це-е-еннишь. Он классный любовник, я тебе клянусь! — А ты откуда знаешь? Ты с ним спишь, что ли, раз это утверждаешь? Ну же, скажи мне всё сама, пока пьяна. Признайся, что он твой любовник… Глава 20 — Нет, я с ним не сплю, — отвечает Нина, начиная зевать. — Хотела бы изменить своему уроду, но… кишка тонка у меня на это дело. А может, просто не встретился ещё тот, с кем бы я решилась. А про Костика — у нас есть общая одноклассница. Вот она да, спала. Она рассказывала, что встречалась с ним пять лет назад, но потом он ей надоел. Сейчас Ракитин свободен, и на мой взгляд, вы бы составили отличную пару, — продолжает она откровения о чужой жизни. — Я замужем, — напоминаю ей о Михаиле, надеясь, что данное напоминание направит в нужный для меня поток её откровений. Мне истории о Константине по-прежнему неинтересны. — А… да… Пока да. И вот я пока да. И обе мы с тобой теперь в одинаковом положении, но ты вот мне кажешься сильнее меня. А я вот размазня! — хлопает ладошкой по столу. — Скажи только честно, ты же не простишь ему измены, да? Вот если докажешь, скажи! Нельзя прощать! — настаивает она, продолжает, не ожидая ответа. — Не-е-ль-з-я-я! Теперь машет предупредительно пальцем. — Если простишь, ноги начнёт вытирать об тебя! Но это даже не самое страшное. Путь твой к одиночеству, как мой, не за горами! Только это будет называться одиночество вдвоём! — ухмыляется она. — Знаешь, что это такое? — Нет! — Вот, надеюсь, что и не узнаешь. Потому что это такое… дерьмо, когда мужа своего ненавидишь, а всё равно с ним остаёшься. Если с Курбатовым останешься после измены, дурой будешь такой же, как я! Ты с Ракитиным танцевала, а я на вас смотрела, и сама себе подтверждала, что кроме наших подлых и гулящих мужей есть другие отличные мужики! И их много! Ты-то вот выпендривалась, а я-то видела, как он смотрел на тебя! Как пялился! Глазами уже раздевал! Значит, есть надежда, что и без Михаилов всяких, и Вадимов наша жизнь не закончена. Да? Это диалог с пьяной подругой мне уже порядком надоел, но я продолжаю ждать и слушаю. Её уводит куда-то не туда, но мне приходится терпеть. Всё меньше надежда, но всё-таки жду, как сейчас она ляпнет что-то лишнее, и у меня появится неоспоримое доказательство того, что она спит с моим мужем. В таком случае, может, даже ждать от детектива доказательств не придётся. При таких условиях, я уверена, развод в этом случае пройдёт совершенно по другому сценарию. Курбатов не захочет окончательно разрушить свою репутацию, когда я предъявлю ему доказательства измены с моей подругой. Он побоится. Слишком долго строил свою карьеру и убеждал окружающих в силе своего характера и верности принципам настоящего семьянина. — Ты вот злишься на меня, что я тебе советую Ракитина, но это лишь попытка помочь тебе. — Заботливая ты моя, — срывается сарказм с моих губ. — Хотела бы и я заботы, да не от кого. А я да, такая! А кто кроме близких ещё поможет? Кто у тебя есть кроме меня, Лады да Курбатова? Никого! И у меня никого! Вообще никого! Даже мужа толком нет. И дочери я не нужна. Она смеётся надо мной, представляешь! Говорит, терпила ты, мама. Одна я… совсем одна. Голос Нины становится расстроенным, и я вижу, как её губы начинают дрожать. — О каком одиночестве ты говоришь? — её речь настолько сумбурна, что я уже перестаю понимать её пьяный бред. — И твой муж? Что с ним не так? — Всё с ним не так, — грубо говорит неожиданно она. — А ты что, думаешь, что невозможно быть одинокой в браке? Я вот одинока! Мы с моим живём как соседи! Хотя это правильно в нашем случае. Потому что не лягу я с ним после другой бабы, пусть хоть козлом возле меня скачет! И главное, Альбин, его это так удивляет, прикинь! Лезет ко мне под юбку, мол, долг супружеский, а мне блевать охота, понимая, что он недавно с другой кувыркался! Нина злится в своих откровениях, как я предполагаю, на Вадима, но в пьяном угаре выплёскивает всё на меня. — Знаешь, а дурой наивной, оказывается, больно себя принимать. Я вот была уверена, что мой спокойный и вроде бы такой понятный муженёк с большой лысиной на голове и пивным пузом ни одной бабе не будет интересен. Но нет, нашлась одна! А я, как и ты ни сном, ни духом раньше! — Да говори ты яснее! — не верю своим ушам, но теперь точно понимаю, о чём она говорит. — Денег ему зарабатывать некогда, — продолжает, меня уже не слушает и не смотрит в мою сторону, — а вот по соседкам гулять и спать с ними есть когда. Изменяет мне мой Вадик. Кобель, такой же, как и все. Только твой-то кобель, хоть при деньгах хороших и живёшь ты ни в чём не нуждаясь, а мой и денег заработать не смог, и налево пошёл. — Ты ничего не говорила, что твой Вадим… — я не знаю, верить ей или нет. — Расскажешь о чём речь? — Нет, не расскажу! — Почему? — Тяжело… и тошнит, — я вижу, что она на самом деле начинает тяжело дышать и осматриваться по сторонам, словно ищет теперь выход. — Тащи меня до туалета, мне плохо! Альбинка, как же мне плохо… — Вставай! — тяну её, заставляя подняться, и киваю официанту, чтобы помог мне. Через несколько мгновений он оказывается возле нас и подхватывает мою подругу под талию. Я беру её сумочку и следую за ними. Пару минут и Нина в туалете. Позже, в её номере, как только она прикасается к подушке, засыпает. Я смотрю на неё спящую и не могу найти в её поведении что-то знакомое. Сейчас в этом пьяном угаре она как будто пыталась заглушить то, что её так беспокоит. А её точно что-то беспокоит, и, кажется, это «что-то» измена мужа. Она сумбурно говорила про своего Вадима, про то, что он спит с какой-то соседкой, но я не помню, чтобы она хоть раз намекала мне на его измены раньше. Всегда шебутная, беспокойная, весёлая Нина превратилась в несчастную и озлобленную женщину. Но почему не ушла, если знает про измены мужа и так плохо от этого? Тру виски, голова как надутый шарик, лопнет скоро. Надеялась расслабиться сегодня, отдохнуть, потанцевать, а получила очередную порцию вопросов, которые пока останутся без ответа. В телефоне куча пропущенных звонков от Курбатова, но с ним говорить я по-прежнему не хочу. «Ты, как я понял, со мной в Москву не летишь?» — вижу также и сообщение. «Нет», — отвечаю. «Очень жаль. Ладно, полечу один, хотя, конечно, надеялся, что ты составишь мне компанию. Завтра я работы прямиком в аэропорт. Домой заезжать не буду». «Счастливого пути!» — коротко пишу в ответ. Он больше не пишет и не звонит. Пусть катится в Москву, а я пока позвоню детективу и встречусь с теми адвокатами, с которыми планировала встретиться после санатория. Ни к какому Ракитину, я, естественно, обращаться не собираюсь. Даже если он супер специалист, это не сыграет роли для меня. Без него есть к кому обратиться. Глава 21 Всю ночь я ворочалась в постели. Голова была полна мыслей о том, что произошло вечером. Мало того что у самой куча проблем, так теперь ещё нужно как-то поддержать подругу, если вдруг она говорила правду. Так и не получилось у меня свести разговор к Курбатову, словно ей до него действительно не было никакого дела. Ни разу ни намёком, ни упрёком она не упомянула его имя или фамилию. Утром, когда мы встретились, она постоянно отводила глаза, будто боясь посмотреть в мои. Это был по моим ощущениям тот самый момент, когда понимаешь, что человеку очень неловко. Всё время пути, возвращаясь домой, мы провели без слов. Подъехав к её дому, Нина наконец-то сама нарушила тишину: — Спасибо, что не оставила меня в ресторане одну вчера. — Всегда пожалуйста, — пытаюсь улыбнуться. — Если решишь ещё раз устроить себе такой вечерок, дай знать. Как соберёшься ещё раз напиться, зови, постою на страже твоей печени и здоровья в целом, — шучу в ответ. Смеёмся над этим, но смех получается каким-то натянутым. В воздухе в этот момент витает ощущение недосказанности. — Нин, хочешь, давай… может, встретимся и поговорим? Я хочу помочь тебе выговориться… Несмотря на то что мне самой несладко, мне важно понять, что происходит у неё на душе. Нина отворачивается от меня и смотрит в окно, словно пытаясь спрятать свои эмоции. Но я чувствую, что она лукавит. — Не надо этих разговоров. — Почему? — Стыдно, — говорит едва слышно. — Перед кем? Передо мной? Повернись ко мне и перестань говорить загадками! Поворачивается, и я замечаю, как слёзы катятся по её щекам. — Да, перед тобой. Ведь придётся признаться, что мне тоже изменяют. И в глупости своей, что простила мужу эту измену. Или, вернее, не простила, а просто осталась жить с ним, прекрасно осознавая, что всё это продолжается и дальше. Знаешь, тяжело притворяться счастливой, когда внутри пустота. Но приходится. Ты вот сразу критично настроена была, когда Ирине позвонила, поняла, что Курбатов тебя обманывает, и твёрдо решила идти до конца, а я вот нет, так и не решилась на развод. По крайней мере, так мне казалось вначале, что ты критично настроена, — уточняет. — А вчера из твоего разговора, когда я предложила тебе адвоката, вдруг показалось, что ты передумала. Честно, даже расстроилась. — Ты слишком настойчива была. — Да. Но мне твоё решение словно пинок для собственных действий. Я ведь на тебя равняться решила. Ты мне как старшая сестра, если хочешь! Как пример для подражания, если можно так выразиться. Ты на развод, и я, нерешительная дура, следом, на тебя глядя и понимая, что жизнь на этом не закончится. Одной страшно, а компанией вроде веселее. Подруга грустно улыбается, и, мне кажется, в этот момент, что она не врёт. — Сама боюсь, а так вроде, беда одна, одинаковая. Когда у меня всё открылось, думала сначала, что смогу принять предательство, а не получается, — уже теперь не сдерживается и плачет сильнее. — Вот, уходить не ухожу. Некуда. Решила находить утешение в мелочах: он покупает мне новое платье, оплачивает санаторий. Откупается, а я принимаю. Глупо, да, но иначе просто сойдёшь с ума. Она говорит, а её голос дрожит. Она выглядит такой уязвимой, такой потерянной сейчас, обнажая свою душу. — Почему ты молчала? — Я ничего тебе не говорила, потому что у тебя тоже столько проблем в семье, у дочки с внучкой. Точнее, у неё. Не хотела нагружать тебя своими. — Но я бы поддержала! — Не надо. Я справлюсь сама. После вчерашнего всплеска эмоций поняла, что никто за меня мою жизнь не проживёт. Не надо ни на кого равняться. Самой надо, — говорит, стирая остатки слёз с лица. — Всё, закрыли тему, жизнь продолжается! — добавляет Нина, легонько хлопнув себя по щекам, словно пытаясь вернуть себе уверенность. — Прости меня за вчерашний вечер, за навязчивость мою. Но я правда хотела как лучше. И чтоб Ракитин тебе помог, и ты верила в себя как женщина. У меня такой поддержки нет… Нина, кажется, очень хочет, чтобы я ей поверила. — Я, правда, не думала, что он как клещ в тебя вцепится. Думала, ну пофлиртуете, друг на друга внимание обратите, понравитесь, может. А он прямо как с голодного края на тебя смотрел. Но, с другой стороны, это тоже неплохо. Как я вчера тебе сказала, это доказательство того, что ты, Альбина, мужчинам нравишься. Она выскакивает из машины, не дожидаясь моего ответа. Смотрю ей вслед, понимая, что сейчас не стоит идти за ней. Нужно дать ей время прийти в себя. Достаю телефон и набираю номер детектива, как планировала вчера. Однако звонок он сбрасывает. «Простите, я пока занят. Информация есть, скину чуть позже. Я в дороге, метёт сильно, погода жуткая. Потом, как посмотрите видео, напишите мне. Затем отзвонюсь, и договоримся о встрече». После этого сообщения моё сердце начинает бешено колотиться. Кажется, он что-то выяснил. Мой расчёт оказался верным: Курбатов решил воспользоваться моим отсутствием, чтобы действовать смелее. Именно так я и рассуждала: он поймёт, что я его подозреваю, и начнёт заметать следы. А пока он веником машет, за ним уже присматривают. Весь день я провела на нервах, ожидая обещанное видео. Время тянулось бесконечно, и каждое мгновение казалось вечностью. Наконец, раздался знакомый звук уведомления на телефоне. На электронную почту пришло письмо с незнакомого адреса. Не сомневаясь, кто мог прислать это послание, я чувствую абсолютное беспокойство. Следом за письмом с видео приходит ещё одно сообщение: «Посмотрите, и вам всё сразу станет ясно, надеюсь». Открыв видео, замираю. Сердце бьётся быстрее. На экране вижу, как в VIP-зону ресторана входит дорого одетая девушка и направляется прямиком к моему мужу. Смотрю на её и сначала даже не сразу узнаю из-за парика. А потом, когда узнаю, совершенно теряюсь в шоке. Ставлю на паузу и делаю несколько тяжёлых вздохов и выдохов. Включаю снова запись. Слушаю, как они начинают общаться, и внутри меня всё холодеет. На эти минуты мир словно вокруг останавливается. И кажется, что я умираю. Окончательно и бесповоротно. И вроде бы я добилась своего, а всё равно тяжело. Безумно больно и тяжело!!! Словно я пока не увидела доказательства, снова и снова на каком-то подсознательном уровне надеялась, что он всё-таки не изменяет мне. Ну вот и всё. Ты получила то, что хотела, Альбина. Всего несколько дней, и измена мужа доказана. Всего-то несколько дней… Радость от подтверждения правоты смешивается с горечью утраты. Утраты семьи, веры в людей, и во всех тех, кому я раньше доверяла. Глава 22 Сижу, глядя на экран, и сердце буквально останавливается. Как будто кто-то ударил меня ножом прямо в грудь, и я вот-вот упаду от боли и шока. Даже дышать становится трудно. Неужели это правда? Неужели она? Не Нина, как я думала все эти дни… Нет, хуже. Аня… Дочка моей лучшей подруги Нины. Я просто не могу поверить своим глазам. Несколько раз зажмуриваю и открываю их снова, надеясь, что это всего лишь кошмар, который вот-вот закончится. Но нет, это моя реальность. Настоящая, жестокая реальность. После просмотра видео, тишина вокруг звенит теперь в ушах. В голове полный хаос. Наверное, как любая нормальная женщина, я должна сейчас уже начинать кричать, плакать, бить кулаками о стену, вопя о странности и несправедливости жизни, но вместо этого я в каком-то странном оцепенении. Шок сковывает меня, заставляя сидеть на месте и смотреть снова эту запись, словно давая возможность увидеть что-то другое, менее ужасное. Но реальность остаётся неизменной. В такие моменты обычно возникает миллион вопросов у женщин: разве я слепая? Разве я такая глупая? Да нет же, я всегда считала себя достаточно проницательной женщиной. Тогда что? Тогда как? Как же я могла упустить такое прямо у себя под носом? Как я не заметила этих едва уловимых перемен в его поведении, когда эта маленькая змея была рядом? Но нет, я не могу винить себя за это. Но главное — не хочу! Я ведь не обязана была постоянно находиться начеку, выискивать признаки измены, подозревать Мишу каждый раз, когда рядом появлялась какая-то новая женщина или девушка! Если бы я жила в таком режиме, то давно бы сошла с ума от паранойи. Это же ненормально! Для меня уж точно. Стоп! Ответы ведь буквально лежат передо мной. Они записаны на этом проклятом видео. Всё оказалось таким простым и очевидным. Несколько слов и даже гадать не надо ничего: «Вытри свой рот! Сколько раз говорил тебе, чтобы ты свой свисток не мазала яркими помадами! Я что, должен следить за тем, чтобы твои следы на мне не остались? Сказал же: никакой помады, туши, духов!…» Его голос, когда он с ней говорит, звучит холодно и равнодушно, как будто он даёт указания, и ни о каких чувствах тут речи не идёт. Смотрю на экран и хочу его эмоции поймать. Мой муж в этот момент выглядит абсолютно спокойным, даже расслабленным. Нет никакой тревожности или беспокойства. Только злость и агрессия. Всё это время он скрывал правду и делал это так искусно, что, если бы не случайность, я бы так и продолжала жить в своём уютном мире иллюзий о верности и честности с его стороны. А время записи… Обращаю внимание и на это. Всего несколько часов прошло между тем, как он приехал ко мне в санаторий, и тем моментом, когда она появилась в ресторане. Так что, помимо встречи с инвесторами, он ещё и ей назначил свидание. Говорил мне о том, как скучал, что любит меня, а потом встречался с ней. Какое лицемерие! Настоящая двуличная тварь! Я заметила на записи, как она, едва переступив порог того ресторана, сразу же начала оглядывать помещение, словно проверяла, нет ли там камер слежения. Он же, успокаивая её, убеждал, что всё чисто, всё проверено. Напялила парик, идиотка, словно от этого её физиономия станет менее узнаваема для людей. Ну, для чужих точно. По описанию спроси, если, скажут, что вошла женщина с рыжими короткими волосами, и это сразу уведёт подозрение от её персоны. Только они не рассчитывали, что всё это время за ними наблюдали не шарлатаны, а профессионалы своего дела. Так кто в итоге кого обхитрил? Сколько же презрения и цинизма нужно было иметь, чтобы так обмануть меня и мою дочь. Он, обманывая в браке, она, обманывая в дружбе. Рассказывать о морали и ценности семьи, высмеивать ближнее окружение и не очень, а самому с ровесницей дочери кувыркаться в постели. Шикарный моралист, ничего не скажешь! Пока я размышляю, до моего сознания, наконец, доходит последняя, возможно, самая важная фраза: он взял её с собой в Москву! Он, что, совсем идиот без страха и сомнений? Или просто так уверен в себе? Курбатов по моему поведению не понял даже, что я не поверила ему и могу начать слежку? Пока не понимаю логику его поступков, но обязательно найду ответ на этот вопрос. И есть ещё один, который также остаётся без ответа: Нина… моя подруга… Немного сумасбродная, слегка глупая в своём поведении в последнее время, и такая энергичная… Знаешь ли ты, Нинок, что твоя дочь — настоящая дрянь, которая спит с моим мужем? Сначала думала, что ты для неё так старалась меня развести с Курбатовым, а теперь, оказывается, для дочери любимой. Мысленно возвращаюсь к недавнему разговору с Ниной. Её настойчивые уговоры обратиться к этому адвокату, её советы о том, как лучше построить стратегию развода… И историю о том, что он так увлёкся мной, так смотрел на меня, так восхищался… Спешно через интернет нахожу информацию по фотографии, имени и фамилии этого человека. Нет, адвокат существует. Он реальный, как и его адвокатская контора. Захожу на его личную страничку. Таковая тоже имеется. Там вижу фотографию: та же река с беседками, что у нас в санатории, и другие знакомые места. Здесь без обмана. Адвокат настоящий, как и проживание его рядом с санаторием тоже. Мысли крутятся в голове, как карусель, не давая покоя. Кажется, что каждый новый поворот событий приносит новые загадки и вопросы. Один из них: если она всё-таки знает о связи её дочери и моего мужа, как она сумела скрыть это, даже будучи настолько пьяной?! Ну где-то она должна была что-то ляпнуть, но нет. Я снова и снова возвращаюсь к предателям и пытаюсь понять, как мне действовать дальше. Выплакалась, выпила бокал вина, радуюсь, что Курбатов уехал в Москву и я могу свободно проявлять свои истинные чувства дома. Ложусь спать. Мне нужна ясная голова завтра утром, чтобы продумать дальнейшие шаги. Я не могу даже подобрать одно название такому виду предательства, с которым я столкнулась. Оно для меня непонятно, необъяснимо, нелогично: зачем?! Особенно при условии, что эта гадина замужем, и, как мне казалось, вполне счастлива. Она дружила с нашей дочерью Ладой, была вхожа в наш дом наравне со своей матерью, приходила на важные праздники вместе со своим мужем и прилюдно выражала ему своё обожание. Наверное, именно поэтому я сразу же не включила в список подозреваемых эту особу. Слишком хорошо притворялась. А теперь что? С мужем разладилось? И так быстро? Решила переключиться на моего муженька? С молодого парня на практически старика по сравнению с ним? Он же старше её в два раза! А, да, точно! Деньги… Я забыла главное. Её муж обычный парень, а здесь владелец серьёзной компании. Кошелёк плотный, поделится с любовницей! Что в головах у этих людей?! Пытаюсь уснуть, но сон никак не приходит. Неожиданный ночной звонок вырывает меня из полубессознательного состояния. — Альбина Альбертовна? — спокойный и приятный голос в трубке нарушает тишину ночи. — Лейтенант полиции, Суриков. — Кто? — недоумённо спрашиваю я, не понимая, какое отношение имеет На всякий случай бросаю взгляд на часы, чтобы убедиться, что время действительно позднее. — Это лейтенант полиции, Суриков, — монотонный голос повторяется. — Я звоню по поводу вашего мужа. Вы супруга Курбатова Михаила Семёновича? Или я ошибся номером? — Нет, нет, не ошиблись. Это я. Сердце тревожно забилось, я начинаю понимать, что случилось нечто серьёзное. — Ваш муж… — Что с ним? — Он попал в аварию. Михаил Семёнович не справился с управлением на скользкой дороге, его машину выбросило в кювет, и она врезалась в дерево. Глава 23 Наступает молчание. Мы оба не спешим продолжить разговор. Я боюсь задать главный вопрос, а этот… как его там… лейтенант полиции Суриков тоже медлит с ответом. — Машина, думаю, восстановлению не подлежит, — произносит он всё так же равнодушно, а мне дальше страшно слушать. Как бы я сейчас ни относилась к Курбатову, я точно не желаю ему смерти. Даже в самые жаркие ссоры я никогда не мечтала о чём-то подобном. Он часть меня, да! Он, как там недавно говорил, сплетённый со мной корень своего дерева с моим, выражаясь фигурально. Не вырвала я его за ночь после подтверждённого предательства, и мне страшно услышать, что он скажет мне дальше. — А он… — Что он? — словно не понимает меня. — Мой муж… он жив? — еле выдавливаю из себя. — А, это… — и на мгновение мне показалось, словно он очнулся и вспомнил, что не сообщил мне самого важного. — Конечно. Если бы он скончался, я бы сразу вам сказал! Человек всё-таки важнее железяки. Как мило… если бы он скончался, он бы мне сразу сказал! — Простите, я допустил ошибку, — начинает извиняться полицейский. — В общем, я позвонил вам сообщить, что его доставили в третью городскую больницу. Оттуда, вероятно, скоро тоже позвонят. Машина будет отправлена на специальную стоянку для проведения экспертизы. Мне необходимо, чтобы вы приехали и оформили все документы. Как вы понимаете, формальности никто не отменял. Его слова медленно доходят до моего сознания. Я всё ещё не могу поверить, что это происходит на самом деле. Всего несколько часов назад я была готова разорвать его на части, а теперь… теперь он едва не погиб, в больнице, и мне предстоит разбираться с последствиями аварии. — Хорошо, — отвечаю, стараясь говорить уверенно. — Нужно приехать на место аварии? А куда? Он должен был улетать сегодня… — Да, это случилось по дороге в аэропорт. А на место аварии приезжать не надо. Зачем? Вам там нечего делать. На что смотреть? На искорёженный металл? Только лишний стресс получите. Когда ваш супруг придёт в сознание, пусть оформит доверенность у главного врача прямо в больнице, а затем приезжайте оформлять нужные бумаги. — Хорошо, — соглашаюсь я, пребывая в состоянии от очередного шока. — Запомнили, куда ехать? Третья городская больница. Скорая сообщила, что он там находится. — Спасибо вам. После окончания разговора я тупо уставилась в окно. Я не знаю, как будет дальше, но одно было ясно: независимо от того, что произошло между нами, я не могла оставить его одного в такой момент. Взяв себя в руки, лихорадочно начинаю одеваться. Среди вещей нахожу подходящую одежду и быстро натягиваю её на себя. Лицо без макияжа, но мне сейчас всё равно. Хватаю телефон и хочу позвонить дочери, но потом решаю отказаться от этой мысли. Не хочу тревожить её в столь поздний час. Зачем? Он жив, и это главное, а дочь вряд ли сможет чем-то помочь прямо сейчас. Сорок минут спустя попадаю в приёмный покой указанной больницы. На посту медсестры узнаю, где найти дежурного врача, и бегу в указанном направлении. Удивляюсь тому, что дежурный врач по случайности оказывается бывшим одноклассником моей дочери Артёмом Никитиным. Радуюсь этому совпадению, потому что это позволит мне без стеснения узнать максимально информации о его состоянии. — Авария была серьёзной, — сообщает мне Артём, рассказывая то, что я уже знаю. — Его готовят к операции. — Поняла, — киваю. — Восстановление будет долгим. Готовьтесь к трудностям, Альбина Альбертовна. Вам нужно подумать, что понадобится помощь. Сиделки, в том числе. Он, вероятно, долго не сможет передвигаться самостоятельно. Точно на костылях, а первое время даже на коляске. Там… — Жду. — Там перелом костей таза, скорее всего. Его слова звучат как приговор. Операция, долгое восстановление… Всё это означало, что ближайшие месяцы будут тяжёлыми. Но несмотря на всю боль и обиду, которую я испытывала к Михаилу, именно в этот момент я не могу просто развернуться и уйти. Когда-то он также помог мне выходить маму и продлить ей жизнь. Все свои чувства я оставлю на попозже, а пока надо взять себя в руки. — Спасибо, Артём, — говорю я, стараясь сохранять спокойствие. — Я всё поняла. Когда я смогу его увидеть? — После операции, — отвечает он. — Врачи сделают всё возможное для быстрого восстановления. Но пока не могу давать прогнозы. — Вы пустите меня к нему, Артём Леонидович? Зачем мне этой встречи просить, если честно не понимаю, но прошу. Наверное, это шок и делаю я это на автомате, потому что за одну ночь человека, с которым ты жила тридцать лет, из головы не выкинешь. — Его скоро повезут на МРТ, я вас отведу к коридору кабинета, взгляните на него, — предлагает Артём. Он быстро объясняет мне, куда идти, и я двигаюсь в указанном направлении. Через несколько минут вижу, как из бокса вывозят кровать-каталку. На ней лежит мой муж, обмотанный проводами и датчиками. Он спит. — Мы дали ему снотворное, — сразу поясняет. — Он был очень возбуждён, всё говорил про какие-то документы, билеты. Я не понял. Думаю, это из-за того, что он куда-то собирался лететь. Мне сказали так в скорой. Киваю. — Миша, — отвлекаюсь от доктора, поворачиваюсь к мужу, говорю тихо, пока его провозят мимо меня. В этот момент испытываю смешанные чувства. Обида, злость никуда не ушли, но при этом ненавидеть именно в этот момент не получается. Возможно, потому, что никогда за тридцать лет нашей совместной жизни я не видела его беспомощным и не допускала мысль, что он может уйти вот так. — Он не в сознании, вряд ли вы сможете его сейчас как-то поддержать разговорами, — стоит за спиной Артём. — Минутку гляну на него? — Хорошо. Но только минуту, не больше. Доктор обращается к медсёстрам, что-то тихо им говорит, и они отходят в сторонку. Доктор присоединяется к ним. Подхожу ближе и смотрю. В сознание чётко врывается понимание, что я не готова сейчас расставаться с ним в таком варианте, как смерть. Не так страшны обиды и существенны конфликты… Всё не так, по сравнению с человеческой жизнью. Нет, это не означает, что я прощу и приму его измену, но и уйти в данный момент при той ситуации, в которую он попал я не смогу. — Миш… только живи, ладно? — говорю тихо. — Слышишь?! Только живи… Там дальше будем разбираться, воевать, разводиться. Но совершенно точно тебе рано уходить туда… — поднимаю глаза вверх. Момент и медсёстры начинают движение, и каталка медленно удаляется по коридору. Я снова встречаюсь взглядом с Артёмом. Он смотрит на меня с сочувствием и пониманием. — У него есть все шансы встать, но не сейчас, — говорит он мягко. — Повторюсь, врачи сделают всё возможное. А ваша поддержка… она очень важна. — Да, — киваю. Хочу попрощаться и не задерживать больше Артёма. Но ноги как ватные, передвигаю ими через усилие. — Альбина Альбертовна, — догоняет меня на выходе молодой врач, — со скорой пиджак вашего мужа передали, — протягивает его мне. — Спасибо. Трясущимися руками держу его пиджак, и не успеваю отреагировать, как из его кармана выпадает паспорт Михаила и какие-то бумаги и телефон. Сначала не сразу понимаю, что это. А, билеты… в аэропорт… Его и Анечки. И телефон… кручу в руках. Не его. А точнее, наверное, тот, о котором я не знала, второй, запасной. И снова возвращаюсь в свою реальность, где есть предательство самых близких людей. И снова меня начинает трясти, словно я просматриваю на медленной запись, которая повергла меня в шок. Кажется, резко поднимается давление, потому что гул в ушах становится неимоверно сильным. Чувствую, как резко начинает закружиться голова, и замечаю рядом быстро оказавшегося на мою удачу молодого врача. Глава 24 — Альбина! — голос звучит резко и неожиданного совсем рядом. Чувствую, как чьи-то сильные пальцы сжимают мои руки и тянут на себя. Мир вокруг начинает расплываться перед глазами. — Альбина Альбертовна! Держитесь за меня, не падайте! — Сестра, нашатырь! Внезапная резкая волна запаха ударяет прямо в нос, вызывая головокружение и отторжение. Краем глаза замечаю, как медсестра молниеносно протягивает доктору маленькую белую ватку, пропитанную лекарством. Молниеносно эта ватка оказывается у моего лица, и чувствую, как этот противный запах заполняет лёгкие. Всё происходит так быстро, что даже не успеваю понять, как оказываюсь сидя на кушетке. Медсестра и доктор склоняются надо мной, их лица кажутся мутными пятнами среди белого фона от стен. — Как вы? — Нормальною. Просто голова закружилась. — Она, наверное, переволновалась, — слышу рядом голоса. — Да, скорее всего, — кивает одноклассник Лады. — Но всё равно её не надо оставлять одну. Пригласите второго дежурного доктора, пусто она будет под присмотром. — Артём Леонидович, вас уже ждут, — медсестра напоминает ему о том, что он должен идти. Я сама хочу сказать, чтобы он не отвлекался на меня, но от нашатыря слишком щиплет в носу и не получается вымолвить ни слова. — Вот ведь как всё не вовремя! — вижу, что смотрит на часы. — Альбина Альбертовна, мне, к сожалению, пора, — как гулом говорит мне Артём. — На операцию нужно. За вами приглядят. Не переживайте. Простите! — Киваю. На мгновение закрываю глаза, а потом открываю их снова и понимаю, что передо мной стоит уже другой врач. — А Артём… Где он? — шепчу, растерянно массируя виски. Головокружение медленно отступает, оставляя после себя лишь слабое эхо. — А, вспомнила… — Он ушёл на операцию, оставив вас на моём попечении, — отвечает парень то, что я и так уже знаю. — Вам нужно немного отдохнуть. — Да, просто всё так неожиданно… — оправдываюсь, хотя для психики моей действительно много неожиданного за последнее время. Я на переживаниях не ела толком дня два, плюс стрессовая ситуация с видео, плюс авария. Вот и результат. Врач снова тянется ко мне с этой злополучной ваткой, но машинально отстраняюсь, не позволяя этому едкому запаху проникнуть снова в мои лёгкие. — Нет, не надо. Я в порядке, правда, в порядке! Туман в голове рассеивается, и постепенно я начинаю восстанавливать события. Пытаюсь подняться, но уверенная рука доктора удерживает меня за плечо, мягко, но твёрдо не позволяя сделать и шагу. — Подождите, нет! Не так быстро! — Доктор, пожалуйста, отпустите меня, — говорю, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. — Я просто очень взволнована. Позвольте мне встать и уйти. — Извините, но пока позволить сделать этого вам не могу. Нужно полежать ещё немного. Что вас так расстроило? Судя по всему, дело не только в аварии. Мой коллега говорил, что вы были спокойны. Скажите, с вами раньше такое случалось? Возможно, стоит проверить ваше здоровье? — спрашивает он, беря моё запястье и считая пульс. — Нет, всё в порядке. Такое со мной впервые. Просто закружилась голова, — говорю врачу, стараясь казаться спокойнее, чем есть на самом деле. — Помню, что у меня в руках были паспорт мужа и другие документы. Могу я их забрать? — Конечно, возьмите, — отвечает он, а затем протягивает мне документы и телефон. Он простой, несовременный, кнопочный. Видимо, его используют только для связи. Припас его из прошлого, не выкинул, когда сменил на новый. Решил оставить на всякий случай. Ну вот, случай и подвернулся. — Спасибо, — задерживаю взгляд на билетах, где чёрными буквами выведены фамилии: фамилия мужа, и та другая, ставшая мне теперь известной. Снова смотрю на эти вещи, чувство жалости к мужу уходит, заполняя чувством ненависти, и в голове моей только одна мысль крутится теперь: Альбина, тебе словно сама Вселенная даёт мне тысячу и одно доказательство его измены. И ты просто обязана это принять, понять и сделать всё, чтобы обидчики заплатили за этот обман. Теперь мне понятно его поведение, когда его забирали с места ДТП и он был в сознании. Он волновался, что я появлюсь с минуту на минуту и всё узнается. Как объясняться, что у него билеты на имя дочки нашей подружки? Вот почему Артём сказал, что они сделали ему успокоительное. «Он был очень возбуждён, всё говорил про какие-то документы, билеты. Я не понял. Думаю, это из-за того, что он куда-то собирался лететь. Мне сказали так в скорой. Он попал в аварию как раз по дороге в аэропорт…» — вспоминаю его слова. Ну да, естественно, он нервничал! Он был настолько осторожен, так скрупулёзно просчитал каждый свой ход, каждую деталь, а нелепая авария и он пойман практически с поличным. — Девушка, которая ехала с вашим мужем, кстати, отказалась от госпитализации и сбежала с места ДТП. Очень странная особа, — произносит врач задумчиво. — Ребята со скорой предположили, что она просто в состоянии сильного шока была. От этих слов сердце забилось быстрее, а тело напряглось до предела. — Что? — поворачиваюсь к нему. — Что вы сказали? Глава 25 — Какая девушка? — пытаюсь спросить спокойно, хотя внутри бушуют настоящие ураганы эмоций. Естественно, я знаю, о ком речь, но мне важно понять, засветилась ли она здесь официально. Её имя неожиданно стало частью моей жизни, хотя у меня даже пару дней назад мысли о ней не было. О матери её да, о ней нет. — Имя и фамилию назвать не могу, — продолжает доктор. — Врачи, приехавшие на место аварии, тоже ничего не поняли. Они рассказали, когда вытаскивали его из машины, она бегала вокруг, почти полуголая, крича: «Спасите его! Спасибо его!» У неё был какой-то лёгкий наряд: коротенькая шубка, тонкие чулки, изящные сапоги… Наверное, в состоянии шока ей даже не было холодно. А потом, когда его погрузили, её уже не оказалось. Она исчезла. Фельдшеры так и не смогли толком разобраться. Интересно… Трусы подкинула, значит, хотела быть обнаруженной мной, а с места, где могла открыто засветиться, сбежала? Опять вопросы… — И всё? — Уточняю на всякий случай. — Да, им тогда вообще было не до неё, — подтверждает врач равнодушно. — Ваш муж оказался тяжёлым пациентом, а она сама могла передвигаться. Честно говоря, никто особо не обратил внимания на неё. Главное было — его спасти на тот момент. — А как же полиция? — пытаюсь ухватиться за любую возможность выяснить хоть что-то. — Они ведь должны были установить её личность. Врач лишь пожимает плечами, лицо его остаётся безразличным. Действительно, зачем я его беспокою. Он же даже на месте ДТП не был. Всё рассказывает со слов других людей. Усталость, отупение затмили мой разум. — Не знаю, — говорит он коротко, едва заметно хмурясь. Я ему явно надоела. — Простите, я ещё спрошу только… А можно как-то узнать, были ли у неё какие-то повреждения? — Вы о ней беспокоитесь так. Это ваша родственница? — киваю быстро. — Можно спросить на скорой. — Буду вам очень благодарна, — прошу я, надеясь на любой шанс узнать больше. Он достаёт телефон и набирает чей-то номер. Через несколько секунд начинается разговор, и я понимаю, что он связался с одним из фельдшеров, работавших на месте происшествия. — Алло, это дежурный врач из больницы. Здесь у нас возникла маленькая проблема. Можете уточнить, были ли у той девушки, которая убежала с места ДТП, травмы, внешние повреждения? Отлично, жду. Следующие минуты кажутся бесконечными. Чувствую, как сердце бешено колотится в груди. — Да, спасибо большое, — через пару минут выслушав кого-то, говорит. — Да, обязательно сообщим, если что-то изменится. Да, тот мужчина стабилен, — догадываюсь, что говорит про моего мужа сейчас. — Разрыв селезёнки сейчас оперируют. Там, я думаю, проблем не будет. Дней десять, сам знаешь, и как огурец. А вот с ногами сложнее. Там перелом костей таза. Ситуация… Он поворачивается ко мне и прекращает речь, догадываясь, что не надо при мне обсуждать эту тему. Отвожу в стороне лицо, делая вид, что не вникаю в его разговор с фельдшером. Но я, естественно, вникаю! — У неё было небольшое рассечение на голове, гематома на скуле, но пока неярко выраженная, как я понял, и небольшой порез на руке. Шуба разорвана, сказали, видно, что шла кровь. В остальном ничего серьёзного. Она выглядела, как ребята сказали, довольно испуганной, но физически была в состоянии передвигаться самостоятельно. Он быстро перечисляет, что сказали ему коллеги. — Основной удар пришёлся на сторону водителя. Ваш муж, можно сказать, принял всё на себя. Сознательно или нет, но он фактически спас девушку. Когда машину занесло в кювет, он сделал всё возможное, чтобы защитить её. Так она рассказала. Скажите ей, чтобы она обязательно поблагодарила его. Было благородно с его стороны, — в конце речи заключает врач. Надо же, какой рыцарь! Он рисковал своей жизнью ради этой девки. Прямо герой! Обязательно передам ей, чтобы она отблагодарила его. — Простите, мне пора возвращаться к работе, — произносит следом, будто извиняясь, и я понимаю, что ему действительно некогда возиться со мной. Он быстро измеряет мой пульс, обменивается парой фраз с медсестрой, и вскоре кабинет пустеет. Медсестра пару минут сидит вместе со мной в тишине, а затем бросает на меня быстрый взгляд. — Я скоро вернусь, — обещает она, прежде чем выйти. — Да, конечно, — отвечаю машинально, понимая, что осталась одна. Откинув голову к стене, закрываю глаза. Я совсем не удивлена, что со мной произошло это недомогание и закружилась голова. Почти неделю, после того как я нашла те трусы, нахожусь в состоянии дикого стресса, который при этом переношу в полном одиночестве, ни с кем не имея возможности обсудить. Обычно, когда случается беда, бежишь к своим родным и близким. Но Ладе я позвонить не могу, потому что она на эмоциях может выдать меня перед отцом. Самому Курбатову, потому что он как раз тот самый предатель. И подружке своей, потому что именно её я сначала подозревала в связи со своим мужем, а теперь подозреваю с пособничестве родной дочурке. Но всё равно рука тянется к телефону. Мне отчаянно хочется поговорить с Ниной о своей беде. Тело моё дрожит, когда я набираю её номер. — Да, алло… — Ниночка… — говорю, стараясь собрать последние остатки самообладания для этого разговора. — У меня беда… Буквально всем своим существом чувствую, как она замирает на другом конце провода. — Что случилось? — голос подруги сонный. — Миша попал в аварию, — еле выдавливаю из себя, борясь с кипящей внутри ненавистью. Естественно, эта ситуация разрушает мою жизнь, но я должна сохранять спокойствие ради своего будущего. Нет другого выхода. Жду её реакции, зная, что она наверняка уже в курсе событий. Наверняка дочь успела рассказать ей всё. — Ох… Альбиночка… Милая… Он жив? — вдруг голос Нины дрожит, и неожиданно замечаю в нём искреннее волнение. Нет, она, похоже, ничего не знает. — Жив, но состояние тяжёлое, — говорю, намеренно добавляя драматизма. — Врачи пока ничего конкретного не сообщают. — Пауза, чтобы дать ей прочувствовать всю тяжесть момента, усилить с моей стороны напряжение. Мне очень важно, как она отреагирует. Проявит ли себя как настоящая подруга, предложит приехать, поддержит в этот трудный час. Когда я обнаружила те проклятые трусы её дочери, она сразу примчалась. Помню её лицо, искажённое от возмущения, злобы и беспокойства. Интересно, как она поступит сейчас? Ну не верю я, что они не в связке! — Лада с тобой? — задаёт она следующий вопрос. — Нет, — отвечаю сухо. — Позвони ей. Пусть она будет рядом. Тебе сейчас нужна поддержка, — советует она. — Приезжай и ты, прошу тебя, — всхлипываю снова. — Мне так тяжело сейчас, так тяжело… Если вы обе будете рядом, мне станет легче. Глава 26 На удивление она не колеблется ни секунды. — Хорошо, я приеду. Но скажи, куда именно тебе нужно приехать? Неожиданно теряюсь. В глубине души ожидала, что она бросится к своей дочери, особенно после того, что произошло и откажет мне в поддержке. Но вместо этого она уверенно готовится мчаться ко мне. — Я буду через пару часов дома, — наконец отвечаю, понимая, что выбора у меня нет. Сама же позвала! Но была уверена — найдёт причины отказаться ко мне приезжать. — Может, лучше я за тобой в больницу приеду? Скажи, где ты находишься? — Нет, нет, я уже выезжаю, — вру. Мне просто надо ещё немного времени на обдумывание ситуации. Заканчиваем разговор, и остаюсь одна с собственными мыслями. Анализирую информацию, которую сообщил врач. Если всё так, как он описал, то у его девки скоро появятся заметные синяки на лице от удара, который пришёлся аккурат куда надо. Мне это только на руку, потому что я собираюсь обличить её и не позволю ей так легко выйти сухой из воды. Воспоминания возвращают меня снова и снова в наше общее прошлое. Сколько раз эта девушка приходила в наш дом? Как она кружилась вокруг моего мужа, когда он готовил шашлыки, или когда мы собирались всей семьёй на ужин. Тогда я не придавала этим моментам особого значения, ведь она казалась мне слишком молодой для него. Она же ровесница нашей дочери, или даже моложе?! Точного возраста не помню, лихорадочно подсчитываю приблизительные годы. Да, ей должно быть около двадцати двух-трёх лет. Получается, что все её милые улыбки, попытки подружиться не только с Ладой, но и со мной, были лишь маской, фальшивым фасадом. Обман, чистейший обман! И все эти сладкие разговоры, дружелюбие — всё это было лишь завесой, за которой скрывались их грязные секреты. Пока механически натягиваю сапоги, возвращающаяся медсестра прерывает поток моих мрачных размышлений. — Вашему мужу начали делать операцию, — сообщает она участливо, словно старается успокоить. Она для этого уходила? Чтобы узнать информацию и рассказать её мне? Какая участливая женщина, просто удивительно. — Понятно, — коротко отвечаю, всё ещё погружённая в собственные мысли, и в этот момент мне становится перед ней неудобно. — Спасибо вам за заботу. — Всё будет хорошо, — старается успокоить меня медсестра дальше. — Хотите водички? — протягивает полный стакан воды, не дожидаясь ответа. — Нет, не нужно, — отказываюсь, продолжая копошиться с сапогами. — Можно мне просто уйти? — Конечно. Если вам стало лучше. В холле есть удобные диваны. Если пойдёте по коридору направо, спуститесь на первый этаж, там найдёте ещё и буфет. — А зачем мне буфет? — не понимаю её слов. — Ночь на дворе, поздно что-то есть. — Операция такого рода, как у вашего мужа, может занять несколько часов, — объясняет медсестра. — К утру вы наверняка захотите перекусить. — А… да, понятно. — Хотя, знаете, некоторые предпочитают уезжать домой. Если вы хотите, можно тоже так сделать. Дома, говорят, и родные стены помогают. — Киваю, соглашаясь с ней. — Может, вызвать вам такси? — Спасибо, я сама справлюсь. Благодарю женщину за заботу, и наконец-то покидаю кабинет. Спускаюсь вниз, где падаю на ближайший свободный стул у выхода из больницы. Несмотря на поздний час, вокруг царит суета и спешка. Люди снуют туда-сюда, создавая впечатление вечного движения. Замечаю парня, ведущего за руку беременную девушку, которая корчится от боли. Кажется, у неё начались схватки. Немного дальше старик на каталке, увидев, что я смотрю на него, подмигивает и улыбается. Обхватываю себя руками, чувствуя, как начинается новая волна дрожи. Понимаю, что, когда Нина приедет ко мне, снова придётся притворяться, а это для меня мукам подобно. Я никогда не умела и не хотела заниматься подобным. Делаю глубокий вдох и выдох, стараясь успокоиться. Никогда раньше не приходилось играть роли обманщицы и притворщицы, но теперь приходится делать это практически постоянно. Здесь без вариантов теперь. Прежде всяких признаний мне надо разобраться с активами компании. До этого момента я сильно не лезла в её дела, потому что всем управлял Михаил. Но на всякий случай обычная, не генеральная доверенность у меня есть. Такая доверенность не даёт огромных полномочий, а они мне теперь как никогда нужны. Значит, надо оперативно решить, как её получить. Жить в таком положении притворства жутко противно, но я понимаю, что если хочу наказать не только Курбатова, но и всех остальных участников этой истории, мне необходимо сохранять спокойствие и контролировать ситуацию. Надо держать руку на пульсе и оставаться невозмутимой. Поглядываю на часы, думая о том, когда будет уместно позвонить людям, которых я намерена задействовать. Наконец, набираю самый нужный для меня номер. — Алло, Вениамин Ренатович, здравствуйте, — говорю, стараясь звучать максимально спокойно. — Здравствуйте, Альбина Альбертовна… — повисает пауза. Время всё равно довольно ранее. — Что-то случилось? — Да. Мой муж попал в аварию, он сейчас на операционном столе. — Но он жив… — Вениамин Ренатович, похоже, пытается подбодрить меня, подбирая нужные слова. — Да, жив, — подтверждаю я кратко. — Простите, что расстроил вас тем материалом, который отправил… — слышу в его голосе нотки сожаления. — Нет, что вы! Наоборот, я очень вам благодарна за столь быструю и качественную работу. Спасибо вам за помощь. Но теперь я попрошу вас ещё об одной услуге. Мне нужно найти одну девушку. Она ехала с моим мужем в аэропорт, когда произошла авария. Михаил сейчас в реанимации, а она сбежала. Очень важно, чтобы вы нашли её как можно скорее. — Эта девушка с видео? — уточняет он. — Да. — Отлично. Тогда можно будет использовать этот материал. Могу я получить её номер телефона? Так будет проще отслеживать её перемещения. Я свяжусь с друзьями, и постараемся добыть нужную информацию как можно быстрее. Только учтите, Альбина Альбертовна, учитывая срочность дела… — Да, конечно, я плачу столько, сколько потребуется. Я понимаю, что обстоятельства изменились, и принимаю ваши условия. Главное — действуйте оперативно и очень быстро. Времени у меня очень мало. Она получила телесные повреждения, и я хочу увидеть её… так сказать, во всей красе. — Альбина Альбертовна, не волнуйтесь. Уверяю вас, мы выведем эту гадину на чистую воду. Нельзя щадить таких людей! — Согласна с вами. Щадить их нельзя. И я вовсе не собиралась этого делать. Глава 27 Неудивительно, что мой муж мог понравиться этой девке. Он всегда был привлекательным мужчиной, с атлетичным телосложением и приятной внешностью. Даже возраст не испортил его фигуру. Его никто никогда не заставлял заниматься спортом, он сам его любил. Его никто никогда не заставлял соблюдать какие-то диеты, но он сам хотел выглядеть хорошо и не злоупотреблял вредными продуктами. Когда он улыбался, он становился очень обаятельным мужчиной, и ямочки на его щеках могли заставить забыть о том, каким жестоким и жёстким он иногда бывал. Это с мужиками такие варианты не проходили, а для женщин его жёсткость порой была как магнит. Его категоричность и прямота воспринимались многими женщинами как проявление брутальности. А когда особенно речь идёт о хорошо одетом мужчине с большими деньгами на банковских счетах, так вообще всё остальное не имеет значения для таких профурсеток как наша Анечка. Я часто замечала, как женщины смотрят на него с восхищением, но лишь я знала, какой он на самом деле: как критично он относится к жизни, как несдержан в своих эмоциях, как привередлив в еде, и бесится, когда беспомощен в болезни. Всё это существовало за закрытыми дверями нашего дома, когда мы оставались вдвоём. Но теперь нашей прекрасной деве придётся пройти с ним путь, где она удивит психи от его беспомощности, бешенство от бессилия. Я не позволю теперь ей просто так сбежать, и план мой теперь, мне кажется, прекрасным, как раз подходящим для мести. К основной массе женщин он всегда относился с пренебрежением и неуважением. Но только на людях это не показывал. Во время наших бесед он нередко высмеивал их, повторяя, что все женщины — дуры. Однажды я задала ему прямой вопрос: значит, и я, по-твоему, дура? Он растерялся, но быстро нашёл ответ, словно заранее подготовился: нет, ты моя любимая, ты не можешь быть дурой. Как я могу жить с дурой? Напротив, я выбрал тебя, потому что ты очень умная. Интересно, а кем же для него была Анна? Дурой или нет? Судя по той записи, которую я видела, она для него не была дурой. Она была для него словно… грязь. Да, Михаил несдержан на язык, но даже в самые тяжёлые моменты наших ссор он никогда не позволял себе так со мной разговаривать, никогда не унижал меня, как её на видео. Я уже не раз после увиденного гоняла в голове мысль: какая женщина и ради чего будет такое терпеть? Ради любви? Так такие унижения уничтожат любую любовь к любому мужчине у девушки с нормальной психикой. Ради денег? Вероятнее всего. Семья Анны небогатая, как и её родители. Анна и её муж живут в съёмной квартире неподалёку от родительского дома. Знаю, что недавно она планировала взять ипотеку на однокомнатную квартиру. Возможно, просто решила заработать, раздвинув ноги перед моим мужем? Или, подбрасывая трусы под кровать, надеялась, что я узнаю о ней, устрою скандал, а она тут как тут под рукой и мы разведёмся? А там, глядишь, и до кошелька недалёк путь. Я обязательно спрошу её об этом, когда буду смотреть ей в глаза и показывать видео, где она запечатлена в самых интимных обстоятельствах унижения. Но во всей этой истории кроме всего прочего, мне ещё предстоит выяснить, насколько в этом замешана моя подруга — её мать. От этого зависит, попадёт ли и она под жернова моей мести или останется целой и невредимой. Слышу звонок в дверь. Легка на помине. — Как ты? Нина бросается ко мне, пытаясь обнять. Я отстраняюсь. Не хочу её объятий. — Я понимаю, ты устала, — интерпретирует она мои действия по-своему. — Но тебе нужно держаться! А я буду рядом с тобой! — входит в дом без приглашения, видимо, уже считая его своим. Ну, в общем-то, почему бы и нет? Неплохой расклад. Она рассказывала, что у неё проблемы с мужем, уходить ей некуда. Дочка раздвинет ноги, мамаша подтолкнёт меня с помощью знакомого адвоката к разводу, и дело в шляпе. Потом Анютка даст пинка своему мужу, Нинка — своему, и они переедут в этот дом. А «молодой» зять обеспечит им безбедное существование. План просто идеальный! Правда, при моём характере, где я не позволяю себя обманывать, и при той ситуации, в которой оказался сейчас Курбатов, он невыполним. Но они об этом пока не знают. Верно говорят в народе: лучшая подружка — это подушка. Я тогда сразу же не доверилась ей, и ни капли за эти дни не пожалела об этом. — Да, очень сложная ночь… — обнимаю себя руками, словно хочу закрыться от неё на каком-то подсознательном уровне. — Пока что неизвестно, что будет с Михаилом. — Там всё так плохо? — спрашивает участливо. — Врачи сказали, что он пойдёт на поправку, но путь этот будет долгим и тяжёлым. Не знаю, как смогу всё это выдержать… — театрально вздыхаю. — Крепись, дорогая, крепись, — садится рядом со мной, снова пытается обнять, но я опять отстраняюсь. Она удивлённо смотрит на меня. — Нин, я ещё не принимала душ после бессонной ночи, от меня, наверное, пахнет лекарствами. — А! Ничего страшного! Это ерунда! Расскажи-ка мне лучше, что произошло? Я так и не поняла ничего. Он куда-то поехал? Она смотрит на меня с настоящим интересом, словно на самом деле ничего не знает. Противоречивые мысли снова закружили в моей голове. Неужели даже Станиславский похвалил бы её игру и ни разу не сказал бы «Не верю!»? Не могу я представить, что она ничего не знает о похождениях дочери. — Он поехал в Москву в командировку. Не справился с управлением и вылетел в кювет. Там дерево. В итоге — переломы ног, точнее, таза, внутренние повреждения. Ему сделали операцию… — перечисляю ей. — Придётся тебе с ним сидеть, значит, — рассуждает она вслух. — Уволишься с работы? — Нет, я не могу. А как же наша фирма? — возражаю я, потому что в моей голове уже созрел чёткий план. — Если мы оба перестанем заниматься делами, всё развалится. Ты же знаешь, что никто из сотрудников не сможет так же эффективно управлять бизнесом, как мы. — Да, ты права, — задумчиво кивает она, кусает губу и смотрит в одну точку. — Наверное, придётся уговорить Ладушку. Как думаешь, она пойдёт на компромисс, учитывая состояние отца? Пожимаю плечами. Нет, это в мои планы не входит. У него должна быть другая сиделка. — Честно говоря, не уверена. Между ними большой конфликт, и я не вправе её заставлять. Только если она сама решит. Да плюс она ведь только устроилась на новую работу, — добавляю с сомнением. — Будет сложно совмещать уход за Алисой и Егором, работу и заботу об отце. Лучше найми кого-то, кто Курбатову поможет восстановиться. — Согласна, — кивает. Снова молчит. Думает. — Слушай! А может, попросишь Аню присмотреть за ним? Она же медсестра! Глава 28 Браво! Именно этого предложения я и ждала от тебя, подружка. — Аню? — выражаю сомнения. — Твою? — Ну конечно, а чью же ещё? — восклицает она. — Кто, как не близкие, смогут лучше ухаживать за близкими? Мы ведь практически как семья! «Это точно… по крайней мере, и твоя дочь, и я спали с одним и тем же мужчиной», — думаю про себя, и от этого осознания вся моя кожа покрывается мурашками. — Ты замёрзла? — замечает мгновение состояние моей кожи. — У вас же вроде тепло. Без спроса она направляется в нашу с Курбатовым спальню, хватает плед и возвращается, чтобы укрыть меня. — Держись, Альбинка! Ох, тебе будет нелегко. И фирма на тебе, и Михаил болеет. Да, думаю, идея с Анечкой хорошая! Она же медик! Хотя у неё нет высшего образования, но медсестра она превосходная. Все её хвалят! Говорят, уколы ставит замечательно, совсем безболезненно! Подруга, кажется, сама неожиданно воодушевляется своей (моей) идеей. — Давай позвоним ей? — Нина бежит в холл к своей сумке и достаёт телефон. Затаив дыхание, жду этого разговора. Нина не проявляет никаких сомнений в своих действиях и не боится обсуждать всё это при мне. Вновь в моей голове зарождаются сомнения: возможно, она действительно не знает о связи своей дочери с моим мужем? Но разве человек способен так искусно притворяться? Раздражающие гудки нарушают тишину, прежде чем её дочь наконец-то снимает трубку. Произносить её имя сейчас невероятно сложно. — Анечка, доченька, трубку не берёшь, — с лёгкой укоризной обращается Нина к дочери. — Мама, прости, я спала, — сонный голос Ани. Удивляюсь. Надо же, какая выдержка. Её мужик в больнице, прооперированный, а она спит, и всё у неё отлично. Ну правильно, жене переживания и проблемы, любовнице удовольствия и наслаждение. Только это не про нас с тобой, малышка. Именно ты скоро будешь убирать утки за своим любовником. Вот и покажешь всю силу своей великой любви. Интересно, а знает ли эта девка, насколько сильно пострадал её хахаль? Или она, попричитав просто сбежала, даже не дождавшись подробностей о состоянии Курбатова? Сбежала, кстати, как крыса с тонущего корабля. А то, что корабль Курбатова тонет, это уже точно и несомненно. — Извини, я не знала. Сегодня ты со смены? С дежурства? — Нет, — голос девки становится растерянным, я чувствую это, но моя подруга, кажется, не замечает. — Я… уехала. Я не дома. — Куда уехала? — удивление Нины не скрыть. — У меня курсы повышения квалификации. Я же тебе, кажется, говорила! Или ты, как всегда, ничего не помнишь? — неожиданно повышает голос, отвечая матери довольно агрессивно. — Ой, прости, наверное, я забыла, — извиняется Нина перед дочерью, хотя вроде бы ничем перед ней не провинилась. — А надолго? — Неделю минимум, может, и две. Что-то случилось? «Ну, естественно, тебе понадобится не меньше недели, чтобы синяки с рожи сошли. Не с ними же перед родными светиться…» — думаю про себя. — Да, но не у нас. У наших друзей, у Альбины и Михаила Курбатовых случилось несчастье. Сегодня ночью Михаил попал в аварию, она была очень тяжёлой, его прооперировали, он в тяжёлом состоянии. Им нужна будет помощь! Нина говорит с таким надрывом, с таким усердием, с такой волнительной трагедией, что я сама готова прослезиться. — Мы подумали, и вот что придумали: Альбина хотела бы предложить тебе подработку его сиделкой. На том конце провода молчание. — Алло, Ань, ты здесь? — Нина смотрит на телефон, снова прижимает его к уху, пытаясь понять, прервалась ли связь или дочь просто молчит. Наблюдаю за этой сценой, и мне хочется закричать: я всё знаю! Насколько я разочарована! Насколько зла! Но молчу. Я убеждена, что у меня сейчас нет другого выбора, кроме как держать свои эмоции при себе, пока не добьюсь желаемого результата. — Да, мамочка, я здесь, — теперь девка отвечает своим нежным голоском. — Прямо всё так серьёзно? Ну, слава Богу, что он хотя бы выжил! — Да-да, именно так. Я и Альбина тоже так говорим! Нина кивает в мою сторону, продолжая утешать меня, нежно поглаживая мои руки. — Смотри: ты же медик, медсестра. Работаешь сутки через трое. Вам нужны деньги, вам скоро брать ипотеку, и ты могла бы подзаработать. Ты Михаилу Семёновичу поможешь, присмотришь за ним после того, как его выпишут из больницы, и поможешь встать на ноги. Зачем отдавать деньги чужим, если могут свои помочь и одновременно заработать? Да, Альбина, всё так? Киваю, соглашаюсь, очень довольна этой идеей. — Альбина Альбертовна там? Рядом? — неожиданно спрашивает она. — И слышит наш разговор? Ты на громкой? И она прямо так согласна? — засыпает мать вопросами. — А с чего ей быть несогласной? Конечно, она согласна. У неё нет времени заниматься Михаилом, много работы, она возьмёт на себя фирму. Конечно, ей нужна помощь. Лада не может тоже, но у твоей подруги тоже есть свои дела, дети, муж… Ну, в смысле, гражданский муж… — Хорошо, — неожиданно быстро соглашается. Вот и славно. — Альбина, — обращается ко мне Нина, — а тебе сказали, когда его выпишут? — Нет, пока ничего не известно. — Альбина узнает, как долго Михаил будет находиться в больнице, а потом сообщит тебе. Вы сможете договориться, если условия подойдут вам обеим. Без поиска каких-то посторонних сиделок, только на дни, когда ты будешь на работе. Да, Альбина? — Конечно! — улыбаюсь подруге. — Мы договоримся позже. Нина поспешно завершает разговор с дочерью, кладёт трубку и, поддаваясь эмоциям, крепко обнимает меня. Эта её манера постоянно обниматься просто выводит меня из себя, но я не могу оттолкнуть её. Что ж, давайте сыграем, Анечка? Посмотрим, насколько ты храбрая встретиться со своим любовником лицом к лицу при мне, зная, что я в курсе ваших отношений. Глава 29 Артём посоветовал мне не приезжать в больницу, потому что после операции, как минимум несколько дней Михаила оставят в реанимации, чтобы следить за его состоянием и помогать интенсивной терапией. Один день я была дома и просто спала. Как упала на кровать, так и не просыпалась сутки. Пропущенные звонки от дочери, Нины — всё это потом, не сейчас. Мне нужны силы, и сон поможет в этом. С Ладой мы обсудили ситуацию с аварией и договорились, что вариант, предложенный Ниной самый лучший. Дочери я пока не решаюсь рассказать, насколько её отец ублюдок, да, если честно, мне и так их конфликта хватает. Нового не хочу. По прошествии пары дней стараюсь сосредоточиться на рабочих вопросах, потому что их никто не отменял, и теперь мне придётся взять на себя управление компанией. Консультации с юристами помогают понять, какие документы понадобятся для полного ведения дел фирмы. — Генеральная доверенность с правом подписи на любые виды сделок, расчётов, в суде… — слышу эти слова и вспоминаю, что Михаил всегда был настроен критично относительно этих документов. Я полагаю, он сам понимает, почему мне необходима такая бумага теперь. Его длительное восстановление и отсутствие может навредить нашей компании. А он ведь так долго шёл к тому успеху, который есть у него сейчас. Готов ли он рисковать всем, если не сможет довериться мне, или же любовь к своему детищу важнее наших недавних разногласий? Я не стану сама просить его оформить доверенность на меня. Это принципиально важно, чтобы он сам предложил этот вариант. Как и с Ниной, этот момент является для меня ключевым. Да, со временем мой пока ещё муж сможет работать из дома, но у меня будет пара месяцев, чтобы решить те задачи, которые я запланировала для себя с момента, когда впервые заподозрила Курбатова в измене. Каждый шаг для меня самой был предопределён ровно с того момента, как я позвонила Ирине. Тогда я отчётливо поняла, что он мне врёт. А это означало только одно для такой женщины, как я: расставание с предателем. Конечно, я не думала, что всё будет так стремительно, но жизнь сама расставила всё по своим местам и намекнула — мне надо действовать, пока она предоставляет такой шанс. Только сегодня, в свете тех обстоятельств, что сложились с нами, меня теперь уже не интересует ни его отдельные счета, ни его любовница, ни это обман. Теперь у меня другие приоритеты и интерес. — Альбина Альбертовна, — звонок в телефон заставляет меня вернуться к реальности. — Да, — отвечаю. — Вениамин Ренатович, здравствуйте. — Мы нашли ту самую дамочку, которую вы искали. — Оперативно вы… Всего лишь день и уже нашли, — восхищаюсь его работой. — А то! — горд собой. — Гостиница «Весна» на самой окраине города, одноместный номер, самый дешёвый. «Неудивительно, своих денег у неё нет. А любовник не успел раскошелиться», — думаю про себя и ухмыляюсь. Детектив диктует мне адрес и даёт несколько советов, как пройти через ресепшен, чтобы ей не сообщили заранее о моём визите. Не тороплюсь на эту встречу. Мне есть что обдумать и взвесить. Хочу просто выпить чашечку кофе и посидеть в тишине. Как жаль, что посоветоваться не с кем. Всё приходится продумывать и решать самой. Но, может, с другой стороны, и лучше. Подруги могут начать выводить меня на эмоции в желании отомстить ему, а мне нужна ясная голова, где нет ничего лишнего. Слишком большой риск потерять всё, хотя я имею право как минимум наполовину. Наш дом поделён по долям на троих: Курбатова, меня и Ладу. Так мы решили, когда строили его. В нём полно антиквариата и прочей ерунды, которой так любил кичиться Курбатов. Квартира подарена Ладе. Машины мы поменяли совсем недавно, и они стоят куча денег. Курбатов любил статусность и показуху, и как раз аккурат перед аварией поменял и мою, и свою. Моя стоит вон, целёханькая, а его восстановлению не подлежит. Что у нас остаётся ещё делить кроме этого? Счета фирмы. Там немалые деньги. И здесь я намерена разгуляться. В конце концов, и мне нужна моральная компенсация за все страдания. Физических, мне повезло, а вот моральных хоть отбавляй. А такие порой потяжелее, чем физические переносятся. Для того, что я задумала мне нужно отвлечь внимание Курбатова на даму его сердца. Мне главное сейчас, чтобы он был сосредоточен на чём угодно или на ком, но только не на фирме, и не на мне. Следуя указаниям детектива, без труда нахожу нужный этаж в гостинице. Стою перед дверью и улыбаюсь. Сейчас я увижу её лицо, украшенное синяками после аварии, и получу истинное удовольствие от её реакции на встречу. Интересно, что она мне скажет? Стучусь. Несколько минут тишины в ответ. Думаю, что она не ушла отсюда с такой физиономией. Скорее всего, просто спит. Она сейчас несколько дней должна сидеть тихо, как мышка, и не показываться. Тем более, она же для всех в отъезде… Снова стучусь, теперь уже громче. — Кто там? — тихо спрашивает она с той стороны. — Уборка номера, — меняю голос. Несколько мгновений она не открывает дверь, словно сомневается. Но когда открывает, как я и предполагала, нужно видеть её лицо, выражение глаз и удивление. Кого, кого, но меня она явно не ожидала встретить здесь. — Ну здравствуй, Анечка… — Здравствуй…те, тетя Альбина, — режет слух её «тётя Альбина». — Пригласишь? Она на миг замирает, очевидно, не зная, как ей поступить дальше. Закрыть передо мной дверь и спрятаться — это глупо и по-детски. Но она уже не ребёнок, а взрослая женщина, и пора нести ответственность за свои поступки. Какой выбор сделает? Смелая или трусиха? Смотри-ка, даже дверь передо мной не захлопнула! Я удивлённо поднимаю бровь, понимая, что этот жест не просто так, он как вызов. Она буквально распахивает дверь перед моим лицом, будто говоря: «Ну, заходи, я тебя не боюсь!». — Проходите, — произносит она с вызовом, подняв подбородок так, что мне становится ясно: эта девушка не привыкла отступать. Дверь открыта настежь, а в её глазах нет ни тени страха. Ну, по крайней мере, она хочет такой казаться совершенно точно. Не могу оторвать взгляда от её лица, пока захожу, и, кажется, она замечает это. Сдаётся и краснеет. — Кажется, ты немного переборщила с макияжем. Слишком яркий, знаешь ли, — говорю, внимательно следя за её реакцией. Да, мне хочется акцентировать внимание на её физиономии, как напоминание, что где она была и что она делала совершенно недавно. Внутри меня поднимается лёгкий смешок, который постепенно перерастает в откровенный без всякого стеснения смех. Я пытаюсь сдерживаться, прикрывая рот рукой, но вскоре уже смеюсь открыто, не скрывая эмоций. — Что вам надо? Глава 30 Захожу в номер. Самый дешёвый, как я и предполагала. Здесь только кровать, тумба, стул, стол и телевизор. И больше ничего. Минимальный набор. Да, не всегда кошелёк Курбатова обещает благо и удовольствие. Тебе придётся и с дерьмом от него столкнуться. Причём в прямом смысле слова. Опять улыбаюсь от этой мысли, чем злю её. Оглядываюсь. Бардак в комнате отталкивает. Пакеты от новых вещей разбросаны по полу, вещи, видимо, в которых она была в вечер аварии сброшены в кучу в углу. Постель не заправлена. Здесь же стоит стул, на котором валяется пустая упаковка от быстрой еды. Неряха… Курбатов с такой бы на третий день совместного проживания переругался и научил, как соблюдать чистоту. На чистоте, как и на пунктуальности, он помешан. — Что вам надо? Зачем вы пришли ко мне? — Сама догадайся. Но вплоть до банальности, представляешь! В глаза твои бесстыжие хотела посмотреть. — Ну что же, смотрите, — подходит, встаёт рядом, чтобы наши глаза на одном уровне были. Складывает руки на груди, и поднимает гордо нос. Играем в переглядки не больше минуты, потому что она первая не выдерживает и всё-таки отворачивает лицо. — Знаете, а так даже проще Отходит к окну и отворачивается. Волнуется она, как ни крути, волнуется! — Если вы здесь, значит, прекрасно понимаете, кем я прихожусь Михаилу и почему оказалась в этой гостинице. Очевидно, что вам известно всё о моих отношениях с вашим мужем. — Ну естественно. — И чего вы ждёте от меня сейчас? Если думаете, что я рухну перед вами на колени, буду молить о прощении и просьбе сохранить нашу с ним нашу связь втайне, то ошибаетесь. Честно говоря, мне плевать! Вот так… Иногда достаточно лишь чуть приоткрыть завесу тайн, чтобы увидеть истинное лицо человека. Особенно когда речь идёт о тех, кто казался нам близким. Милая когда-то девушка с вечно добродушной улыбкой, озорливыми глазами, приветливым взглядом, и которую мы часто видели у нас дома в общении с Ладой, внезапно превратилась в совершенно другую личность: уверенную, горделивую, высокомерную женщину, точно знающую, чего она хочет. Она, полагаю, взяла себя в руки после неожиданной встречи в дверях гостиницы, расправила плечи, держится уверенно, словно демонстрируя мне своё превосходство. Прищуренный взгляд, особенно с этими синяками под глазами, кажется, мне в эту минуту невероятно агрессивным. Но я, естественно, её не боюсь. Потому что всё её поведение… ложь! Ведь я наблюдала, как она ползала перед моим мужем чуть ли не на коленях и унижалась. — Ну да, жизнь твоя изменится, если не сохранить всё в тайне. Твоя репутация милой девушки, настоящей подруги, верной жены полетит к чертям, а мне, напротив, общество будет сочувствовать. Ты же для людей будешь шалавой, а я обманутая жена. Фыркает. — Плевать, — снова. — Слушай, для меня пока загадка, ты всё-таки специально оставила свои трусы под кроватью или нет? Хотелось тебе, чтобы я всё узнала о вас? Не скажу, что этот вопрос первостепенен для меня, нет. Но совершенно точно мне любопытно! Что же я, не человек, что ли. — Даже если я скажу, что нет, и просто уборщики плохо справились с работой, вы поверите? Впрочем, мне, честно говоря, без разницы, поверите вы или нет. Как, впрочем, и вам тоже, да? — Но ты хотела заявить о себе… — Хотела и хочу! Надоело прятаться! Это не жизнь, когда как шпион прячешься. Я любить открыто хочу! — Что мешает? Твой муж? Я? — Никто! Всё будет, но только тогда, когда Михаил даст добро. — А без его разрешения будешь сидеть тихо, как мышь? — Задаю этот вопрос, но ответа не получаю. — И с места аварии поэтому сбежала? Потому что боялась гнева Курбатова? Побоялась на себя ответственность взять… — Я без Михаила ничего не сделаю! Если он пока не позволяет мне раскрыться, значит, так тому и быть. Я подожду. Я терпеливая. И так столько лет ждала… Какая послушная… Без разрешения своего мужчины шагу ступить не может. Боится! Хотя я и так видела, что она боится, ещё на видео. Женщина, которая не боится мужчину, никогда не позволит обращаться с собой подобным образом… — А вы… — я знаю, что она спросит меня сейчас. — Следила за вами, верно. Трусы. Нервозность Курбатова. Обман. И логическое мышление. Несколько составляющих, и я узнала о вас многое. Всего пара дней работы профессионалов, и доказательство вашей связи у меня. Все твои попытки спрятаться под париком оказались бесполезными. Поведение молодой и глупой девчонки. Улыбаюсь, чем раздражаю её. — Так что да, я знаю всё. В том числе, что он хотел бросить тебя после той поездки в Москву. Быстро же ты ему наскучила… чем привлечь придумала? Молодой задницей? Ну так Курбатова это вряд ли интересовало. Смотрела, как он помыкает всеми, решила, что безоговорочным подчинением можно заинтересовать его? Рассчитывала прогнуться, унизиться и принять всё от Курбатова, что ему в голову взбредёт? Но твой расчёт оказался совершенно неверным… Теперь демонстративно вздыхаю. — Ошиблась ты насчёт него. Потому что он похотлив, но неглуп. Её брови хмурятся, и я вижу, как она начинает злиться. Видимо, мои слова попали в цель. Неужели мои предположения действительно оказались правдой? — Ну, молчание — знак согласия? Сама уже это поняла? Да, вижу, что тебе не нравится такая правда. — Нет, это неправда. И вообще, наши отношения — это не ваше дело! — огрызается. — Ой ли?! — замечаю, переживает, нервничает. — Прекрати дерзить! Ты главное не поняла, когда в постель к нему прыгала и позволяла делать с собой, что ему в голову взбредёт. Ему нравятся уверенные в себе люди, а не те, кто пресмыкаются перед ним. Курбатов ненавидит слабость в любых её проявлениях. Неважно, идёт речь о женщине или мужчине. Его не привлечёт молодая внешность. Неожиданно для самой себя смеюсь, представляя, как она пыталась завоевать его внимание. — Кроме задницы и сисек, он ценит ум у женщин и силу характера. Вот такой вот парадокс… — Вы врёте! — её голос срывается на резкость и переходит в дрожь. Похоже, я попала в точку. — А зачем мне это надо? — я и на самом деле удивляюсь её логике. — Потому что вы ревнуете его! — К кому? К тебе?! И снова начинаю несдержанно смеяться. Глава 31 — Да, ко мне! — Нет, не ревную. Можешь верить во что угодно. Замечаю, она совершенно точно не знает, как вести со мной диалог. Продолжать хамить, или попытаться оправдаться? — Чтобы перестать его уважать, мне достаточно было увидеть один раз вас в том ресторане и послушать ваши разговоры. Я не могу ревновать того, в ком безвозвратно разочарована. А про любовь теперь, в свете такого предательства и говорить вообще нечего, сама понимаешь, думаю. Теперь я знаю, как мне действовать дальше, и этого достаточно, чтобы разрушить его карьеру, репутацию примерного семьянина, его имя, а также твой брак. — Мне плевать на этот брак! А карьеру Миши, вы уничтожить не сможете. Теперь она перестаёт дрожать, видимо, взяв себя в руки и стараясь выглядеть сильной и уверенной. Ну да, похоже, она быстро усвоила урок о том, что я ей только что рассказывала про отношение Курбатова к сильным и слабым женщинам. — Про мужа могу сказать сразу: я за него не держусь! Выйдя замуж по глупости за лоха, как его правильно называет Миша, теперь я воспользуюсь любой возможностью, чтобы исправить эту ошибку. Я люблю Михаила. — А может, его деньги? — Ну а кто от них откажется, если они есть? — И как я понимаю, ты рассчитывала, что, запрыгнув к нему в кровать, получить за это доступ к нашим деньгам? Глупая ты. Он дочери-то родной не помогал, когда она оказалась в трудной жизненной ситуации, а ты думала, тебя на содержание возьмёт? Ну-ну! Пока ты молода, не понимаешь, что деньги облегчают жизнь, совершенно бесспорно, но они не гарантируют счастья. — У него кроме денег много другого. — Да? Например? — Например, сила, мощь, харизма, характер! Вы никогда им так не восхищались, как я! Иногда у меня вообще возникало ощущение, что вы его никогда не хвалите, не превозносите на тот пьедестал, где он должен быть! Просто признайтесь, что он вам не нужен, — ей так хочется услышать от меня, что не нужен и я ей это дам. — Да, теперь он мне не нужен, — киваю и замечаю, как в её глазах от моих слов загорается огонёк. Я не боюсь, что она может записать наш разговор, потому что наша встреча для неё неожиданность, и телефон она в руки не брала. Это, скорее, сделаю я. — Вот и отлично! Скалится победно, только пока не понимает, что она не победила, а проиграла. — Значит, у меня есть шанс. Когда я буду рядом с ним, когда я буду ухаживать за ним, уверена, смогу убедить его, что никто другой не сможет любить его так, как я. Я буду рядом, даже если он поначалу попытается оттолкнуть меня. Я всё равно выиграю эту битву за право быть с ним. Слушаю её и улыбаюсь. Наши слова о Курбатове так похожи… Несколько недель назад я тоже была готова биться с кем угодно ради него до последнего. Но тогда была уверена в своём браке, а теперь… А теперь жизнь повернулась так, что мне нужно бороться за себя против него. Вот такая непредсказуемая штука — жизнь… И всё-таки не понимаю, откуда у этих юных девиц такое мнение, что жёны будут сражаться с ними за право быть с мужчиной-предателем? Вспоминаю себя в её возрасте. Никогда даже мысли не возникало посмотреть в сторону какого-то женатого старпёра пятидесяти лет, а сейчас девчонки словно с ума посходили. Что они ищут в объятиях этих обманщиков и подлецов? Да-да, именно таких! Ведь, как правило, девяносто процентов из них женаты. Что ожидают эти молодухи в объятиях того, чьё время идёт к закату? Отличного секса? Вряд ли. Ну да, у них есть опыт, но свежесть, ритм, возможность заниматься этим часто… Этого там нет и в помине. Ну разве что, если каждый раз прибегать к помощи виагры. Но хватит ли и этого драйва надолго? Да и простатит всё равно нет-нет, да напомнит о себе. Не верю, что молодые девушки сознательно предпочитают мужчин, которые старше их на двадцать — тридцать лет. Единственное, что может так сильно привлекать этих девушек в мужчинах постарше — это деньги. И меня невозможно убедить в обратном. Я бы и не стала углубляться в эти рассуждения, если бы эта история не коснулась меня лично. Честно говоря, мне совершенно наплевать, кто и с кем спит, если это не затрагивает мою семью и меня саму. Но теперь я участница такой же банальной истории, и мне всё равно придётся влезть в её голову, потому что по моим планам мы видеться и общаться с ней будем ближайшее время часто. Я, по крайней мере, очень надеюсь на пару месяцев, как минимум. — А кто тебе сказал, что я намерена бороться за него? — удивлённо спрашиваю. — Как… А что, нет? — она явно не понимает моей логики, и это её явно злит и раздражает. — Ну а зачем он мне такой… я презираю его, ухаживать не хочу. Есть вероятность, что он останется инвалидом. Прогнозы по ногам неизвестны. Ходить за ним я не собираюсь, утки выносить тем более. Характер у него скверный, а при таких болезнях станет совсем невыносимым. Ты же медсестра, наверняка понимаешь, что травмы очень серьёзные. — Да, но именно потому, что я медсестра, знаю, что в его случае хорошая реабилитация и время поставят его на ноги несомненно. А я вместе с ним справлюсь… Неожиданно замирает, подходит и пытается снова заглянуть в мои глаза. — Вы, Альбина, убеждаете меня, что вам плевать на него. Но почему во всё, что вы говорите, я вам не верю, а? — Я просто его больше не люблю. Вот и всё. А ты… как я поняла, ты так сильно любишь моего мужа? Хватаешься за мои откровения как за соломинку? — кивает. — И ухаживать именно поэтому за ним будешь? Ему долго восстанавливаться… — Ну я же только что сказала вам, да, буду! Ты меня этим не испугаешь! Зло отвечает, неожиданно переходя на крик. Она повышает голос, становясь заметно агрессивнее. — Он идеален, и, если ты этого не ценишь, значит ты его недостойна! Миша оклемается и снова будет прежним. И я сделаю всё, чтобы помочь ему. Он оценит мою заботу и уйдёт от тебя ко мне. А ты останешься одна! Слышишь?! Её истерика нарастает, она теряет контроль над своими эмоциями и уже, видимо, не следит за своим языком, переходя то на «ты», то на «вы». Слишком их много для одного дня. Да и не только этого, но и в целом за последнее время. Тяжело ей, бедной. Я теперь знаю все её секреты, и она совершенно точно пока не была к этому готова. Вероятно, она думала, что Михаил сам мне всё расскажет и выставит за дверь, пригласив её в наш дом, но всё пошло иначе, и она растеряна. Растеряна настолько, что не знает, как себя вести. Именно поэтому её кидает из стороны в сторону. И хочется согласиться на моё предложение, и колется! — Плевать, одна так одна, — смотрю на неё с холодным спокойствием, отвечаю, пожимая плечами безразлично. — Одиночества не боюсь. Я в любом случае не внакладе от этих отношений. Ведь мне досталась его молодость, а тебе достанется его старость. Чувствуешь разницу? Но она словно не слышит меня, находясь в каком-то своём мире сомнений и противоречий. — Успокойся! — повышаю голос. — У тебя, кажется, истерика, милочка. Списываю на то, что это после аварии она у тебя просто запоздала, а теперь вылезла наружу. Но всё равно, не разговаривай со мной на «ты», не позволю. Я тебе не подружка и не ровесница! Это мой муж позволил тебе и к нему штаны залезть, и на «ты» перейти и допустить эти отношения. Но я не он. Наступает тишина. — Вы действительно так просто отдадите мне своего мужа? — спустя несколько минут тихо спрашивает меня. — И мешать не будете? И поможете мне убедить, что как я его люблю, его никто не полюбит? — Ну, тут, вряд ли, — улыбаюсь. — Мешать не буду точно, но есть определённые условия. Примешь их, и тогда Михаил будет твоим. Глава 32 — Какие условия? Напрягается, нервно ходит по комнате и начинает грызть ногти. Она, по моим ощущениям всё-таки по поведению больше, как подросток, а не как молодая жена. И уж тем более любовница Курбатова. Мне казалось, что если уж у него будет любовница, то точно не такая. Скорее, статусная, сексуальная, умеющая себя преподнести так, что все обзавидуются. Но… на удивление, в любовницы он выбрал такую вот странную дамочку. Хотя почему выбрал? Он же, как я поняла по записи, просто ублажал свои низменные, тайне желания, не более и не рассматривать её в какой-либо перспективе. И уж точно не собирался представлять её когда-то обществу. Да, ценящая себя женщина, пусть и любовница никогда бы не допустила к себе столь скотского отношения, как допустила она. Только сама Анна пока этого так и не поняла. — Условия предельно ясны: ты не встаёшь у меня на пути, и я не мешаю тебе. Пока я не буду разводиться с Михаилом, а ты терпишь всё это без лишних вопросов, играя роль сиделки какое-то время. — Но… — знаю, хочет возразить. — Помни, Анна, это временно! — кивает, поняла. Отлично. — Без проблем, согласна, если это приблизит меня к моей цели! Но я пока всё-таки не понимаю, зачем вам это нужно? Говорите как есть, мне тоже хочется знать! Мне Михаил, а вам? — А мне деньги, — на этих словах вижу, как её лицо вытягивается в удивлении. — Сейчас они для меня важнее всего. Остальное меня совершенно не волнует. — Как… как деньги… Вы хотите забрать себе прямо абсолютно все деньги?! — Её голос становится громче от недоумения, когда я озвучиваю свои намерения так открыто. Она была так сосредоточена на Михаиле, что до этого признания не думала больше ни о чём. А теперь мои слова словно гром среди ясного неба. И куда-то пропала романтика, любовь, пена изо рта с доказательствами преданности даже инвалиду. Всего лишь одно предложение: «А мне деньги», и её эмоции выдали реальность её целей в отношении Курбатова. — А что тебя удивляет? Или ты думала тебе и мужик, и деньги? — Я делаю вид, будто удивлена. — Погоди, ты ведь сама только что рассказывала о том, насколько сильна твоя любовь… без условностей и условий. Или я что-то не так поняла? — Нет, конечно, я не против, чтобы вы что-то себе взяли… — Ха! Она не против, чтобы я себе «что-то» взяла! — Но вы поймите, нам ведь тоже надо будет на что-то жить, пока Михаил не восстановится. — Нет, мне не нужно всё. Куда мне столько, — это что-то видеть её физиономию сейчас! — Я хочу взять лишь только то, что мне положено по закону. Но и вам хватит с лихвой, — на слове «вам» акцентирую особенно. — Там миллионы. Сама понимаешь, компания серьёзная, деньги большие. Ты даже не заметишь, как исчезла часть из них. Слушай, как-то долго мы с тобой решаем простые вопросы, — демонстративно смотрю на время и хмурюсь. — У меня скоро ещё одна встреча, а ехать на другой конец города. Всё, я пошла. Не хочешь как хочешь. Говорю безапелляционно и слегка агрессивно. Собираюсь уходить, стоя уже возле двери. — Мне пора, — я уже практически за дверью, когда она окликает меня и почти затаскивает обратно в номер. Хватает меня за руку, но я одёргиваю, не позволяя себя трогать. — Подождите, Альбина Альбертовна, я согласна. — Хорошо. Курбатов, как сказала, мне больше не нужен, но я не брошу его, пока он не восстановится. Считаю, что это мой долг перед ним за то, что в прошлом он поддерживал меня в трудный момент, когда болела моя мама. Я отпущу его, когда придёт время, и разведусь с ним. А как ты с ним дальше будешь… Это уже зависит от тебя. — То есть мы будем действовать сообща? — она сомневается и всё ещё надеется, что я буду «сватать» её Курбатову. Ну не идиотка ли? — Аня, я могу лишь рассказать о его предпочтениях. Не более. Дальше сама. Но сразу говорю, у него сложный характер. Хотя ты и так это уже знаешь? — жду, когда она начнёт кивать в знак согласия. Она кивает, подтверждая мои слова. — Ну вот! — А он согласится на то, чтобы я за ним ухаживала, как вы думаете? — Ну у нас с тобой как раз главный козырь в рукаве — ты медсестра, собираешься брать ипотеку, мы все об этом знаем, и тебе нужны деньги. — Ну да. — Кстати, а чего у него не попросила, раз тебе так нужны деньги? — А мужу как бы объяснила, откуда они? «Так бы и сказала ему: сплю со старпёром, он подкинул за хороший секс» — но вслух, естественно, этого не говорю. — А, ну да. Ладно, мне пора. Мой номер ты знаешь. Все принципиальные моменты я тебе рассказала. Осталось только решить, когда ты появляешься. Приведи пока себя в порядок, смотреть страшно на твою физиономию. Всё, несколько нужных акцентов на том, что она хочет услышать, и эта девка уже не сомневается в великолепии сделанного ей безумного предложения. Я вижу, что она уже не хочет ни думать, ни рассуждать, ни включать логику. Она хочет получить то, о чём мечтала «здесь и сейчас!». Для неё, пусть и временно больного, но Курбатова, но в будущем обязательно богатого, брутального и любимого. То, что я никогда бы не простила эту связь, и не позволила предателю так просто избежать наказания, она не желает анализировать. И я этому снова очень рада, потому что мне это только на руку. Выйдя от неё, я сразу же звоню Егору. Мне сообщили, что в нашу компанию пришли с очередной проверкой, но мне в данный момент это только вредит. Я знаю, что это «ответка» моего будущего зятя за его и Ладину разрушенную жизнь в прошлом, и не осуждаю его, но всё-таки я намерена просить его остановить разгон маховика под названием: месть Курбатову. Егор был откровенен со мной и не стал скрывать, что мой муж ответит за всё, и в принципе, всё ожидаемо. Но теперь, в свете всех тех событий, которые свалились на меня, я не потяну этой войны, в то время пока у меня своя идёт. — Егор, здравствуй. Можем встретиться? — Конечно. Через час я у вас, — даже не спрашивает, что мне надо. Он просто делает и всё, чувствуя без слов, что для меня это важно. А мог бы меня ненавидеть как Курбатова, ведь я тогда, семь лет назад не почувствовала, как мой муж уничтожал его жизнь и жизнь нашей дочери. Но он не мстит мне просто по принципу, что я его жена, он, наоборот, мне помогает. Я знаю, что он делает это ради моей дочери, но я всё равно ему безмерно благодарна. — Альбина Альбертовна… я знаю про аварию. Если помощь вам, именно вам, — делает акцент на слове «вам», — нужна, я готов помочь. Ни ради Курбатова, ради Лады и вас. — Спасибо. Но о помощи я как раз и хотела поговорить. Мне не помощь нужна в данный момент, а скорее, чтобы ты не вредил пока проверками. Если так можно выразиться… — Я подъеду, и мы поговорим. Глава 33 Через час Егор приехал ко мне, и я попыталась объяснить все те причины, по которым прошу его временно остановить поток жалоб на нашу компанию. Он внимательно слушал, не перебивая, хотя я видела, что внутри у него всё кипело от возмущения. Он был настроен до нашего разговора действовать решительно и быстро в своей мести, но сейчас я просила его проявить немного терпения. Совершенно точно я не боюсь потерять компанию, потому ценность денег для меня никогда не была самым главным. Но мне будет сложнее выполнять несколько дел одновременно: пытаться помочь мужу с реабилитацией, присматривать за дамой сердца Курбатова, выводить то, что по закону принадлежит мне, воевать с ревизорами и проверяющими, и многое другое. — Я благодарна тебе за твою поддержку, особенно за помощь с тем частным сыщиком. Это действительно было важно и очень ускорило для меня решение многих вопросов. Но сейчас надо всё-таки притормозить. Показываю ему запись встречи в ресторане Анны и Михаила, и на его лице отражается всё, что он думает об этом. Негодование, агрессия, злость, — всё смешалось в одном взгляде. — Чем я могу помочь вам, кроме того, что вы просите? — Ничем. Только не мешать. Я верю, что справлюсь со всем сама, — убеждаю его твёрдо. — Прошу только: притормози коней, образно выражаясь, — смеюсь, и Егор подхватывает мой смех. — Чуть позже, когда он оклемается, сделаешь всё, что планировал, я не буду препятствовать. Если он виноват и у тебя есть неопровержимые тому доказательства, значит, пусть отвечает по всей строгости закона. — Вы так легко относитесь теперь к нашей войне… А помните, как говорили, что, если даже весь мир будет против него, вы будете стоять за его спиной и подавать ему патроны? — Да, было дело, было, — киваю, ведь нет смысла отрицать мои слова. — Но тогда я была уверена, что знаю своего мужа. Но всего несколько недель, и жизнь мне показала, что не знаю совершенно. И это больно… Отворачиваю от Егора лицо, потому что не хочу, чтобы он видел, каково мне на самом деле. Морально я держусь из последних сил. Иногда мне кажется: я готова всё бросить и уйти от него, даже несмотря на то, что он лежит в реанимации. Но потом понимаю, что это не выход. Поддаться эмоции в момент, а потом жалеть о содеянном? Нет, не хочу. Каждое утро теперь, глядя в своё отражение в зеркале, я повторяю себе: Альбина, если ты сдашься — лучше не станет. Легче не станет. Проще не станет. Значит, иди до конца. И силы появляются, и дальше шагаешь. — А вы ведь правы. Это я про мою с ним битву, — неожиданно соглашается Егор. — Если я сейчас затравлю проверками, получается, я буду добивать лежачего. — Причём, не фигурально выражаясь! — подхватываю, радуясь, что он понимает. — Я с ним хочу на равных воевать, а не с калекой на коляске. — Ну вот и отлично! А пока позволь вывести то, что по праву и закону принадлежит и мне в том числе. После услышанного и увиденного Егор, посидев молча несколько минут, кивнул мне в знак согласия по моим доводам. Понимаю, что решение далось ему нелегко, но он уважал мой выбор. — А что с имуществом в итоге будет? Вы ровно пополам всё поделите, так просто отдалите им половину состояния? — Не могу сказать пока. Вряд ли… Посмотрим, Егор. Честно, пока я сама как по минному полю передвигаюсь. Любое моё неверное движение может привести к катастрофе, я сама не знаю, что будет завтра. Он и его любовница не оставили мне выбора. Смотрю в окно, смахиваю подступившие очередные слёзы. На несколько минут замолкаю, потому что чувствую: начну говорить, сразу начну плакать. Стыдно. Потом снова беру себя в руки и продолжаю. — Знаешь, я хочу после того, как он придёт в себя, привести эту девицу и посмотреть, как он примет её. Как поведёт себя, когда узнает, что она будет его сиделкой и помощницей. Признается ли мне в своих ошибках, или промолчит. Он ведь всегда кичился честностью. А на этот раз, как, слабо? Я словно хочу понять, что есть настоящего в этом человеке? И когда он был настоящим… Выбор будет только за ним. — Да, я давно понял, что вся наша жизнь — это череда нашего выбора. И каждый тянет последствия этого выбора. — Да. Вот и Курбатов ошибся, обманул меня, предал, изменил, и вроде, после такой страшной аварии шанс у него появился всё изменить, прекратить эту связь. Сделает ли, или врать продолжит? Тем более, он же по записи собирался с ней расставаться. Горько улыбаюсь. — А как сейчас поступит? Да если честно, и на неё мне тоже интересно посмотреть, сколько сама Анна выдержит в таких отношениях, где Курбатов проявит себя во всей красе. Ведь встречаться, например, раз в неделю и кувыркаться — это не то же самое, что быть с больным и немощным, пусть даже любимым человеком. Она уверена на уровне какого-то помешательства, что именно эта авария поможет ей доказать свою любовь. Вот и встанет всё на свои места. — А если он всё-таки сдержит слово, и отправит её со своей заботой, сможете простить ему измену и эту ложь? Задумываюсь на мгновение, прежде чем ответить. В голове пронеслись воспоминания о том, как сильно я любила этого человека, как доверяла ему, и как больно было узнать правду. Но сейчас мои чувства стали другими. — Простить, возможно… Но забыть и снова быть с ним — нет, никогда. Но как бы странно для тебя это ни звучало, главное сейчас — поставить его на ноги. А дальше пусть живёт как хочет, но уже без меня. — Вы очень великодушны, — выдыхает он. Пожимаю плечами, чувствуя лёгкую неловкость от его комплимента. — Нет, я обычная женщина, нормальная женщина. Помогать — не значит принимать. Это разные вещи, разные понятия. В конце концов, он часть моей жизни, к тому же очень длинной части. Егор кивает, видимо, соглашаясь со мной. — А вы не переживаете из-за того, что вдруг Анна расскажет ему обо всём, пока будет ухаживать за ним? Что тогда? — Пусть рассказывает, если захочет, но я очень сомневаюсь, что она станет это делать. Конечно, я думала об этом, но что-то подсказывает, что она этого не сделает. Она была настроена критически, когда я объявилась в той гостинице, но потом сдулась, как только поняла, что Курбатов мне категорически неинтересен. Как бы сказать, чтобы он до конца понял мои мысли… — Она зациклена на щенячьей любви к нему, но я пока не знаю, чего там на самом деле больше: реальной любви, чтобы так, с чувствами, или всё-таки деньги. В любом случае всё станет ясно в самые ближайшие недели. Ну что, договорились о проверках? Пока они будут приостановлены? Протягиваю ему руку для делового рукопожатия. — Договорились, — улыбается его и пожимает мне в руку в знак согласия. Глава 34 Михаила через неделю после реанимации наконец-то перевели в обычную палату. Я знала, что теперь остаётся лишь одно — терпеливо ждать, пока он вернётся к полной осознанности. Эти дни старалась использовать своё время максимально продуктивно, но при этом постоянно держала руку на пульсе всех событий, связанных с его состоянием. Врачи поражались тому, насколько быстро он шёл на поправку. — Кажется, он просто рвётся поскорее встать на ноги и покинуть больницу, — с улыбкой замечали они, качая головами. — Ну да, он всегда был таким… целеустремлённым, — отвечала, пытаясь скрыть волнение за этой лёгкостью тона. Медсестры же наоборот, каждый раз встречаясь со мной в коридорах, тихонько шептали мне смущаясь: — Ваш муж… у него непростой характер. Всё ему не так и не эдак. Может, поговорите с ним? Он совсем не слушает нас, всё время ворчит… Я лишь кивала, стараясь выглядеть спокойной, хотя внутри меня всё кипело от возмущения. Хотя бы тут, при таких условиях мог не показывать чужим людям свой поганый характер! — Я прекрасно понимаю, о чём вы говорите. Но не волнуйтесь, скоро ему выделят персональную сиделку, которая поможет снять часть нагрузки с вас. Михаил, конечно же, как я и предполагала, был взбешён своей собственной беспомощностью. Он всегда ненавидел зависеть от других людей. Его природа требовала обратного: чтобы все обращались к нему за помощью, нуждались в нём, смотрели снизу вверх и пресмыкались. Но жизнь такая штука: вчера ты нагнул кого-то, будучи уверенным, что так будет всегда, а завтра нагнули тебя, да так, что за голову хватишься. Именно такое ощущение испытал Курбатов, когда пришёл в сознание… Благодаря моим усилиям Михаила разместили в уютной одноместной палате, где ничто не нарушит его покой, кроме визитов врачей и медсестёр. Просторная палата с душем, большими окнами, сквозь которые виднеются величественные деревья и бескрайнее зелёное поле. Настоящая картина для отдыха глаз и ума. Лежи, Курбатов, и размышляй о том, как тебе жить дальше. Хотелось бы верить, что совесть, пусть даже на мгновение, пробудилась в нём после этого страшного происшествия. Возможно, она напомнила ему о случившемся, заставила задуматься о своих поступках. Как жаль, что я не могу проникнуть в его мысли и голову и понять, что твориться там. Говорят, что люди, оказавшиеся на грани жизни и смерти, часто пересматривают свои ценности. То, что было важно вчера, вдруг теряет всякий смысл. Миша, относится ли это к тебе? Травмы у него серьёзные, но самые тяжёлые повреждения пришлись на ноги и таз. Перелом таза стал результатом того, что его буквально зажало в обломках металла. — Альбина… — улыбается натянуто, когда мне позволяют впервые побывать у него. — Привет. — Привет. Растерян. Разбит. Расстроен. Раздавлен. Всё это я вижу на его лице, всё это чувствую в каждом его движении. Вспоминая свою реальность, где он с любовницей ехал в аэропорт и разбился, смотрит на меня, ждёт моего поведения, а я улыбаюсь, приветствуя его. Пока сижу рядом с ним, дверь распахивается, и в палату заходит медсестра. Её шаги практически бесшумные, будто она старается не потревожить нас. Она вежливо улыбается, словно извиняясь за то, что вторглась в наше пространство, затем подходит ближе и начинает свои привычные манипуляции: проверяет пульс, измеряет давление, аккуратно ставит укол обезболивающего. — Это по часам пока, — предупреждает меня, кивая на укол. — Извините. — Всё нормально. Это вы меня извините, я помешала вам. Она уходит, улыбаясь мне. — Ну, как ты себя чувствуешь? Немножко оклемался? Он вздыхает, стараясь придать своему голосу хоть немного бодрости, но я понимаю, что всё это бравада. — Всё ещё сильно болит… Особенно ноги. Но на обезболке живу как нормальный человек несколько часов. А дальше что, не знаю. Не представляю, когда вообще смогу встать… Да, Курбатов, вот так… Ты всегда был таким сильным, таким уверенным в себе человеком, а теперь выглядишь уязвимым, словно ребёнок. — Ты справишься, поверь. Скоро снова будешь бегать! — и всё-таки хочу подбодрить его. Не знаю, что ещё сказать, и как между повисает молчание. Мы оба ждём чего-то, но ни один из нас не решается начать разговор. В воздухе витает напряжение, которое невозможно игнорировать. — Альбина, — прерывает наконец-то первый. — Вещи мои… не знаешь, где они? Понимаю, что он имеет в виду те самые вещи, которые были на нём в тот роковой день, когда произошла авария, но включаю дуру. — Какие? Те, что были на тебе в момент аварии? — Кивает. — Они мне нужны. — Что именно тебе нужно из них? Просто от тех твоих вещей практически ничего не осталось, — вру. — Штаны, как я поняла, порезали, когда тебя готовили к рентгену, рубашку тоже… — А пиджак… — перебивает, и в его голосе слышится нетерпение. — Пиджак… Выдерживаю паузу, делая вид, что вспоминаю. Пусть понервничает. — Пиджак… А, да, пиджак есть. Его мне отдали. Вижу, как его глаза загораются, и чувствую, как напряжение в комнате нарастает. Лицо его заметно меняется, оно становится сосредоточенным, почти тревожным. Очень тревожным, я бы сказала… — Там должны были быть документы… Паспорт мой, — произносит он, едва дыша. Меня так и подмывает рассмеяться, глядя на его взволнованную физиономию, но я, естественно, сдерживаюсь. «Помучайся, ничтожество», — думаю про себя, продолжая делать вид, что вспоминаю. Да, наверное, я плохой человек, но что поделать, если мне его ни капельки не жаль теперь? Как быть, если всё, что я когда-то испытывала к этому человеку, теперь умерло? Когда правда его реальной жизни стала для меня открытием, и я узнала, кем он является на самом деле, всё изменилось. Теперь я смотрю на него другими глазами, и чувства, которые остаются во мне — это пустота и отторжение собственного мужа. Он ведь понятия не имеет, через что мне пришлось пройти, когда я впервые увидела ту запись. Запись, где к нему пришла его подстилка, где они вдвоём обсуждают, какие усилия он приложил, чтобы сохранить всё в тайне, чтобы не выдать себя. Боль моя глубоко внутри, но это временно, потому что я сделаю всё, чтобы он понял, каково это — чувствовать себя преданным, обманутым, раздавленным. Я совершенно точно помогу прочувствовать это всё в полной мере. — Да, паспорт был, — киваю. — Паспорт мне твой отдали. — Кто? — Что, кто? — будто не понимаю. — Кто отдал? — Не помню. Кто-то из врачей. А что ты о нём так волнуешься? — А кроме паспорта там ещё что-нибудь было? Естественно, он очень волнуется. Ведь кроме паспорта там были ещё и билеты на него и его Аннушку. Глава 35 МИХАИЛ — Развлёкся! Вот дерьмо, ну как так-то!? Какой же я идиот! Говорю тихо и растираю быстро руками лицо, лёжа один в просторной палате на больничной койке. Глядя на свои забинтованные ноги, не понимаю, что теперь делать. Просто ума не приложу. Выть хочется! Рыдать! Орать и в буквальном смысле слова! А ещё вскочить с кровати и начать топать ногами в злости и разочаровании! Только хрен у меня это получится! Дышу тяжело, на глазах проступают слёзы. — Залететь так по-глупому… — катится по щеке слеза. Быстро вытираю её. — Нельзя! Нельзя! Ты же не баба слезливая, Миша! Ты мужик! Утри сопли! Так, надо успокоиться! Врачи сказали, что скоро я встану, приду в норму, а через полгода даже трости не понадобиться. — Будет всё отлично, — уговариваю себя, даже несмотря на осознание, что в моей жизни пошло всё кувырком. Один-единственный раз, когда я отвлёкся на дороге, решив попробовать с Анькой секс в машине, оказался катастрофой. Она ко мне в штаны полезла, а я вместо того, чтобы на дорогу смотреть, морду к ней свою повернул и на грудь её уставился. Сам себя тебя жри в разочаровании, Миша! Больше некого! И ведь главное, на кой ляд взял её с собой?! Не хотел ведь! Ой, вот только сам себе не ври, Миша! Мать твою, ну хоть себе не ври! Всё ты хотел! И её хотел, и время с ней прекрасно провести, кувыркаясь после переговоров в постели. Покувыркался… А теперь буду кувыркаться на больничной койке, и насколько это всё затянется, неизвестно. От ног переключаюсь к жене… Если Альбина узнает про нашу связь, всё, это конец… причём всему и основательно. Браку, отношениям с ней, репутации, и компании тоже. Почему и компании тоже? Да потому что мне некому её доверить! Кругом одни предатели и лентяи! А любой простой в отгрузках плитки — это потеря денег и связей. Так, пока она не пришла, надо подумать, как оправдаться. Не знаю… Ну, объясню, что Аньку подбрасывал тоже до аэропорта. Мол, встретились где-нибудь случайно, разговорились, что ей тоже лететь. Поверит ли… Ладно, скоро она приедет и всё станет ясно. По телефону голос спокойный. Может и ничего страшного не случится. Что я имею на сегодняшний момент по основным вопросам: знает ли она, что у меня есть любовница? Что делать с управлением в компании? И как Анька бесследно сбежала с места ДТП. — Тук-тук, — заходит жена, отвлекая меня от мыслей. — Альбина… Привет… — Привет, — расплывается в улыбке. Дальше мы смотрим друг на друга молча, наши глаза будто ведут свой безмолвный собственный диалог. Сердце колотится так быстро, кажется, оно вот-вот и вырвется наружу от незнания, как действовать дальше. Как плохо, что я не могу заглянуть в её голову. Мне просто необходимо знать, насколько она владеет информацией обо мне. Ведь её ответ определит все мои дальнейшие шаги, каждое слово, которое я скажу ей. Кажется, что время тянется критически медленно, а напряжение нарастает всё сильнее. Чувствую, как внутри поднимается паника, но стараюсь успокоиться, чтобы не выдать себя. Каждое мгновение становится невыносимым. Замечаю, она тоже напряжена, её взгляд полон тревоги, но это как раз из-за знаний про мои отношения с Анной или из-за ДТП и моих повреждений? Я задавал медсёстрам и врачам вопросы о своих вещах, но мне никто ничего вразумительного не ответил. Сказали только, что отдали вещи жене. И всё. Просьба пригласить именно тех, кто принимал меня здесь, не увенчались успехом, потому что медсестра, которая раздевала меня, уволилась. А начать требовать встречи с фельдшерами из скорой помощи — это как минимум может вызвать недоумение и сомнение в моей адекватности. Я вроде придумал, для чего просил о встрече. Мол, отблагодарить их хочу и так далее. Врачи покивали, но пока у меня так никто и не появился из тех ребят. Смотрю на супругу. После длительного молчания начинает улыбается теперь, и, кажется, даже не злится. Значит, что всё неплохо… Потому что вряд ли она так себя вела, если всё открылось. Альбина никогда не позволит себя унизить предательством и скажет об этом открыто. — Ну, как ты себя чувствуешь? Немножко оклемался? — голос ровен и спокоен. — Всё ещё сильно болит… — выдыхаю. — Особенно ноги. Но на обезболивающих живу как нормальный человек несколько часов в сутки. Надо потерпеть… — Ты справишься, поверь. Скоро снова будешь бегать! — подбадривает меня. И снова между нами повисает молчание. Так, она ничего не знает. Теперь надо узнать, где мои вещи. А ещё, если точнее — пиджак. Именно там я по глупости, тупости, собственной дурости оставил свой паспорт, билеты и второй телефон, по которому я всегда созванивался со своей любовницей. Ну, была не была! Потому что всё равно без вариантов. — Альбина, вещи мои… не знаешь, где они? — Какие? Те, что были на тебе в момент аварии? — киваю. — Что именно тебе нужно из них? Просто от тех твоих вещей практически ничего не осталось. Штаны порезали, когда тебя готовили к рентгену, рубашку тоже. — А пиджак? Если бы я не умел контролировать тебя, моё тело выдало бы меня сейчас с потрохами. Внутри меня всего трясёт, волнение проступает через пот на моём лице. Так же как тогда, кстати, когда Альбина пришла ко мне с этими долбаными трусами и потребовала ответа. Ну давай же, Миша, соберись, тогда смог выкрутиться, сможешь и сейчас! — Пиджак… А, да, пиджак есть. Его мне отдали. Совершенно спокойным тоном говорит об этом и, кажется, я выдыхаю, понимая, что ещё пока не уничтожен. — Там должны были быть мои документы. Паспорт мой… — Да, паспорт был, — кивает. — Паспорт мне твой отдали. — Кто? — мне надо обязательно это узнать. — Что кто? — будто не понимает. — Кто отдал? — Не помню. Кто-то из врачей. А что ты о нём так волнуешься? — А кроме паспорта там ещё что-нибудь было? — А что ещё должно было быть? — хмурит брови. — Ты потерял что-то важное? — Не помню, — выкручиваюсь теперь. Зачем эти вопросы, идиот?! Она же сказала, что больше ничего не отдавали! Билеты, может, порвались или намокли в крови, были же раны на лице и шее от разбитого лобового стекла. Не дури, Миша, и заткнись! — Нет, не было. А этот пиджак я выбросила. Зачем хранить эти вещи? Они же как напоминание о… трагедии, — подбирает слова, видимо, чтобы я не волновался лишний раз. Заботливая моя… — Да-да, всё правильно сделала. Какая же ты у меня умница. Спасибо, — и кажется, что даже дышать стало легче! Вдох, выдох. Вдох, выдох! Лёгкие расправляются даже! Сыплю благодарственными словами на вдохновении, что я не пойман. Всё, с женой вопрос закрыт. Теперь осталось разобраться с компанией и Анной. — Альбин, милая… — замечаю, как брови моей жены взлетают вверх. Да, она удивлена, потому что я не умею быть особо ласковым и щедрым на комплименты. — Курбатов, что с тобой? Ты головой стукнулся во время аварии слишком сильно? Откуда столько ласковых слов?! — Ну, видишь, иногда такие вот важные события меняют сознание людей, — киваю на своё тело. — Теперь я чаще буду делать тебе комплименты. На самом деле я хочу отвести внимание от этого долбаного пиджака, на котором был зациклен эти семь дней, пока валялся в реанимации. Поэтому удивляю её всякой ерундой. Мне даже сон снился пару раз, как я стою перед Альбиной, она смотрит на меня, в руках у неё этот пиджак. Она достаёт билеты на моё имя и на имя любовницы, тот телефон, который я так тщательно от неё скрывал и показывает мне: мол, всё я знаю о тебе, двуличный ублюдок. Пытаюсь объясниться, сказать, что Анна для меня ничего не значит, это всего лишь развлечение, увлечение, попытка разнообразить свою сексуальную жизнь, но моя жена меня не слушает. А дальше, в конце своего сна я теряю всё: и жену, и бизнес, и репутацию. Когда проснулся аж трясло. Как хорошо, что это был всего лишь сон! Сейчас она снова рядом, настоящая, та самая женщина, к которой я привык за столько лет. Её образ такой родной, тёплый, даже несмотря на лёгкую тревогу, что читается в её глазах. Её поведение, где она нервничает неудивительно теперь для меня. Ведь вся ответственность ложится на плечи Альбины: моё здоровье, восстановление, работа компании… Надо же, как всё пошло кувырком из-за желания воплотить в реальность мои самые низменные желания. Никогда я не думал, что связь на стороне так переиграет мою жизнь и я могу подохнуть как собака возле дерева, зажатый в раскуроченном металле. Только, откровенно говоря, всё-таки считаю эту ситуацию несправедливой. У моих друзей годами романы и куча девок на стороне, и всё катится как по маслу, а я всего полгода позволил себе немного расслабиться, и вот результат — лежу здесь, прикованный к постели. Ну ничего! Я точно не останусь лежать долго. Соберу всю свою волю в кулак и обязательно встану на ноги в ближайшее время. Глава 36 НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ. После того как закрыт вопрос с Альбиной, мысли теперь постоянно возвращаются к Ане. Где она сейчас? Как дела у неё? Я не могу прямо спросить врачей, ведь тогда придётся признаться, что она была со мной в машине. И тогда я сам себя выдам. Нет, лучше держать язык за зубами. Нужно подождать, пока не представится возможность выяснить всё самому. Как-то надо связаться с ней и объяснить, чтобы она носа своего ко мне не показывала и сидела тише воды, ниже травы. А то начнёт здесь бегать со своими соплями и рассказами о любви, сдаст и себя, и меня. Вспоминаю, что обещал ей купить квартиру. Для своего лоха она будет говорить, что квартира в ипотеке, и забирать оплату якобы взноса и процентов себе. Но теперь не получится, скорее всего, потому, что распоряжаться деньгами по левым счетам не смогу ещё как минимум несколько месяцев. Позже всё равно выполню, то, что обещал, но пока надо затаиться. Слышу, что Альбина стоит возле приоткрытой двери в мою палату и с кем-то разговаривает. — Подожди немного, я приглашу тебя, — говорит. — Привет, — улыбается теперь уже мне. — Привет. — Как ты сегодня? — Нормально. Настроение сегодня уже хуже, чем вчера. Приходит осознание того, что мне очень долго придётся валяться сначала здесь, потом дома. Очень переживаю за компанию, потому что при мне всё работало как часы, а будет ли так с замами, вопрос! Кроме того, есть лишь парочку людей, которые знают кому отправлять одну категорию плитки, а кому другую. И если кто-то без моих помощников ошибётся, это чревато страшнейшими последствиями. Стоит ли в мои схемы посвящать жену или просто занимается отгрузками, пока не знаю. Она хоть и надёжна, но способна ли будет принять тот факт, что вместо качества я продаю людям второсорты и дерьмо последние несколько нет… Сомневаюсь. — Альбин, ты вчера ушла, и мы не обсудили несколько вопросов. — Сначала расскажи, как настроение. — Спасибо за заботу… — но мне не терпится обсудить с ней дела компании. — Курбатов… Ты такой вежливый стал, я до сих пор привыкнуть не могу, — усмехается, а я злюсь. Не понимаю баб! Если груб, плохо. Если ласков тоже. Всё не так и не эдак этому слабому полу. Слабый-то, слабый, а за яйца меня взяли по полной, и каждая по-своему. Жена моя эмоционально взяла, потому что трясусь сейчас как осиновый лист от понимания, где она может узнать о любовнице, а Анька взяла физически. — Так какие вопросы ты хотел обсудить? — берёт стул, садится рядом со мной. Всматриваюсь в её лицо. Она какая-то… не такая… И вроде такое же лицо, фигура, причёска, но Альбина… другая. Словно чужая, что ли… Чушь! Просто я отвык от неё за те дни, пока в реанимации валялся, надумал себе в своих страхах про измену и вещи хрень всякую, вот и, кажется, мне ерунда полная. Такая же моя жена: близкая и родная. И как я говорил ей, так будет до нашей смерти. Сейчас в свете наших событий, конечно, это как минимум страшно и странно говорить, потому что моя ко мне с косой чуть не пришла на трассе. Но всё равно такие мысли крутятся. — Ты не рассказала мне, как дела в компании? — Так себе… — А что случилось? — Так главный бухгалтер требует принимать решения по сделкам, отгрузка встала, нам начали считать штрафы по неисполнению контрактов. Короче, полный… — недоговаривает, но я понимаю о чём она. Напрягаюсь! Это моё детище! Я не планирую терять компанию из-за того, что валяюсь на больничной койке! Надо что-то с этим делать. Не зря я так волновался. Да и нельзя мне категорически терять сейчас деньги по простою, производство пойдёт в убыток, если я ничего не предприму. И компанию с колен, если она на них опустится, будет уже не поднять. Всё это грозит не только разорением компании, но и чревато для моего здоровья! Надо много денег на реабилитацию. Лучших врачей хочу, массажистов, реабилитологов, хорошую коляску, оплату переделки части дома под мой временно сложное хождение. Я глянул и обалдел, сколько это стоит. Чем быстрее я собой займусь, тем быстрее встану и вернусь в строй! — Альбин, я сейчас вряд ли что-то смогу сделать отсюда, — обвожу глазами палату, — слушай, раз такая ситуация сложилась, тебе надо вспоминать всё то, чему я учил тебя все эти годы для форс-мажорных обстоятельств. Я не могу потерять то, что так долго создавал. Ты же знаешь, сколько я сил и времени положил на компанию, здоровья, нервов, расходов, в конце концов! — Да, да, я об этом тоже думала, — говорит задумчиво. — И что ты надумала? — Ну, ты главный, ты решай. — Я знаю, что нужно делать. Нотариуса надо. Доверенность на тебя выпишу. Замам своим хитрозадым я не доверяю, поэтому, принимать главный удар тебе на себя, Альбинка! — Думаешь? — вроде как сомневается, а я категорически против любых сомнений сейчас! Я не позволю ей сомневаться в себе и в том, что она сможет меня подстраховать, пока я здесь загораю! — Уверен! — Хорошо, — соглашается, чему я очень рад. — Альбин, поскольку дела не терпят, поезжай за нотариусом. — О чём ты так волнуешься? — Да что-то в груди у меня беспокойно… словно ты что-то от меня скрываешь… — вижу, как теряется. — Нормально точно всё там? Не критично? За эти несколько дней не развалили там всё замы? Ничего не скрываешь? — А, это… Нет. — Хорошо, значит, надо действовать! Она не удивляется, потому что знает меня слишком хорошо, чтобы сомневаться в моих намерениях. Я ненавижу слабость, особенно когда дело касается здоровья. В такие моменты моя решимость становится стальной, и никто не может остановить меня. — Альбин, — стараюсь говорить мягко, но твёрдо, — я должен подняться на ноги! Причём быстро и срочно. Ты ведь знаешь, я просто не могу выносить болезнь, ненавижу зависеть от других. Мне нужно вернуться в строй как можно скорее. Она кивает, соглашаясь со мной, и я счастлив, что мы понимаем друг друга. Между нами всегда существовала та невидимая связь, которая позволяла чувствовать друг друга без лишних слов. Я уверен, что она готова сделать всё возможное, чтобы вернуть меня к жизни. — Это дорого, — удивляюсь её словам неожиданно. Мы никогда не жалели друг на друга денег, а здесь вдруг, когда я слёг, дорого стало? — Что ты на меня так смотришь? Думал, я денег на тебя пожалела? — начинает смеяться. — Ну возникла такая мысль… — Я сказала тебе об этом только для того, чтобы ты не переживал из-за расходов, если вдруг главный бухгалтер будет жаловаться, что деньги утекают рекой, — продолжает Альбина, глядя прямо в мои глаза. — Не волнуйся, я всё организую наилучшим образом, — хлопает меня ласково по щеке. — Фуф, — я попытался рассмеяться, хотя внутри чувствовал себя ужасно. Беспомощность давит на меня, заставляя ощущать себя уязвимым. — А пока я поеду за нотариусом, познакомься и поговори немного со своей сиделкой, — удивляет меня, направляясь к двери. Уже и об этом позаботилась моя жена?! — Она уже ждёт за дверью. — Быстро ты… Даже выбрала сама? — кивает мне довольная. — А чего тянуть? Врачи сказали, ты быстро идёшь на поправку. Она будет тебе скоро необходима. Не беспокойся, я выбрала самую лучшую! Всё как ты хотел! Я не успеваю у неё даже ничего спросить, как заходит… Анна. «Кто? Анна? Сиделка? Она? Моя? Этого же не может быть… Нет… никак не может быть!» — еле сдерживаюсь, чтобы не сказать всё это вслух. Глава 37 АЛЬБИНА Анна весь этот период, пока ожидала моего звонка о Курбатове, неустанно заботилась о своём внешнем виде. Когда я, наконец, приехала за ней, на её лице не осталось ни малейшего следа от синяков или каких-либо повреждений выглядеть идеально. И надо признаться, выглядела она превосходно, несмотря на недавние события. Она действительно приложила максимум усилий, чтобы восстановить свою красоту, и результат был потрясающим, чему я была очень рада. — Не передумала быть с Курбатовым? — усмехаюсь, когда мы вместе отправляемся в больницу. — Нет, — отвечает она решительно и чётко. — А как же твой муж? — Разведусь, — спокойно пожимает она плечами. — Этот брак стал для меня важным жизненным уроком, — неожиданно делится со мной своими мыслями. — Интересно… И какой же это урок? — Нельзя выходить замуж за нелюбимого человека. Только по любви! С Курбатовым я буду счастлива, и от всего сердца. А тогда… Тогда я вышла замуж, чтобы забыть Мишу. — Так вы давно с ним кувыркались? — я так спокойно обсуждаю с любовницей своего мужа их интимную связь, что сама даже в это не верю. А расскажи кому, вообще, вероятно, будут в шоке. — Нет… Михаил… Я любила его почти пять лет, с той самой минуты, как мы впервые оказались в вашем доме. Сначала я пыталась подавлять эти чувства, даже думала, что смогу забыть его, выйдя замуж, но это не сработало. Мама постоянно твердила мне, что главное — это любовь мужчины, а всё остальное придёт само. Откровенничает со мной. — Ну вот я и выскочила замуж. Но оказалось, что мне самой важно любить, восторгаться, восхищаться… Как Мишей я восхищаюсь. Он для меня идеален. Начинаю хохотать. Она смотрит на меня со злостью. — Ладно, не смотри на меня волчонком! Просто ты… фантазёрка такая! Ты с ним ни дня не прожила и не можешь судить, хороший он человек или нет, — обламываю её девичьи, наивные фантазии. — Ты просто напридумывала в голове себе кучу глупостей и теперь живёшь этими иллюзиями. Подожди, окунёшься в реальную жизнь рядом с ним, посмотрим, как ты запоёшь. Попросишь ещё обратно всё отыграть. У него непростой характер, поверь. Не так сваренный суп, каша полетят тебе в физиономию. — Он что, так делает?! — удивлённо переспрашивает, округлив глаза. — Ну, в моём случае, всё это отправлялось прямиком в мусорку. Но в твоём, если учесть, как ты лебезишь перед ним и как он вёл себя на видео, всё полетит прямо в твою физиономию. Готовься. Она хмурится. — Ты позволила себя унижать, и он этим воспользуется по полной программе. Мне повезло понять это в начале наших отношений, и поэтому Михаил знал, что со мной так нельзя. Но если кто-то позволял, всё… Михаил никогда не прощает слабости другим людям. «Только себе он, конечно, простил. Себе позволил» — с горечью добавляю в мыслях, бросив взгляд на его любовницу. Но он — то себе простил, а я ему нет. Поэтому ответить придётся по полной. — Я буду умнее, — тихо произносит, переводя взгляд на окно. — Понравишься ли ты ему теперь умнее, глупышка? — задаю риторический вопрос. Молчание. — Ладно, мы приехали. Соберись и помни о наших договорённостях. Мне часть денег от компании, тебе Михаил. — И тоже часть денег! Ну, те, что его, — поспешно добавляет она, поправляя саму себя. Как я и предполагала… там нет никакой настоящей любви. Ей просто нечего терять теперь, и она осознаёт, что я могу сдать её в любой момент. Поэтому она решила пойти ва-банк с Курбатовым, стараясь убедить меня в своей безграничной страсти к нему. Нет, она его любит, конечно, но и деньги для неё имеют значение. Нет там безусловной любви, как было со мной в её годы по отношению к Михаилу. — Ну, деньги Михаила — это деньги Михаила, и ему решать, как вы будете ими распоряжаться: вместе или раздельно, — говорю, паркуясь возле больницы. — Всё зависит исключительно от тебя. Но пока не свети про договорённости и свою пылкую любовь. Просто прояви заботу, как нанятая медсестра. Действуй, как мы договорились, исходя из интересов. Мы подходим к двери палаты Михаила, и я, надев маску абсолютного спокойствия, захожу к нему в палату. Скоро мне предстоит увидеть его растерянность, когда он поймёт, кто стоит перед ним. Помню, главное, удержаться от улыбки. Да пожалуй, лучше сразу уйти, сейчас важно оставаться серьёзной. Мысленно повторяю себе, какой должна быть моя роль: усталой, обеспокоенной, немного потерянной, будто будущее кажется туманным и непредсказуемым. Никакого намёка на радость или спокойствие. Михаил, ты многому меня научил. Ты сам показал, насколько важно уметь контролировать свои эмоции, даже когда сердце рвётся на части. Теперь я искренне благодарна тебе. … — Я знаю, что нужно делать. Нотариуса надо. Доверенность на тебя выпишу. Замам своим хитрожопым я не доверяю, так как тебе, поэтому принимать главный удар на себя, Альбинка! Да, он даже не подозревает, что его доверие станет его же погибелью. Этот человек, который всегда считал себя умнее всех вокруг, оказался таким предсказуемым. — Думаешь? — показываю наигранное сомнение. — Уверен! — он вдохновлён, что может переложить на мои плечи сейчас компанию и спокойно восстанавливаться. — Хорошо, — соглашаюсь, киваю. — Альбин, поскольку дела не терпят, езжай за нотариусом. — О чём ты так волнуешься? — даже интересно. Скорее всего, беспокоится за те проверки, которые обещал ему Егор, когда говорил о мести. — Да что-то в груди у меня беспокойно… словно ты что-то от меня скрываешь… — делаю вид, что задумалась над его словами. — Нормально точно всё там? Не критично? За эти несколько дней не развалили там всё замы? Ничего не скрываешь? — Ну, я была права. За проверки боится. Только он не знает, что они не на мои плечи лягут, а на его, когда из больнички выпишется. — А, это… Нет. — Альбин, я должен подняться на ноги! Причём быстро и срочно. Ты ведь знаешь, я просто не могу выносить болезнь. Мне нужно вернуться в строй как можно скорее. Помню, помню, Курбатов, как ты ненавидишь быть беспомощным. Но в этом случае виноват только ты сам! — Это дорого. Говорю ему о расходах и замечаю удивление. Хохотать опять хочется от того, как он растерян. — Что ты на меня так смотришь? Думал, я денег на тебя пожалела? — начинаю смеяться. — Ну возникла такая мысль… — Я сказала тебе об этом только для того, чтобы ты не переживал из-за расходов, если вдруг главный бухгалтер будет жаловаться, что деньги утекают рекой. Не волнуйся, я всё организую наилучшим образом. Хлопаю его по щеке, а на самом деле хочется дать ему по морде. — Фуф, — наигранно начинает смеяться. — А пока я поеду за нотариусом, познакомься и поговори немного со своей сиделкой, — Ну что… начнём спектакль актёров из погорелого театра? — Она уже ждёт за дверью. — Быстро ты… Даже выбрала сама? — он на самом деле удивлён. — А чего тянуть? Врачи сказали, ты быстро идёшь на поправку. Она будет тебе скоро необходима. Не беспокойся, я выбрала самую лучшую! Всё как ты хотел! Он не успевает отреагировать на мою новость, когда как бригантина в палату заплывает Анна. Невооружённым взглядом видно, как теряется Михаил. Не понял, видимо, пока мои слова. Замечаю, что он хочет мне что-то сказать, но, полагаю, слова застряли в горле. — Миша, тебе плохо? — надо уходить, иначе начну улыбаться. — Водички? — Нормально всё, — прокашливается. — Ну, вроде вас знакомить не надо, — подталкиваю Анну вперёд, а то встала в дверях, мнётся. — Ты так рвёшься поскорее подняться с постели, а я хочу сделать всё возможное, чтобы помочь. Поэтому и нашла… профессионалку, которая будет заботиться о твоём восстановлении. Анна — одна из самых опытных… Правда, Аня? И всё-таки улыбаюсь. Но сейчас эта улыбка позволительна. Анна молчит, лишь едва заметно кивая. — Не знаю, наверное. Вижу, растерялась, что я впервые рядом с ним, зная об их связи. А до этого, пока Курбатова не было рядом, пыталась мне характер показать и так яро рвалась в бой за его сердце. Всё-таки засомневалась? — Она будет ухаживать за тобой. Поможет встать на ноги в будущем, когда вставать начнёшь. Но это будет позднее. А пока… пока только утки, если выносить, — показываю кивком в сторону судна. — Сейчас может и начнёт? Миш, ты как, в туалет не хочешь? Муж отрицательно крутит головой. Несколько минут ещё обсуждаем какие-то вопросы, и я сбегаю. Мне пора ехать за нотариусом. — Ну ладно, я поехала, а вы пока поговорите. Минут через двадцать вернусь. Хоть и знакомы, всё равно, сейчас как пациент с помощником познакомьтесь. Надеюсь, вы сможете расположить друг друга к себе. Сажусь в машину и улыбаюсь. Пока всё нормально, по плану. Вспоминаю, что мне важно сделать ещё кое-что. — Алло, Нина, привет. Ты просила сообщить, когда Миша в себя придёт, чтобы позвонить ему и поддержать морально, — звоню подруге. — Ему дали телефон, он на связи, и ты можешь звонить. Глава 38 МИХАИЛ — Ну, вроде вас знакомить не надо, — улыбается моя жена, мягко беря мою любовницу за руку и подталкивая вперёд. Я чувствую, как всё тело покрывается липким холодным потом, а сердце начинает бешено колотиться в груди. Адреналин стремительно закипает в крови, и мне кажется, что ещё немного — и оно просто выскочит наружу! Но ничего, держусь, стараюсь сохранять спокойствие. — Здравствуйте, Михаил Семёнович… Хрупкая, нежная девушка стоит передо мной, слегка опустив глаза. Она выглядит такой скромной, даже застенчивой, будто боится лишний раз пошевелиться. Но я-то знаю, что за этой внешней оболочкой скрывается совсем другой человек… Отвязная, совсем нескромная и распущенная натура — вот кто на самом деле передо мной стоит! Вдруг у меня возникает ощущение, что моя жена знает обо мне больше, чем я хочу. От этого снова становится не по себе. Хотя вроде нет предпосылок так думать. Пока всё складывается, как я хочу. — Здравствуй… Анна, — наконец выдавливаю я из себя, пытаясь скрыть нарастающее волнение. Мозг отказывается работать нормально, мысли путаются, и я вдруг совершенно забываю, что жена упоминала о сиделке. Все мои чувства сейчас сосредоточены в одной точке — на Анне, стоящей напротив меня. Альбина что-то говорит ей, потом на меня смотрит, что-то спрашивает, но гул в ушах не даёт понять её вопроса. Я кручу отрицательно головой просто на автомате. Анна молчит, лишь едва заметно кивает на речи Альбины, но её взгляд всё больше прикован ко мне. Чувствую, как моё сердце вновь начинает биться быстрее, а кровь пульсирует в венах. Слышу последнее про утку, и вопрос Альбины не хочу ли я помочиться. Закрываю глаза. Дожился… Моя любовница будет выносить за мной утки. Такого даже в самом страшном сне представить не мог! Альбина уходит и меня прорывает. — Что ты здесь делаешь? — выдыхаю в возмущении, когда за женой закрывается здесь. — Ты что, совсем долбанулась, идиотка? — шиплю на неё настолько тихо, насколько могу, но, чтобы она услышала. — Мише-е-енька-а-а, — Анна неожиданно бросается ко мне, обвивая руками шею, и её тёплые губы начинают жадно касаться моего лица. Она целует меня всего без остановки. Меня на её действия захлёстывает волна чувств, смешанных с паникой и страхом, ведь в любой момент может войти жена. — Остановись, — пытаюсь оттолкнуть её, чувствуя, как её горячее дыхание обжигает кожу. — Может зайти жена! Прекрати! — шепчу я сквозь зубы, стараясь сохранить контроль над собой. Но она продолжает, не обращая внимания на мои просьбы. И здесь внезапная вспышка боли пронзает ноги, заставляя меня вскрикнуть. — А-а-а! — крик вырывается из моих уст непроизвольно, и Анна мгновенно отпрыгивает назад. Она смотрит на меня огромными испуганными глазами, в её взгляде читаются одновременно страх и растерянность. — Прости, прости, — снова хочет подойти, но я предупредительно выставляю руку. — Не смей! Хотя бы потому в палату могут войти! Мозг включи! — кручу у виска, — ты же сиделка, забыла?! — Да, да, прости, — кивает, соглашается. — Просто эмоции нахлынули. — Думай, прежде чем делать, сколько раз тебя учил! Но ты, видимо, идиотка, не поддаёшься обучению. Ты что, не видишь, в каком я состоянии?! Набрасываешься на меня как угорелая. Всё, закрой рот и дай мне отдышаться. Посиди пару минут тихо, как мышь, — мне надо взять себя в руки и подумать. Я до сих пор в шоке от увиденного. Анна моя сиделка… Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Повторяю эти действия несколько раз. Она действительно сидит совсем незаметно. Проходит несколько долгих минут, прежде чем я снова обретаю способность говорить. Голова гудит, а мысли продолжают путаться, но я должен выяснить правду. — Значит, Альбина пригласила тебя, чтобы ухаживать за мной? — спрашиваю, пытаясь собрать остатки самообладания. — Да, — отвечает Анна, глядя куда-то в сторону. — Она предложила мне работу. — С чего вдруг?! — Не знаю…— пожимает плечами без интереса. — Но я только рада! Это шанс мне с тобой быть, помочь тебе. Эти слова вызывают неприятный прилив тревоги. Пока тарахтит Анька, я думаю про Альбину. Почему именно Анну она позвала? Может быть, она всё знает? Может быть, это какой-то жестокий розыгрыш? — Сама? — резко спрашиваю, напрягшись всем телом. Если Альбина действительно что-то заподозрила и решила таким образом проверить меня, то я этого ей никогда не прощу. — Нет, — качает головой Анна. — Мама моя мне предложила. Когда она узнала о твоей ситуации, позвонила мне и сообразила, что именно я могу тебе помочь. Ну я разве могла отказаться? Конечно, я согласилась! Не сразу, правда, но моя мама убедила меня. Сказала, что нам нужны деньги на ипотеку, и это хороший шанс их заработать. Так, значит, Альбинка всё-таки ничего не знает, и у страха глаза велики. Ладно, надо быть просто начеку. — А, то есть бы из-за бабла, — хмыкаю и даже как-то становится обидно. — Нет, нет, что ты! — крутит усердно головой. — Я из-за любви! Ты же знаешь, я так тебя люблю, — снова пытается сделать шаг в мою сторону, но я запрещаю. — Короче… пока я ничего не смогу придумать за эти полчаса, чтобы отказаться от твоей помощи… Возможно, позже, но надо как-то отказаться от этой странной затеи. — Но… — Я зол на тебя! Ты этого не поняла?! Если бы не ты… если бы ты не полезла ко мне в трусы… Я бы не оказался здесь! Это всё ты виновата! — срываюсь, повышаю голос. — Но ты же сам хотел… попробовать чего-то нового… — лепечет опять. — Ты просил, не я предлагала… — Идиот был, а ты должна была меня остановить! Посмотрит теперь на меня! Ты что, готова за мной утки с дерьмом таскать? Она кивает, а я теряюсь, как она продолжает безропотно на всё соглашаться и быстро кивает. Непробиваемая или полоумная? — Ну что ж… как я сказал, пока ничего не смогу придумать, чтобы отказаться, но потом, со временем посмотрим, как будем дальше. Пока, конечно, лучше, чтобы был свой человек рядом. Но с Альбинкой аккуратнее! — поднимаю палец предупредительно! — Ко мне дома на всякий случай не лезь со своими нежностями. Вдруг домработница увидит. Она и так долбанутая слегка, пиджаки всё мои нюхает, как оголтелая, не знаю, чего от неё ждать. Так что аккуратнее! Поняла?! — Да, да, всё поняла. Анна больше не приближается ко мне, она просто сидит на стуле, уставившись в одну точку, и по её щекам медленно катятся слёзы. Я ощущаю, как внутри меня что-то сжимается. Наверное, это жалость. Эта девушка всегда была немного странной, слишком эмоциональной, одержимой, и бы сказал — сумасшедшей. Какая-то безумная, болезненная любовь, которую она испытывает ко мне, пугает и, одновременно возбуждает, заводит. Она так податлива во всём, что башку сносит. И главное, что именно эта податливость и её сумасшедшая любовь позволяла мне творить такие вещи, о которых я даже мечтать не смел. Сколько я себя помню, она всегда крутилась рядом, пытаясь привлечь внимание, давая понять, что готова на всё ради меня. Я думал, что её привлекает мой образ сильного мужчины, брутального альфа-самца, но вот я лежу, беспомощный, привязанный к больничной койке, а она всё равно здесь, рядом, плачет безмолвно, готовая вынести любые тяготы ради того, чтобы быть со мной. Даже утки выносить… Неужели она действительно любит меня по-настоящему? Или это очередная иллюзия, плод её больного воображения? Замечаю входящий вызов от Нины… А ей что надо? — Алло… — смотрю на Анну, когда отвечаю и прикладываю к губам палец, мол, тишина. — Алло, Миша, привет! Наконец-то ты с нами! Мы так рады! — тараторит Нина. — Альбина сказала, что тебе уже можно звонить. Я хотела тебе сказать, что мы все с тобой! Чтобы ты держался и был сильным! — Спасибо, спасибо. И отдельное тебе спасибо, за то, что ты Анну уговорила быть моей сиделкой, — пользуюсь моментом, задаю вопрос, который волновал меня пару минут назад. — Ну а как же?! Она, правда, не сразу согласилась, но я её уговорила. Кто, если не близкие люди друг другу помогут! А мы же практически семья! — Да, да. Отлегло… Значит, Альбина правда ничего не знает, и это идея Нины Анну мне в качестве сиделки предложить. Всё, теперь совершенно точно можно расслабиться и не накручивать себя страхами. Ладно, пусть будет моей сиделкой. Хрен его знает, кого другого найдут. А эта хоть послушная. Своя… Надо срочно составить список для Ани, что делать можно при Альбине, а что совершенно точно моей жене не понравится. Голова идёт кругом и начинает болеть. Ох, мало мне ног, которые так сильно болят. Теперь и голова лопается от перенапряжения. Глава 39 АЛЬБИНА Я узнаю, о чём они говорили, когда остались наедине чуть позже. Оставила телефон с диктофоном. Но мне даже слушать не надо было, потому что вид, с которым она вышла от него, был крайне расстроенный. На миг подумала, что он не согласится на её помощь, но волноваться было не за что. Он не отказался… Потому что, если не знать правды, и смотреть на ситуацию, где: они просто знакомые, он и её родители дружат, она медсестра, становится вообще непонятно, почему он не захотел принять это предложение. Мне только оставалось догадываться — почему. Он передумал расставаться с ней или побоялся, что я могу не так понять отказ от её услуг. За дверью она прождала меня около часа, пока мы с Михаилом оформляли генеральную доверенность в ведении дел на моё имя. — Вы уверены, что вы хотите жене предоставить такие полномочия? — два раза переспрашивал Михаила нотариус. — Да, а что, собственно, вас смущает? — Курбатов вернулся в прежний образ биг босса, и высокомерие пёрло из него ежесекундно. Ему так не нравилось, когда сомневались в его действиях… — Нет, нет, вы не удивляйтесь, — оправдывался нотариус. — Вы под препаратами, и я обязан знать, что вы даёте такие полномочия осознанно. — Вот перечень лекарств, — принесла по просьбе нотариуса медсестра список. — Обезболивающие самые простые, наркотических препаратов здесь нет. — Прошу мне копию этого списка. Не волнуйтесь, он останется только у меня, — нотариус кивает и соглашается на оформление в том объёме, в каком указывает мой муж. В этой доверенности самые обширные полномочия на любые действия. А для меня это значит лишь одно: он открыл мне ящик Пандоры. — Ну, — сидим в машине после с Анной, — как у вас всё прошло? — Всё нормально, — шепчет она, стараясь казаться спокойной, хотя её голос предательски дрожит. Я прекрасно вижу, что всё совсем не так, как она пытается показать. — Он обвиняет меня в этой проклятой аварии, но… — Она замолкает, словно боится произнести вслух то, о чём думает. А мне уже давно наплевать на все эти «но». Чувствую, как внутри меня поднимается волна обиды и злости. Как будто я должна ещё и сочувствовать ей после всего того, что произошло! Это она полезла в чужую семью, причём как я сделала вывод, крайне активно предлагая себя. Это она обманывает не только меня, но и своего мужа. Это она теперь, в угоду своим интересам сейчас врёт даже Курбатову. Всё это она! Но чего она сейчас, рассказывая о том, как ей плохо ждёт от меня, обманутой жены? Уж не утешить ли, не прижать к груди по-матерински и не сказать добрые слова с поддержкой?! — Знаете, я просто так переживаю, что он не полюбит меня, так как вас… Он всегда повторял, мол, не рассчитывай на что-то большее, я буду с Альбиной до самой смерти, в здравии и в болезни… Его любовница говорит эти слова так искренне, так эмоционально… Но мне они словно насмешка, и даже где-то как пощёчина. Я люблю тебя, Альбинка, но хрен свой пристрою с молодой задорной, безотказной девке! А ты проглоти, ведь я же выбираю нашу семью! Странное понятие у моего мужа о любви. Ох, какое странное… — Да, но я-то больше не хочу быть с ним, ни в здравии, ни в болезни. Так что не переживай и просто делай то, что мы планировали. Он сейчас беспомощен, а моему мужу это совсем не нравится. Помоги ему снова стать на ноги, а потом я скажу ему, что ухожу от него. Меня он, скорее всего, после этого возненавидит. А тебе это только на руку. Плюс, он как раз увидит, как ты о нём заботишься, обязательно переключится на тебя. Это ведь именно то, что ты хотела? — Да. Но, Альбина Альбертовна, неужели вы правда не боитесь остаться одна? Я думала, что вы на эмоциях мне тогда сказали это… — Выглядит всё как, правда, — кивает. — Нет, правда не боюсь. Ни одну женщину развод не испортил. Многие, напротив, только после развода начинали по-настоящему жить и дышать полной грудью. Я, как показывает жизнь, из этой категории. Остаться с мужчиной предателем и бояться всегда, что какая профурсетка затмит ему разум снова… Смотрю на неё не стесняясь, а она опускает стыдливо глаза теперь. — Нет, неинтересно мне. Не хочу. Всё, завтра я покажу тебе наш дом: где, что, зачем. Потихоньку движемся к завершению этого спектакля. На, кстати, ты хотела гарантии за своё молчание, — протягиваю ей наспех составленный договор, согласно которому якобы фирма Михаила взяла у Анны несколько миллионов рублей в долг и через год вернёт. — Спасибо, — начинает улыбаться, теперь уже забыв про слёзы и переживания, наспех засовывая бумагу в сумку. — Хотелось подстраховаться всё-таки? — я не подбираю с ней слов. Нет в этом смысла. — Боишься, что, если или я, или Михаил кинет тебя, ты сможешь на крайний случай предъявить его компании счёт? И где в этом договоре о большой и светлой любви? Не помню такого пункта. — Ну, меня тоже можно понять! Хоть какая-то подстраховка должна быть и у меня. Согласитесь? — пожимает равнодушно плечами. — И эта девушка кричала о преданности Курбатову… — Аня отворачивает лицо и молчит. Она очень часто так делает, я заметила. Очень удобная позиция, кстати! Человек тебе ничего не сказал, не ответил, просто промолчал, а ты сам додумаешь, как тебе хочется, сам выйдешь из себя, сам взбесишься или напротив, успокоишься. А человек, повторюсь тебе ведь просто ничего не ответил… Когда Анна попросила у меня каких-то гарантий, признаюсь, сначала растерялась, но потом решила, что это, наоборот, плюс, ведь её интереса молчать теперь ещё больше. Я рада, что мой муж выбрал себе в любовницы такую… идиотку, тупую дуру, меркантильную дрянь. Главное в том, что, когда она захочет предъявить договор к исполнению по возврату долга, там, скорее всего, будут такие суммы, которые не покроют закрытие долга. Она просто не думает так далеко. Она снова живёт одним днём. Когда я отвозила её в гостиницу обратно, получила сообщение от дочери. Лада была у него в больнице после аварии, переступив через себя, но он был в реанимации, и её, естественно, не пустили. Мы с Ладой не знали, стоит ли им сейчас общаться, но эта смс дала надежду на то, что Михаил пересмотрел свою позицию, и, возможно, именно эта авария изменит из отношения. Главное, чтобы дочь простила его. О его прощении по отношению к Ладе я не говорю, потому что она перед ним ни в чём не виновата. Ладно, важно сейчас начать общение, а дальше разберёмся. Только бы Курбатову хватило ума нормально вести с ней разговор… «Мама, отец хочет видеть меня. Честно, я удивлена» — и несколько удивлённых смайликов от дочери. — Лада, доченька, может быть, эта авария всё изменит для вас, — сразу же перезваниваю ей. Она что-то хочет возразить, но я прошу дочь не думать о прошлом. — Лада, просто навести его, сходи к нему, поговори. Сделай, как он хочет. Прошу! Это ведь на самом деле, не так уж и много, при условии, что он мог погибнуть. — Хорошо, может быть, и права. Я не буду в разговоре упоминать прошлое. Я просто пожелаю ему побыстрее поправиться. — Всё правильно, дочка. Как бы я лично ни относилась к Курбатову, я очень надеюсь, что хотя бы сейчас мой муж поймёт, что в будущем дочь — это единственный человек, возможно, кто будет с ним без условия наличия денег. Лада никогда от него ничего не требовала, не просила, поэтому я не сомневаюсь, что именно она как раз та, кто примет его таким, какой он есть. Глава 40 МИХАИЛ Никогда бы не подумал, что мне придётся идти на поклон к своей дочери. Это чувство меня бесит! Ощущение, что во мне бурлит смесь унижения и безысходности, а я этого не люблю! Постоянно думаю: пока я здесь валяюсь, есть вероятность, что её ухажёр, этот выскочка, угробит мою компанию своими долбанными проверками. И всё это лишь потому, что в данный момент я беспомощный, как ребёнок! Я пытался связаться с Ладой несколько раз после того, как меня перевели в эту палату. Звонил, но телефон был всё время отключён. Отправил СМС, но ответа не было. Только недавно увидел, что сообщение наконец-то прочитано. Сердце ёкнуло в волнении, что она снова в сети, и я сразу же перезвонил ей. — Привет, — произношу и неожиданно чувствую, как сердце начинает бешено колотиться в груди. Руку прикладываю к нему и понимаю, что не обманываюсь в своём ощущении. — Привет, папа, — её голос тихий, привычный. А потом — молчание. Тяжёлое, и, кажется, неловкое. — Как ты? — Уже лучше, — отвечаю я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё клокочет. Мы не общались очень давно, но нам надо с чего-то начинать. Попробую с общих фраз, ведь если сразу перейти к делам, к её ухажёру, к этому ублюдку, который, возможно, уже разрушает всё, что я строил годами, она точно откажется встречаться со мной. А мне эта встреча крайне необходима! Ничего не изменилось, я злюсь на неё. Да, также считаю, что она неблагодарная, упрямая, своевольная девчонка, которая ничего не оценила. А я ведь так много для неё сделал! По большому счёту ведь вся эта история с трусами началась именно с поступка дочери! Если бы она не взбрыкнула тогда, если бы осталась со своим мужем, и не придумывала себе ерунды о несчастливом браке, всего этого сейчас не было! Альбина бы не ссорилась со мной, не пыталась помочь дочери, не нашла эти злосчастные трусы как доказательство моей неверности. Но сейчас нужно об этом, и совершенно важно держать себя в руках. — Лада, — начинаю осторожно, чувствуя, как каждое слово даётся с трудом. В глотке застряли кланяться перед ней. — Мне нужно с тобой поговорить. Не по телефону. Лично. — О чём? — её голос звучит настороженно, по-прежнему не доверяет мне. — О многом, — отвечаю я, стараясь не сорваться. — О нас. Молчание. Долгое, тяжёлое. Я слышу, как она дышит в трубку, и понимаю, что она колеблется. Но я настаиваю, потому понимаю, что от этого разговора зависит слишком многое. — Хорошо, — наконец говорит она и соглашается. — Завтра в полдень. Тебе что-нибудь привезти? — Нет, просто приезжай. Я не спал полночи, пытаясь понять, какие нужные слова мне сказать, чтобы объясниться с дочерью, убедить её, чтобы она поговорила со своим… хахалем не портить мне жизнь сейчас. Этот урод открыто сказал, что намерен уничтожить меня, и я уже примерно понимаю, какие козыри в его рукаве. Только пока я не смогу воевать с ним, потому что прикован к кровати. Вот и получается, что этот сопляк воспользуется моим немощным состоянием и будет добивать меня, не прилагая при этом никаких усилий. Я не готов в угоду человеку, который столько смуты внёс в жизнь нашей семьи уступить. Альбинка этой войны не потянет, замы за моё дело даже биться не станут, сдадут с потрохами, как жаренным запахнет. Никому доверять нельзя! Ни-ко-му! Если бы не авария, хрен бы он чего добился! Раньше, я, конечно, не думал, что он так усердно копал под меня, и совершенно точно не верил, что он найдёт мои огрехи там, где никогда никто не ходил. Но он оказался умным сукиным сыном, хотя я ведь тогда, семь лет назад списал его со счетов в момент, не сомневаюсь, что он не пара моей дочери. — Здравствуй, папа, — обращается ко мне Лада, заходя вместе с Альбиной на следующий день в палату. — Привет. Несколько минут мы молчим и ничего не говорим друг другу. Дочь и жена переглядываются, а я чувствую себя крайне неуютно в этот момент. — Альбин, ты не могла бы выйти? Нам с дочкой поговорить тет-а-тет надо. Они обе смотрят на меня с удивлением теперь. — Лада, — Альбина смотрит на дочь с вопросом в глазах. — Мне уйти? — Мам, как хочешь, так и делай. — Да, в принципе, пофиг, всё равно ведь наверняка о нашем разговоре потом матери расскажешь. Вечно шушукались у меня за спиной, — кидаю претензию, вспоминая, что Лада всегда плакала у Альбинки на руках, и никогда не шла ко мне. «Ты злой» — в детстве только ляпнула мне дочь однажды, а я запомнил и не простил. Она ещё не знает, что такое злой родитель! Избаловал на свою голову, теперь хлебаю. Ладно, хватит соплей. — Лада, — начинаю сам. — Я хотел бы поговорить с тобой о твоём молодом человеке. — А что с ним? — Он обещал уничтожить моё дело. Останови его! — стараюсь говорить ровно, но всё равно раздражение рвётся наружу. — То есть, ты из-за этого позвал меня? — дочь даже вроде как разочарована. А что она хотела? Чтобы я ей сказал? Я по-прежнему считаю, что она виновата в этой грёбаной заваренной каше, но сказать об этом снова, значит, нарваться на очередной конфликт. — А что ещё обсуждать? — не понимаю её претензий. — Ну, например, спросил бы как у внучки твоей дела, как у меня. Я бы тебе рассказала, что я устроилась на работу, что внучка твоя в детский сад ходит и как ей там нравится. — Лада, милая… оставь эти… сопли для мамы. У меня голова о деле болит. Поговори со Смирновым. Ты же можешь, он тебя послушает. — Михаил… — вмешивается в наш разговор моя жена, — пожалуйста, прекрати! — в её глазах столько злости сейчас. Но в данный момент мне не до её эмоций. Мне бы свои в узде удержать. — Ты совершаешь сейчас ошибку! — Я её пытаюсь исправить! Потом поздно будет, когда он свои лапы к нам в компанию запустит со своими проверками! — Я не буду с ним разговаривать на эту тему, — перебивает нас дочь. — Ах, так… Слушай, дочь, скажи, — я замолкаю на пару мгновений, чтобы всё-таки держать себя в руках. — Не понимаю, что я сделал не так, а? Я старался, чтобы у вас в жизни всё было. Всё! Я обеспечивал вам жизнь! Неужели за это нельзя было потерпеть мой сложный характер? — Так мы и терпели, — вмешивается снова Альбина. — Миш, зачем ты снова это тянешь всё в будущее!? Авария тебя ничему не научила? — Альбина, он разорит меня! Ты что, не понимаешь?! А тебе сейчас как раз управлять! Ты не вытянешь! А ты, живя с предателем, как, сможешь это принять? Что твой отец не только, возможно, будет калекой, но и нищим калекой! \ Специально сейчас накручиваю её, чтобы она осознала весь масштаб бедствия и представила возможную катастрофу, если она не оставит своего урода. — Мне ничего от тебя не надо. Я так надеялась, что после аварии, реанимации, положения, в котором ты оказался, ты хоть что-то понял и решил зарыть топор войны, но… Ничего не меняется. Да, ты мой отец, но всё-таки, прости, общаться я не хочу. Забудь обо мне, больше не звони! Хотя, нет, если помощь нужна, звони, я помогу, но только потому, что ты мой отец и я тебе должна. Я отдам тебе все долги. Ничему тебя жизнь не учит, — начинает мне читать морали эта соплячка. — Неблагодарная! — не могу сдерживать свои эмоции. — Погоди, встану, и мужика твоего уничтожу! Дочь меня больше не слушает, разворачивается и уходит. В другой ситуации я бы запретил ей уходить, пока мы ни о чём не договорились, но сейчас я немощен, и могу только орать ей вслед. — Пока, мам, — быстро уходит. — Ублюдок ты, Миша… Редкостный ублюдок… — смахивает слезу жена и уходит за ней. — Это она неблагодарная! — кричу, но понимаю, что они меня уже не слышат. Всё, что попадается под руку, летит об стену. Посуда, пульт от телевизора, телефон. Во мне столько гнева от моей беспомощности, столько злости! Я отец! Я прав! Она должна была думать о моём благе, а не о том, как пристроить свой зад к моему личному врагу. Но она предала меня! Самое дерьмо, что Альбинка на её стороне! Это обиднее всего! Ну ничего, мне бы только встать! Мне бы только встать! И я напомню им всем, кто такой Курбатов! Глава 41 СПУСТЯ ДВА МЕСЯЦА. Мы не разговаривали с Курбатовым неделю после того, как он пригласил дочь к себе, а потом наговорил все эти гадости. Своим поступком он оттолкнул меня ещё сильнее от себя. Но даже несмотря на это, я держу слово и не экономлю ни копейки на его реабилитации. Всё, как обещала: лучшие врачи, лучшие реабилитологи, лучшие массажисты. Я нанимаю их всех, без сомнения, и жалости к затратам. И они делают свою работу профессионально! Да, это дорого. Очень дорого! Но я не жалею ни о чём, потому что я просто возвращаю ему долги за маму, за то, что он когда-то сделал для неё. Я просто делаю, что требуется, и всё. Такую установку я себе дала и двигаюсь благодаря ей. Конечно, совершенно точно можно было бы вложиться и меньшими деньгами. И людей можно было бы нанять попроще, купить что-то подешевле из лекарств, ведь есть аналоги, дженерики. Но это было бы менее эффективно и заняло больше времени для его восстановления. А я больше никак не могу и не хочу терпеть его присутствие в своей жизни. В общем, стараются все из специалистов. В том числе Анна тоже прилагает максимум усилий. Я вижу это благодаря камерам видеонаблюдения. Как только его выписали, я сразу, открыто сказала Михаилу, что дома для моего спокойствия временно будет установлено это наблюдение, и он не возражал. Только он про домик для гостей не думал, а вот я подумала. И установила их в том числе и там. Анна взяла на себя роль сиделки, няни и домработницы. Ту странную девицу, которую я однажды застукала за странным занятием, где она нюхала пиджак моего мужа, я, конечно, уволила. Даже не стала разбираться, спала ли она с моим мужем или нет. В тот момент для меня это уже не имело никакого значения. Просто рассчитала её без лишних вопросов. Но я потом обязательно спрошу Михаила, было у них что-нибудь или нет. Хотя, что это изменит? Ничего теперь. Всё моё внимание приковано к этой парочке, и все остальные не имею значения. Всё, что происходит, даётся мне нелегко. Каждый день — это словно борьба с самой собой, с воспоминаниями нашей жизни, с болью от предательства, которая, кажется, теперь уже никогда не уйдёт из моей памяти. По моим ощущениям моё личное душевное восстановление после этой истории, где я наконец-то открою все карты, займёт немало времени. Возможно, месяцы. А может, и значительно больше. Мне совершенно точно теперь будет сложно довериться мужчине. Но об этом я подумаю позднее. С этим бы разобраться. Когда я прихожу домой, возвращаясь после работы в свою реальность, в голову лезут кадры, отснятые за день. В этот момент внутри меня начинает всё дрожать от напряжения и обиды. Ночи становятся моим личным адом. Когда тишина окутывает дом и он засыпает, мои мысли начинают кружиться вокруг одной темы — его каждодневного предательства. Я лежу в постели, сжимая подушку руками, а слёзы катятся по щекам. Стараюсь сдерживать их, ведь я должна быть сильной. Но иногда кажется, что силы на исходе… Я знаю, со временем, с каждым днём боль станет менее острой, надо просто подождать. И я держусь! Стараюсь! Ведь в итоге я знаю, что рано или поздно всё изменится. Рана затянется, пусть и оставит шрам. Но пока… пока я просто живу. На автомате. Как робот, запрограммированный на сдерживание эмоций и собственный успех. Мне по-прежнему больно, хотя уже не так сильно, притупилось… Мне по-прежнему обидно, хотя эта обида придаёт мне сил… Я по-прежнему разочарована, но уже привыкла к этому… К сожалению, мой муж двуличный ублюдок и принимать я это не намерена, даже если он останется инвалидом. Теперь, когда он дома, я стараюсь дать Анне и Михаилу максимум свободы, позволяла им проводить вместе столько времени, сколько это возможно. Сейчас мы живём уже два месяца притворяясь, обманывая, выдумывая новые способы, чтобы скрыть правду. Мы врём. Он мне, я ему. Но не я так решила, а Курбатов. Анна, как и я пользовалась представленным ей временем. Наблюдая за ней, я поняла, что Анна умеет быть настойчивой. И меня это даже радует. Пару раз на видео я наблюдала, как он орал на неё, унижая, как тогда в ресторане, но она молчала и принимала. — Буду умнее, — вспоминаю её слова, но особого ума не заметила. Она также продолжала всё терпеть, закусывая губы. Я рассказывала про суп и кашу тогда Анне, чтобы она ещё раз подумала, не предполагая, что на самом деле такое возможно, но мои слова оказались пророческими. Он действительно запустил в неё тарелкой, когда она не добавила в кашу сахара. Но даже несмотря на такое скотское отношение, она не сдаётся. У неё ведь на крайний случай есть договор займа. Сегодня смотрела очередное видео, как они под предлогом прогуляться по территории одеваются и едут к домику для гостей. А там, веря в то, что камер нет Анна пытается оживить в штанах то, что у него работало как часы ранее. — Дай я тебя поласкаю, милый, — ластится к нему, как кошка. Он хмурится, но не отталкивает её, позволяя стянуть с себя штаны. Зажмуриваюсь, отворачиваюсь. Смотреть на всё это противно, неприятно, но даже отвернувшись, продолжаю слушать их диалог. Нет, я не мазохистка, он мне просто нужен. Его слова нужны, его поступки. — Ну что ты… всё получится. Закрой глаза, расслабься, и всё заработает. — Не рано ли ты? Я ещё на ноги не встал, — единственное, в чём он сомневается. — Ноги и этот орган не связаны, — смеётся, заставляя его расслабиться. — Мы будем пробовать каждый день, и всё обязательно наладится. Ты будешь таким же, как был: неутомимым, сильным, страстным. — Погоди, посмотрю, где жена, — открывает телефон и изучает моё месторасположение. Не переживай, милый, я на работе! А у тебя, видимо, совсем мозг атрофировался, если ты думаешь, что сможешь спрятаться от меня с ней за пределами дома. Да, да, камеры у меня даже здесь… Ты так противно предсказуем, Курбатов… Причмокивая, облизывая моего мужа, делая вид, что всё это самой Анне приятно, она старается поднять то, что пока никак не хочет подниматься. Надо же, после такой травмы он ещё о сексе думает. Да, она права, он половой гигант и очень озабочен. Девушке трудно, потому что ничего не происходит. Михаил сначала пытается расслабиться, потом нервничает и психует, но она гладит его ласково, и он снова закрывает глаза. Где же твоя гордость, себялюбие, девочка? Что с тобой не так? Почему ты считаешь нормой принимать всё то, что происходит? Неужели я что-то не понимаю в тебе, твоём отношении к жизни? Ну когда же тебе это надоест и ты хотя бы рявкнешь ему в ответ, если он повышает голос. Глядя в экран, я снова вспоминаю, как после аварии были мысли дать ему второй шанс, может человек что-то переосмыслил, переиграл в голове, но ничего не изменилось. Но надежды оказались тщетными. Ничего не поменялось. Он предпочёл продолжать лгать и предавать. Выбрал жить двойной жизнью, несмотря на все обещания расстаться с ней, данные ей в том ресторане. Всё это оказалось лишь пустыми словами, не более. Видимо, ему удобно так существовать, но мне это невыносимо. Он мечется между желанием оставить всё как есть в своей жизни и между тем, что может его ожидать, если я всё узнаю. Он не может, а точнее, не хочет выбирать. Ну значит этот выбор я сделаю за него. Глава 42 ПРОШЛО ЕЩЁ ПОЛТОРА МЕСЯЦА — Ну что, сегодня? — тихий голос Анны оторвал меня от рабочего процесса. Она явно старалась говорить как можно тише, словно боясь, что Михаил может услышать наш разговор. — Мы готовы сделать сюрприз для всех. — Смотри сама, тебе виднее. В трубке послышался тяжёлый вздох. Её волнение передалось и мне. Это был тот самый момент, которого мы оба ждали последние несколько месяцев. День икс настал. Я хотела его не меньше её. Я очень вымотана эмоционально. — Хорошо… Раз ты уверена, давайте сегодня. — А можно мне пригласить родителей? Я хочу сразу всё объявить им тоже. Её предложение застало меня врасплох. Я никогда бы не подумала, что она настолько уверена в своих действиях. Этот поступок требовал смелости, потому что, зная, что Нина, скорее всего, перестанет с ней после этого общаться, она всё-таки шла на поводу у своих чувств. За это время я убедилась, что моя подруга не знает об их связи. Она ни разу, приходя в гости, даже когда меня не было не дала понять, что знает об отношениях дочери с моим мужем. Я поняла, что она не притворялась, когда проявляла заботу обо мне. И трусы были случайны, и Нина никак не участвовала в помощи дочери. Ничего. Она чиста передо мной. Пока я не понимаю, как мы будем с ней общаться после этого, но я точно знаю, что теперь я хочу помочь ей решиться уйти от мужа. Я всё больше присматриваюсь к ней и теперь совершенно отчётливо понимаю, что она станет ещё несчастнее после новостей о дочери. Что-то в этой семье не так… но Нина не говорит. Её признания в том ресторане о том, как она несчастна в браке, дочь со странной для меня психикой. Много всего, что не укладывается в единую картину. — Зачем? — вырывается у меня, когда я осознаю всю серьёзность того, что она собирается сделать. — Я хочу показать, чего мы с ним добились, посмотреть на их реакцию, а потом, потихоньку, со временем подвести их к новости о том, что не вы, а я жена Михаила. Поперхнулась аж от её слов. — Девочка, ты ничего не путаешь? Пока я ещё жена Михаила, а ты всего лишь любовница, сиделка, помощница. Выбирай любой статус, какой нравится. — Да, но я хочу поскорее всё это закончить. Да и вам, уверена, всё это надоело. — Если бы она знала, как мне это надоело!!! — Не хочу больше скрываться. Обманывать. Прятаться. Я же много для него сделала. И… надеюсь, родители поймут, что я не просто за ним ухаживала, отдавая всю себя, а я его любила! И ему хочу условия поставить: или пусть он будет со мной открыто или… — А что «или», Аня? — Или пора расставаться. Я просто устала от всего этого, — всхлипывает неожиданно. Она мечется, не знает, каков будет итог этого признания, поэтому рассказывает мне разные вариации результата от этих признаний. — Да жизнь с Курбатовым именно такая, без прикрас! Я говорила тебе, что он не прощает слабостей, но ты продолжила быть слабой. Я видела, не отрицай. Время восстановления пролетело, как мне теперь, кажется, мгновением. Хотя ничего удивительного. Я очень много работала, но не благо компании, а чтобы она просто держалась на плаву. Я ведь раньше никогда не занималась такими вопросами, и хоть мы часто с Михаилом обсуждали дела дома, тем не менее, мне было очень тяжело вникнуть в кучу бумаг и важных вопросов. Егор протянул мне руку помощи, и я смогла справиться с тем, что к компании никто за этот период, пока Курбатов болел, особо не предъявлял претензий по старым контрактам. С Михаилом мы виделись только вечерами, и то не каждый. А потом я поднималась в свою комнату и падала без сил. И физических, и психологических. Шли недели, и я видела, что ему становится всё лучше. Его победам, на удивление я всё равно действительно радовалась. Я заставила себя не желать ему зла, но при этом не чувствовала ничего, кроме равнодушия и разочарования. Мы мало разговаривали, отдалились друг от друга. Михаил не лез ко мне в душу, а я максимально делала вид, что устала. Мы обменивались по вечерам дежурными фразами, он рассказывал мне, как провёл свой день, а я кивала и каждый раз хотела спросить его: «а почему ты не рассказал мне про твои успехи, которые у тебя произошли в штанах сегодня?» или «меня чуть не вытошнило, когда ты стонал вчера, в момент, где Аня наконец-то завела твой механизм. Пришлось выключить и бежать в уборную». — Я хочу заказать вкусные блюда на вечер и показать всем, каких успехов Михаил добился, в том числе благодаря мне. Конечно, конечно, всё благодаря тебе, в не докторам, не реабилитологам, ни дорогим лекарствам, которые лились рекой в организм Михаила. Всё только ты. — Хорошо. Я приеду ближе к двадцати часам. — Мы будем готовы. Пока Анна выбиралась и заказывала вкусные блюда, пока наряжала его, как маленького ребёнка, выбирая рубашку посимпатичнее, пока приглашала своих родителей на ужин, обещая сюрприз, забыв, при этом про своего мужа, я снова проверяла мои счета и счета моей дочери, на которых теперь красовались вполне приличные суммы. Захожу вечером домой и делаю вид, что удивлена. Михаил сидит довольный в инвалидном кресле, рядом с ним сидит моя подружка, ведя дежурную беседу, недалеко с бокалом коньяка папашка Анны, и сама Анна, которая нарядилась как кукла. Практически вся семья в сборе. Как мило… — А что здесь происходит? — незатейливо спрашиваю я, не скрывая интереса. — Сейчас всё расскажем! Дорогие наши и близкие, мы пригласили вас сюда, чтобы сделать сюрприз, — замирает Анна, создавая интригу. — Как вы заметили, мы красиво одеты, накрыт прекрасный стол, — обводит рукой, — но это всё для того, чтобы порадовать вас! — Ты что-нибудь понимаешь? — подходит ко мне Нина и шепчет на ухо. — Кое-что да, но пусть те, кто этот сюрприз нам готовят, сами нам всё расскажут. — Нина кивает и замирает, продолжая слушать дочь. — Приглашаем вас всех за стол, чтобы отметить важное событие! — Анна сама начинает хлопать в ладоши. Затем поворачивается к моему мужу и кивает. — Но сначала, пусть хозяин этого дома сам сядет за стол, а следом и мы! Михаил! Наступает тишина. — Аня, доченька, — теряется Нина, — ты не торопишь события? Михаил пока не ходит… — Нет, мамочка, — продолжает хлопать в ладоши, — как раз это и есть наш сюрприз! Михаил, прошу! Мой муж медленно, но с непоколебимой гордостью поднимается с коляски. Заметно, как движения его тяжелы, каждое усилие моему мужу даётся с трудом, но в глазах Курбатова читается смелость и решимость. Его сиделка-любовница мгновенно подлетает к нему, ловко подхватывая под талию, чтобы поддержать своего подопечного. — Смотрите, смотрите! — почти верещит Анна. Её голос наполнен восторгом и радостью. — Видите, я же говорила вам, что он скоро пойдёт! Все, кто сейчас в комнате кроме меня кивают, на что его лицо озаряется улыбкой. Я тоже теперь улыбаюсь, но по другому поводу. Улыбаюсь, потому что понимаю: ну вот и всё. Всё во всех смыслах этого слова! Всё, как я обещала себе и Анне: не лезла, не претендовала, не ревновала, терпела, и многое другое. Родители Анны начинают аплодировать. Их лица сияют от гордости и радости за дочку, которая за такой короткий срок подняла на ноги практически инвалида. Жду… Жду, пока им навосхищаются, нарадуются за него, поделятся своим впечатлением от сюрприза. Даю ему возможность насладиться моментом. А дальше моё время наступит. Чуть позднее беру вилку и тихонько стучу ею по своему бокалу с вином. Этот звонкий звук привлекает внимание собравшихся, и они все поворачиваются ко мне. — Михаил, — начинаю я, чувствуя, как голос слегка дрожит. Но волноваться в тот момент, когда ты бросаешь мужа, думаю, естественно! — Я хочу сказать, что горжусь тобой. Ты прошёл через столько… проюлем, но ты не сдался. Ты борешься, и это вдохновляет. — А то! Я же говорил, что быстро приду в форму! — перебивает, гордо поднимая нос. — Скоро ты совсем оправишься от той аварии… — делаю паузу, — и я за это хочу поблагодарить Анну. — Теперь поворачиваюсь к его любовнице. — Ты стала для него не просто сиделкой, ты стала другом, поддержкой. Анна улыбается, её глаза блестят от слёз. — Спасибо, — говорит он тихо, поглядывая на моего супруга. — Эти месяцы были непростыми для всех нас, но всё позади. Ты, Анна, хотела, кажется ещё о чём-то рассказать? — замечаю, как на мой вопрос ткряется. — Нет, не сейчас! — крутит головой мне как предупреждение. — Да? Надо же. Ну тогда я о своих новостях расскажу. У меня тоже очень скоро важное событие произойдёт в жизни. Кто-нибудь догадывается, какое? — присутствующие крутят отрицательно головой. — Ладно, не буду вас томить! Я ухожу от своего мужа, —замечаю, как Михаил и остальные участники спектакля замирают. — И я счастлива от этого, потому что мне больше не придётся жить в одном доме с предателем, его любовницей, наблюдая, как они обманывают меня, а для остальных играют в добродетель. — Не понял… Что? — вижу, как кадык на горле мужа дёргается несколько раз. Он тяжело сглатывает, и его глаза начинают нервно бегать по моему лицу. — Что ты только что сказала? Наступает абсолютная тишина и только падающая вилка из рук моей подружки разбавляет её. — Я сказала о своей радости, что ты наконец-то встал на ноги. Это значит, я выполнила всё, что должна, и могу спокойно с тобой развестись. — Альбина… — Михаил пытается встать со стула, но, видимо, из-за растерянности никак не может это сделать теперь, — прекрати! Что ты несёшь! Глава 43 — Альбина, — с удивлением и возмущением смотрит на меня моя подруга Нина. — Ты что такое говоришь? — замечаю, какими большими становятся её глаза, сколько в них удивления и шока, сколько возмущения и негатива. Мне жаль её, честно, потому что, я совершенно точно знаю, какой будет шок после того, как её дочь сама во всём признается и подтвердит эту связь. Нина знает, как суров Курбатов, и я уверена, что она не желает видеть со своей дочерью такого мужчину. А если он ещё и старше значительно, а если ещё и после такой аварии. Но ей придётся принять выбор Анны, потому что всё равно ничего не изменится. Анна слишком зациклена на этом мужчине. Честно скажу: я бы так не смогла! — Что слышала. И тебе не показалось. И я не пьяна. И я в себе в полном уме и твёрдой памяти. — Аня, доченька, что она такое говорит? — теперь уже еле слышно дочери вопрос задаёт. Замечаю, как по её щекам катятся слёзы. — Ты правда его любовница? — кивает в сторону моего мужа. — Но как… Зачем… Ты же замужем… — Да, — гордо, как когда-то передо мной вздёргивает свой нос. — Я люблю его. Давно! А мужу… мужу я вру! Но скоро и он обо всём узнает. Но честно, мне плевать на его мнение. Поворачиваюсь к мужу. Он не сводит с меня глаз, ему всё равно, что моя подруга и её дочь обсуждают сейчас. Он сидит напротив меня, его глаза прикованы ко мне. Его взгляд полон смеси страха, растерянности и чего-то ещё, что я не могу точно определить. — Альбина… — он говорит тише обычного, его голос дрожит. — Давай поговорим. Просто дай мне время… я всё объясню. Но я не хочу его объяснений. Он что, реально думает, что здесь можно будет как-то оправдаться? — Не надо, Миш, — отвечаю ему холодно, почти безэмоционально. Никаких чувств не осталось во мне. Пусто в душе. Выжег всё, поле чёрное, глаз ни на одном зелёном листочке не остановить.— Всё, что ты сейчас скажешь, будет пустым и ненужным. Не пытайся даже слова найти. То, что вы творили за моей спиной, объяснить невозможно. Протягиваю ему флешку, и он берёт её трясущимися руками. — Что это? — Здесь всё от начала до конца. Каждый день твоей жизни в обмане ровно с того момента, как я узнала о нём. Я развожусь с тобой, Курбатов. — Нет! — его голос становится громче, почти кричит. — Я не дам тебе развод! — Куда ты денешься! — отвечаю, усмехаясь. — Я не на подводной лодке. — Если ты всё знала про нашу связь, почему не сказала ничего?! Почему молчала? Почему не остановила всё это?! Почему не взяла меня за шкирку и не потрясла, чтобы я прекратил это делать! — его голос звучит теперь с обвинением. Интересный расклад. А, ну да, я забыла, лучшая защита — это нападение. — Я не позволю тебе разрушить всё, что у нас было, — говорит Михаил безапелляционно. — Ты уже разрушил, причём сам, добровольно и осознанно. А насчёт остановила, ты что, сопливый мальчик, чтобы я воспитывала тебя и прививала чувство прекрасного, чистого, светлого? Есть общие нормы поведения, по которым ведут себя все нормальные люди. Но, правда, это нормальные. А у меня есть чёткое ощущение, что ты психически нездоров. Тебе нравится жить в этом экстриме лжи и предательства. Наскучила жена, решил рискнуть, испытать новые ощущения в сексе. Да ещё, как я поняла, не вполне… стандартные. Только риск этот слишком дорого обойдётся во всех смыслах этого слова. Думаю, тебе доставляло удовольствие понимание того, что я могу узнать. Эдакая форма адреналина. Знаешь, как у всех богачей: нет интереса в жизни, когда многое имеешь. И еда пресытилась, и деньги, и тачки, и многое другое. Такой человек начинает искать что-то, что заставит его снова быть в эмоциях. Ты нашёл это в таких отношениях, и терять уже не хотелось. Решил рискнуть, когда продолжил это делать в нашем доме. Как-то же работало всё почти год. Почему бы и дальше не работало? — Это не так! — Так, Миш, так. И тебе просто надо признать это. Хотя мне, в принципе, всё равно. Твори любую дичь, но без меня. И хватит искать виноватых! Ты даже здесь не в силах сказать: да, Альбина, я подлец, последний, урод, скотина, нет мне прощения! Я виноват! Кругом виноват! Перед тобой виноват, перед дочерью, и даже перед ней, — киваю в сторону завихрившейся Анны. — Другая бы тебя уже давно нахрен послала, а эта терпит. Дура! Глупая! Хоть и виноватая перед всеми, но всё равно человек! — Я не могу поверить, я не могу поверить, — только и повторяет Нина, теперь уже открыто и громко рыдая. — Мама, прости меня, прости! — она целует её руки. Да, я была права, она переживала, что мать узнает. Её мнение для Анны очень важно. Не хочу и не могу больше здесь оставаться. Мне здесь больше места нет. Я очень ждала этого момента. Чемодан наверху собран, осталось пару моментов и я попрощаюсь с этим домом. Он для меня словно помещение, из которого выкачали весь воздух и дают малыми порциями. Дышать тяжело, больно, невозможно. Хочется полной грудью вздохнуть, а не получается. Хочу оставить здесь всё, что нас связывало с Михаилом. И горе, и радость, и разочарование, и предательство. Поднимаюсь наверх и сбрасываю остатки документов в сумку. — Ты не уйдёшь, пока мы не поговорим, — слышу голос Курбатова возле спальни. — Не смей просто уходить! Ты же никогда не бегала ни от правды, ни от проблем. Будь смелой и теперь. Я не смогу оправдаться, я знаю, но давай хотя бы поговорим. — О чём? — Ответь мне на те вопросы, которые я задал тебе. Почему ты молчала? Почему не говорила ничего? Зачем ты согласилась взять доверенность от меня? Чтобы обчистить меня? — Да, даже притворять теперь не буду. Пришло время, чтобы ты узнал мои мотивы. Да, я всё это терпела, чтобы не остаться ни с чем после развода с тобой. Я же понимаю, что ты всё бы сделал, чтобы я получила минимум. И не потому что тебе жалко денег и недвижимости, а потому что проучить меня захотел. Как дочь свою в своё время. Она не подчинилась, и ты палец о палец не ударил, чтобы ей помочь, когда она осталась в сложной жизненной ситуации. А всё потому что поперёк твоего слова пошла. Тоже самое и со мной случилось бы, не подстрахуйся я. Но ты не прав в плане «обчистить». Не обчистить, как ты говоришь, а взять своё. Да, мне надо было время, и я его получила благодаря твоей похоти и предательству. Но ты сам в этом виноват. Пока я не узнала, что ты обманываешь меня, я была честна с тобой и никогда даже мысли не имела, чтобы тебя обмануть. Ты сейчас хочешь обсудить это, пока я не ушла? — Да, — подходит к креслу, теперь уже тяжелее передвигаясь, и садится в него. Слишком большие нагрузки для одного дня. — Ты лучше любовницу свою поддержи, — киваю в сторону выхода из спальни, напоминая, что там целая драма внизу. — Сами разберутся. Так что насчёт денег, Альбина? Ты забрала мои деньги? Все? Глава 44 — Наши, Миш, наши! Я тоже имею право на многое. Или ты с этим не согласен? Я была с тобой нищим, когда ты из армии увольнялся, и сидел дома пару лет в поисках себя. Я также кормила тебя, одевала и ни разу ни в чём не упрекнула. Когда ты то в одном месте на работе не прижился, то в другом, я тоже это принимала. Когда мы с тобой каждую копейку собирали при дефолте, когда ты сомневался, идти в этот бизнес или нет. Я всегда была с тобой. Ну да, у меня не было таких мозгов как у тебя, предпринимательской жилки, но мне хочется верить, что я свою лепту в нашу сытую жизнь внесла, правда? — Я делал всё это ради семьи, Альбин. Только благодаря тебе нет теперь ничего. Мне к чему готовиться всё-таки, ты так и не сказала! Мне-то хоть что-то оставила? — усмехается. — Или заново жизнь начинать? — Я забрала много, не буду скрывать. Две трети. — То есть у меня осталось 1/3 … — вижу, как думает усиленно. — Твоя 1/3 в твоём восстановлении, Миша. Ты сам всего этого просил и даже требовал. У тебя всё это время были лучшие врачи, реабилитологи, лекарства… много всего. — Я не виноват в этой аварии! — И даже здесь ты врёшь. Теперь мне всё больше кажется, что ты просто патологический обманщик. Дочери наврал, что Егор её не любил, а она была для него главной женщиной в жизни. Покупателям нашей плитки врал, что товар качественный, а на самом деле дерьмо полное. Мне врал, когда говорил, что верен. — То есть у меня денег нет сейчас? С голой задницей! — а он всё больше о деньгах, и, наверное, даже не слушает, что я ему говорю. Вижу, он нервничает, но старается не показывать этого. В этом он весь: умеет собраться, когда совсем дело дрянь. Он так каждый день после аварии собирался. Страх им руководил, боязнь, что всё станет известно, но расслабился, видимо, когда подумал, что я ничего не узнала и полагая, что как-нибудь вырулит потом. Забыл обо всём, а напрасно. Я не забывала. — Если брать счета, да. А насчёт задницы может, и с голой, но практически здоровой. А это много после такой аварии! — Ну что же, браво! Ты теперь богатая женщина, — смеётся в голос и аплодирует зло. — Ладно, пофиг, деньги дело наживное. Не в первый раз с колен подниматься. Компанию мне оставь! Последнее не забирай! Или тоже уже на себя оформила? — Она твоя была, есть и будет. Но вряд ли ты сможешь поднять её с колен. Тебя ждут проверки, много. Егор всё остановил по моей просьбе, но это не будет длиться вечно. Он не хотел воевать с тобой, пока ты немощный. Миш…я так много узнала за последнее время о тебе, пока мне пришло руководство на себя взять, — слёзы катятся сами собой. Это слёзы сожаления, разочарования, обиды. Сожаления в том, что так верила в него и ему. Разочарования, что не смогла почувствовать его натуру раньше. Обиды, что тридцать лет я отдавала свою жизнь тому, кто вообще недостоин, на мой взгляд, не одной нормальной женщины. — Страдаешь теперь из-за этого? — Не то что страдаю… Просто тяжело принимать реальность о тебе. Мне иногда просто не верилось, что всё это ты…Ладно я. У многих пар бывают измены. Но люди, простые люди… И такой масштаб… Вот это больше всего поразило. Да, я знаю всё. И что ты, Миш, людей обманывал. Товар нашей компании оказался полным дерьмом, а ты продавал его как элитный. — Но получалось же всё, — подло улыбается теперь и даже не пытается сказать, что я это придумала. И всё-таки вот это ты, настоящий Миша. Ни капли сожаления, ни капли раскаянья. — Тебе не простят этого, Курбатов. Никто и никогда. — И на это плевать. Знаешь, я ведь даже рад, что ты всё узнала. Не рад, что ты уйдёшь от меня, но рад, что узнала. Думал всё, как выпутываться из этого дерьма буду, и не мог придумать. А ты была в курсе о каждом моём дне. Не понимаю только тебе, что, доставляло удовольствие смотреть, как я с Анькой… — недоговаривает, но я понимаю о чём я. — Блевать хотелось, Миш. Но сначала всё было иначе. Когда я узнала о твоей связи с ней, растерялась. Следом разочаровалась. Затем обозлилась на твоё предательство. Потом эта авария, которая спутала все мои планы. А дальше, когда ты в реанимации лежал, когда ты был на грани жизни и смерти, думала: пусть у него ещё один шанс будет! С дочерью будет! Со мной будет! Нет, простить не смогла бы, понять тоже, но разошлись бы с тобой по-человечески, сразу, без обмана. Но ты начал творить ту же дичь, только теперь уже дома. Ну и как к тебе после этого относится было, Курбатов? — Альбинка, да пойми же ты! Пресытился я к сексе! Пресно всё стало! А мне этой жизни мужика с точки зрения физиологии так немного осталось! — Ты мог поговорить со мной об этом. — Нет, не мог! С тобой позволить себе то, что хотелось в своих фантазиях, не мог. А Анна… она просто себя предложила, приняла всё, и меня понесло. Такое бывает, понимаешь, когда не можешь отказаться от соблазна! — Нет, не понимаю. — Альбина, ты бы мои мечты и желания не потянула. Они больше для… таких как Анна, готовых на всё. — Влюблённых дур, не имеющих чести и собственного достоинства. Но она влюблена не только в тебя, но и в твои деньги. — О чём ты? Она любит меня. — Конечно. Но я всё-таки считаю, что не тебя. Она продавалась, а ты покупал. — Нет! Она практически от меня ничего не имела! — Ой ли?! А не ты ли ей обещал купить квартиру? Действительно, ничего… — Пусть так. Плевать на неё! О тебе сейчас речь. Услышь меня: я не хотел тебя портить пороками. Это нормально, когда мужик выгуливает свои… хотелки с любовницами! А жена пусть остаётся женой! — Это можно считать оправданием, что ли? Не пониманию! И что в итоге? Предательство, выстрел в самое сердце, боль от того, что ты оказался настолько двуличным… — Я знаю, я виноват перед тобой, — его голос звучит так, будто он пытается быть искренним, но в его словах всё равно чувствуется какая-то фальшь. — Но всё же я также много сделал для тебя и твоей семьи. Ну, вспомни! — он начинает перечислять моменты из нашего прошлого, как будто я могла забыть. Теперь это звучит как упрёк. — Я ничего не забыла. — Да, я оказался не идеальным, — продолжает он, а теперь уже в его голосе появляются нотки самодовольства, — но всё-таки женщинам присуще всепрощение. Ты же именно такая! В этом предназначение женщины! — он бравирует этими пафосными, высокопарными словами, как будто они что-то объясняют, как будто они могут оправдать всё, что он сделал. Мол, женщина — существо всепрощающее, вот и ты прости мой такой маленький недостаток. — Это кто тебе такое сказал? — усмехаюсь. — Удобно так думать мужикам, да? — Нет. Дело не в этом! Я просто знаю тебя! — он повышает голос, как будто это должно убедить меня. — Ты прожила со мной почти тридцать лет и всегда была понимающей и терпеливой! — Нет, получается, не знаешь. И это что не коснулось бы вопроса измен. А насчёт помощи, поддержки… Так ведь, и я тебя сразу после аварии, зная о вас всё, могла бы послать тебя куда подальше, но не сделала этого. — Но бабки-то ты забрала! Много! Практически всё! А ведь я доверял тебе! Я никогда не думал, что ты способна на такое предательство! — И это говорит человек, который сам так подло предавал… А я не доверяла тебе? Я не верила в то, что ты из тех, кто никогда не предаст семью? Ты же убеждал в этом всё наше окружение годами. Ты кичился верностью своей, а на самом деле всё оказалось пылью. Дунула, и не осталось ничего от слов твоих, верности, честности. Я встаю, вытираю слёзы, которые льются рекой с моих глаз. Мои руки дрожат, но я продолжаю убирать последние вещи в чемодан. Тороплю саму себя, уйти побыстрее хочу отсюда. — Ладно, пустые разговоры. Желаю скорейшего выздоровления, Курбатов. Спускаюсь вниз, а там стоит тишина. Стол убран, нет ни одного прибора, ни одной тарелки. Всё выглядит так, будто здесь никто и не ужинал несколько минут назад. Слышу, как на кухне льётся вода. Захожу и вижу Анну. Она стоит у раковины, моет посуду. Её плечи слегка подрагивают, и я понимаю, что она плачет. Слёзы текут по её щекам, и она вытирает их рукавом, не поворачиваясь ко мне. — Поговорили? — спрашивает она тихо, её голос едва слышен. — Да. — Как он? — её голос дрожит. — Переживёт. Он сильный. А ты лучше о себе сейчас подумай. — Мама и папа ушли… — словно обиженный ребёнок. — Мама сказала, что не простит меня никогда, — продолжает Анна, её голос звучит так, будто она говорит не со мной, а сама с собой. — Но я была к этому готова. Иногда надо чем-то жертвовать. Спасибо, что вы во всём признались. Так я устала от этого. — Он не стоит таких жертв, но ты так этого и не поняла. Ну, смотри сама, тебе жить. Я дала тебе возможность увидеть его реальную сторону характера, а дальше копай себе яму дальше. Прощай. Совет да любовь. Разворачиваюсь и ухожу. Мне пора начать новую жизнь. В этой я, кажется, слишком задержалась. Глава 45 СПУСТЯ ДВА МЕСЯЦА Стук в дверь отрывает меня от разговора с дочерью. Мы с Ладой всегда созваниваемся утром после того, как он отводит внучку в детский сад. Это наш маленький каждодневный ритуал. Странно, я никого не жду. Начинаю волноваться, словно чувствуя, что за дверью стоит кто-то, кого я совсем не хочу видеть. По моей спине пробегает холодок, и я непроизвольно ёжусь. — Одну минутку! — говорю громко для того, кто за дверью. — Кажется, кто-то пришёл, — теперь тихо говорю я в трубку, стараясь, казаться спокойной. — Доченька, мне нужно открыть дверь. Давай позже поговорим? — Конечно, мама. Завершаю вызов и медленно направляюсь к двери, чувствуя, как волнение нарастает с каждым шагом. Открываю дверь, и… да, моё чутьё меня не подвело. Передо мной стоит он, Курбатов. Стоим молча, разделённые порогом этого номера. Он смотрит на меня, а я на него. Он также с тростью, но выглядит уже совсем иначе, чем два месяца назад. Исчез спортивный костюм, который он носил дома, небрежная причёска, лёгкая щетина — ничего этого больше нет. Сейчас передо мной стоит прежний Михаил, тот самый, которого я знала много лет: элегантный, подтянутый, хотя и заметно похудевший. Его лицо гладко выбрито, волосы аккуратно зачёсаны назад, костюм сидит на нём идеально. Неожиданно ловлю себя на мысли, что уже отвыкла от такого Курбатова. От этого человека, который когда-то был частью моей жизни. Огромной части! — Здравствуй, Альбина, — начинает первым, и его голос звучит так, будто ничего не произошло между нами и не было этих двух месяцев с того дня, как я ушла из нашего дома. — Здравствуй, — отвечаю, стараясь сохранить спокойствие. — Не пригласишь в номер? — Нет, — стараюсь отвечать твёрдо. Замирает на мгновение, видимо, не ожидая от меня такого прямого и категоричного отказа. Его лицо слегка меняется, но он быстро берёт себя в руки. — Ладно… я поговорить хотел, — словно оправдывается. — Мы говорили не раз уже, Миш. Хватит. — Мне всё ещё тяжело стоять, — он показывает глазами на трость и улыбается натянуто. — Тогда будь добра, спустись в холл. Я не задержу. — Миш… Зачем всё это? Ничего не изменится. Мы всё сказали друг другу два месяца назад в нашей спальне, — начинаю убеждать его в ненужности этого общения, но он перебивает меня. — Альбин, один разговор. Один! И всё! — Хорошо, жди, я спущусь, — уступаю, хотя внутри меня всё кричит, чтобы я захлопнула дверь и не слушала его. — Один разговор. Только один. И всё. Спускаюсь вниз через несколько минут и замечаю, что на столике, за которым он сидит, уже стоят две чашки: одна с моим любимым латте, другая с чёрным кофе, который так любит Михаил. Рядом с чашками лежит огромный букет роз. Мои любимые цветы. Снова молчим. Михаил смотрит на меня спокойно, но даже от этого спокойного взгляда мне не по себе. Я отвыкла от того, как он умеет давить своей энергетикой. Даже простым молчанием он может практически любого человека почувствовать себя некомфортно. Он кажется мне сейчас чужим, но в том же время остаётся родным. Никуда от этого не деться. Пытаюсь понять, что я чувствую к нему сейчас? Ответ сразу же приходит сам собой: ничего. Абсолютно ничего! Ни любви, ни ненависти, ни даже презрения. Два месяца назад, когда я сказала ему всё, когда наконец-то открылась вся правда, и закрыла эту главу нашей жизни, я будто освободилась от груза, который так тяжело несла. Надорвалась, практически неся его. И морально, и на удивление, казалось, словно и физически. В отеле, куда я сразу же приехала, желая побыть одной, у меня, по моим ощущениям словно всё тело болело, ныло, страдало. А душа… про душу я вообще молчу. — Как ты живёшь? — его голос прерывает тяжёлое молчание, которое повисло между нами. — Ты приехал узнать, как я живу? — отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё клокочет от волнения. — Хорошо. Теперь хорошо. — Без меня хорошо… — улыбается, и я замечаю его разочарование в моём ответе. — Ты перестал быть моей вселенной после своих поступков. Странно, что ты этого так и не понял. — Альбина, я не могу без тебя… — Признаётся, выдыхая тяжело это признание. Михаил всегда умел говорить прямо, без сантиментов и лишних слов. — Всё полетело в задницу с твоим уходом, — добавляет он, и в его голосе отчётливо слышится горечь. — Как мне жить теперь, я не знаю. Никак не могу восстановиться. — Странно. Выглядишь хорошо… — Нет, я не об этом. Головой, душой никак не могу. — Надо было думать об этом раньше, когда ты решил пуститься во все тяжкие. О последствиях, Миш, как правило, нормальные люди думают заранее. Теперь-то чего посыпать голову пеплом? Это не принесёт нужного тебе результата. — Да, но что мне делать, Альбин? Как дальше восстанавливаться, если… всё утратило смысл. — Как много в тебе лиц, Курбатов… Страшно даже. Одной рукой бьёшь, другой гладишь. Не понимаю, зачем ты пришёл. Тебе душу, что ли, надо излить о своих страданиях? — А это поможет? — Нет, конечно! — усмехаюсь, не скрывая удивления. — Как просто у основной массы мужиков, я посмотрю. Погулял, обманул, предал, потом через несколько недель или месяцев пришёл, рассказал, как вам плохо, и жена должна пустить слезу и простить. Так и в твоём представлении о наших отношениях было на случай если я узнаю? — Ну а если и так, то что? У друзей же работало. Помнишь Ирину и Григория Лисовских? Они же смогли справиться с изменой. Почему мы не можем? Возьми пример с них. — Я живу только по своим ориентирам. — Альбин, — тянет ко мне руку, пытаясь взять мою. Но я одёргиваю, не позволяю. Совершенно точно больше никогда не хочу его объятий. — Я просто прошу тебя вернуться. — Интересно. А Анна? Как ты с ней поступишь? Она ведь так и живёт с тобой, — не скрываю своего удивления. — Сегодня живёт, завтра нахрен идёт. Она не ты и никогда ей не станет, — отвечает он, и его голос звучит холодно, расчётливо. — Я готов её выгнать, только если ты скажешь это сделать. — Какой же ты урод, Миша, — говорю тихо, но он слышит каждое слово. — Неблагодарный, подлый и жестокий урод! — Он хмурит брови, губы вытягиваются в тонкую полоску, желваки на скулах ходят ходуном в злости и обиде от моего оскорбления. Но он терпит. Он всегда умел терпеть, когда это было нужно. А сейчас, видимо, ему нужно. — Сколько возмущения… Тебе её, что ли, жалко? — теперь он улыбается, но эта улыбка не несёт в себе ничего, кроме цинизма. — По-женски представляешь, жалко! — признаюсь, чувствуя, как возмущение переполняет меня. — Я не настолько бесчувственна, как ты. Кто позволил тебе так играть жизнями людей, а, Курбатов? Она же любит тебя, помогала тебе столько времени. Пожалей её, скажи, что не любишь. — Вернёшься, скажу. А нет, значит, всё останется как есть. Мне нужна помощница. — Это подло, — говорю я, вставая с кресла. — Очень надеюсь, что она тебя бросит и ты останешься совсем один! Такие, как ты даже таких, как она не заслуживают. Дура, зря я согласилась на этот разговор. Больше никогда не появляйся в моей жизни. Ты мне противен. — Я не отстану, не остановлюсь! — слышу рык Михаила мне вслед уходя. — Я не позволю тебе жить счастливо! Если я буду страдать, то ты тоже тогда будешь страдать! Я сделаю твою жизнь невыносимой ровно в тот момент, когда полностью оклемаюсь! — Не надорвись! — ухмыляюсь. Ухожу быстрым шагом, сердце бешено колотится в возмущении. Всё, потому что я знаю главное: скорее всего, так и будет, как он говорит. Он будет портить мне жизнь, как только встанет на ноги окончательно. А такой, как он обязательно оклемается, он всегда поднимался с колен. В этот момент понимаю, что надо быстрее заканчивать дела и уезжать. Да, это будет лучшее решение — уехать. Уехать туда, куда я всегда мечтала, но откладывала, боялась, сомневалась. Туда, где его руки, его слова, действия не смогут навредить мне. Туда, где он не будет знать, где я. Где я смогу начать всё заново в своей жизни без его тени. Лада ему не скажет. Она никогда не станет на его сторону, они не общаются, и я знаю, что могу на неё положиться. А больше и некому. Никто другой не знает моих планов, никто не сможет выдать меня. Я уеду так, что следов не останется. Ни адреса, ни номера телефона, ни даже намёка на то, куда я направляюсь. Моя идея вдохновляет меня, но мысли прерывает новый стук в дверь. Но он не такой уверенный и настойчивый, как час назад. Не хочу думать, что это снова он вернулся. А если не он, то кто ещё? Дочь ко мне не собиралась, Михаил только что был. Больше некому. Открываю дверь и застываю от новой неожиданности. Глава 46 — Здравствуй… подруга, — передо мной стоит Нина. Её голос звучит очень тихо, почти шёпотом. Я стою в растерянности, не в силах вымолвить ни слова. — Впустишь меня? Я ненадолго. Поговорить хочу. Пытаюсь осмыслить происходящее. Не понимаю, как она нашла меня. — Заходи, — наконец произношу я, отступая в сторону, чтобы пропустить её внутрь. Нина переступает порог, оглядывается по сторонам и несмело проходит внутрь номера. — Я у дочери твоей взяла адрес, — начинает сама, когда я хочу спросить у неё, как она меня нашла. Голос звучит так, словно она оправдывается передо мной. — Она долго не давала, но я… выпросила. Упрямая она у тебя, — Нина пытается улыбнуться, но улыбка получается кривой, и она быстро смахивает слёзы, которые уже начали катиться по её щекам. — Уж я её и просила, и умоляла, она упрямится, и всё тут! Вот, ходила каждый день к ней на работу, ходила, ходила… Выходила. Молчу, не зная, что сказать. — Зачем ты пришла? — наконец спрашиваю я, и мой голос звучит резче, чем я хотела бы. Я всё ещё не отошла от встречи с Курбатовым. Нина молчит. Она опускает глаза, и я замечаю, как сильно она изменилась внешне. Моя подруга осунулась, похудела. Её лицо, всегда такое живое и выразительное, теперь кажется бледным и усталым. — Пожалуйста, налей мне воды, — вдруг говорит она, держась за горло, словно ей трудно говорить. — Пить очень хочется. — Она облизывает губы, и я вижу, как они дрожат. Киваю и направляюсь к небольшой кухне, где стоит холодильник. Пока я открываю его и наливаю воду в стакан, я слышу, как Нина что-то делает за моей спиной. Поворачиваюсь к ней с наполненным стаканом в руках и замираю. Нина стоит передо мной на коленях. Её глаза полны слёз, а руки сложены в жесте мольбы. — Что… — единственное слово, которое я могу вымолвить. — Что… Прекрати. — Альбина, милая, я ни сном, ни духом, правда! — её голос звучит практически отчаянно. — Честное слово. Я никогда, если бы знала, что так всё закончится, не позволила ей стать его сиделкой. — Нина, встань с колен, — тихо прошу я, чувствуя, как моё сердце сжимается от жалости к ней. Но она продолжает стоять на коленях, опустив глаза. Слёзы льются по её щекам, и я вижу, как её тело начинает содрогаться от рыданий. — Прошу тебя. Это не твоя вина. — Если встану, поговоришь со мной? — словно ультиматум ставит. — Хорошо, поговорю, — киваю. Я на всё сейчас согласна, лишь бы она прекратила стоять передо мной на коленях. Я чувствую себя ужасно неловко, глядя на неё. Эта женщина-балагурка, которая всегда была такой заводной и весёлой, теперь выглядит такой… сломанной и сломленной. Нина медленно и тяжело поднимается с колен. Ищет глазами, куда сесть. Она, та, что всегда без стеснения и сомнения лезла ко мне со своими объятьями теперь, напротив, держится в стороне. Сажусь на диван, а она, оглядываясь, замечая кресло в самом углу комнаты, идёт туда. Садится, натягивает юбку на колени, и кладёт сверху руки, словно ученица, которая собралась мне что-то важное рассказывать. — Мне всё это очень тяжело. Я знаю, ты никогда не простишь меня, ведь я её мать, но, повторюсь, я не знала. Она так тщательно скрывалась. Говорит, что любит… я не буду её оправдывать, и защищать тоже не буду, но мне, как матери её не понять прежде всего в том, что он… стар для неё. Ты не обижайся только на меня за эти слова, но ведь это так. Что за жизнь она себе выбрала, глупая… что за жизнь?! — закрывает теперь руками лицо и начинает рыдать. — Как мне теперь с этим жить? Муж меня упрекает, говорит, ты, дура слепая, виновата, недоглядела, а я что? Она же замужем была, как я доглядеть за ней могла? И должна ли была, а, Альбин? Он ведь не первый, за кем она ухаживала, но разве она с ними тоже… — Нина, успокойся, у тебя истерика. — Подхожу к столу, снова беру стакан с водой и заставляю её выпить её. Она сквозь слёзы хлебает, плачет, давится этой водой, но пьёт. — Эта история началась ещё до того, как она стала его сиделкой. — Да, она мне во всём призналась. Я, было, накинулась на твоего Курбатова с кулаками, но толку-то? Я слабее, что я ему могу сделать? — улыбается грустно. — Увести её хотела… из вашего дома, но ей же не пять лет, за руку, или шкирку не утащишь. Ночами не сплю, думаю всё, как лучше будет, но… — Кому лучше? Ей? Она сделала свой выбор. Если тебе станет легче, скажу, что я давала ей и ему тысячу и одну возможностей, но они ими не воспользовались. Нина, они сами захотели, чтобы именно так сложилась их жизнь. Прекрати убиваться. — Да, но как мне теперь жить с этим? Моя дочь и старик… тем более, я не верю, что всё в здоровье у него до конца выправится после аварии. — Отпусти ситуацию и живи. Просто живи. Иначе ты можешь заболеть, а это куда страшнее. Подумай о себе хоть немного. Как я поняла, у тебя с мужем всё плохо? Нина снова опускает глаза. Не хочет признаваться. Она только, видимо, пьяной будучи такая решительная, а когда трезвая, стыдно, скорее всего. — Почему не уходишь от мужа, Нина, если так плохо живёшь? — А куда мне идти? Это у вас дом полна коробочка. Квартиры, и не одна, а у меня… что у меня есть? Ничего нет. Квартира мужа, ничего не нажили толком. Пока не решилась уходить в никуда. Не такая я решительная, как ты, Альбинка. Я не хочу обсуждать с ней свой характер, у меня тоже в душе бушевал пожар. Встаю, иду в коридор и через пять минут нахожу связку ключей. Ключей от квартиры, с которой всё началось для нашей семьи так недавно и одновременно так давно. Пролетело это время мгновением и, кажется, теперь, словно вся эта история не со мной случилась, не мной переживалась, не я плакала много, долго, сильно, навзрыд. Не я собирала каждый раз себя в кучу и заставляла вставать с кровати, когда хотелось клубком свернуться, и чтобы только спать, спать, спать. — На, — протягиваю ей ключи от Ладиной квартиры. — Лада там жить не хочет, я тем более, ты можешь начать новую жизнь. Я даю тебе реальный шанс стать счастливой, если ты действительно несчастлива в своём браке. Но тебе там лучше не жить, там… твоя дочь встречалась с моим мужем, сама знаешь. Лада позволит тебе её сдать, она ей не нужна. Дочь выпишет доверенность, и на эти деньги у тебя будет возможность снять себе жильё. — Альбина, — Нина не скрывает своего удивления. — Ты правда позволишь мне это? — Конечно, почему нет, — пожимаю плечами. — Главное, прекрати гробить свою жизнь. Просыпаться с мыслью каждый день, что ты ненавидишь того, кто рядом, на мой взгляд, нет страшнее наказания в браке для человека. — Да, так и есть, — смахивает слёзы. — Я сначала думала, что важно, чтобы мужчина любил, а сама ты потом как-нибудь. Но я ошиблась. Спасибо тебе. А ты теперь что делать будешь? —замечаю, как крепко она сжимает ключи в своей ладони. — Уеду. Мне здесь больше делать нечего. У меня огромные планы на эту жизнь. Теперь совершенно точно лучшее только впереди. — Прости меня… Ты, наверное, не веришь мне, но всё-таки я сожалею. — Забудь и живи дальше! Я отпустила прошлое. Мне там места нет. Я хочу жить дальше. И желательно счастливо. Попробуй сделать то же самое. Думаю, это наша последняя встреча с моей подругой. Я мысленно прощаюсь не только со своим мужем, но и с Ниной. Из прошлого в моей жизни остаётся только три человека: Лада, моя внучка и мой будущий зять. Остальным там места больше нет. Эпилог Альбина Оставшись наедине с собой, я снова погрузилась в воспоминания о нашей жизни с Михаилом. Сколько всего было пережито за эти годы! И хорошего, и плохого, всего не вспомнишь. Михаил всегда был человеком особенным, не таким, как все. Его характер, взгляды, привычки — всё это требовало от меня терпения и умения подстраиваться. Но я справлялась и научилась жить с его странностями, принимать его таким, какой он есть. Он никогда не поднимал на меня руку, не оскорблял, не унижал. Он считался с моим мнением, пусть иногда и делал вид, что не слышит. Он никогда не отказывал мне в деньгах, но при этом я никогда не была транжирой. Казалось бы, всё было для счастья. Но… человек — существо ненасытное, ему всегда чего-то не хватает. Вот и Михаилу, этому вечному искателю острых ощущений, не хватало адреналина. И ради этого он решил разрушить всё, что у нас было. Всё, что мы строили годами. Ну что ж, теперь у него этого адреналина хоть отбавляй. Его жизнь теперь — сплошная борьба. Каждый день — новое испытание. Пусть наслаждается. Из недвижимости я всё продам в ближайшее время. Я не буду его жалеть, и даже дома ему не оставлю. Пусть начинает с милой в шалаше, как со мной начинал. На счетах нашей компании ещё есть деньги, но это сущие копейки по сравнению с тем, что у нас было. Для Михаила, привыкшего к роскоши, это — ничто. Он не сможет жить так, как жил раньше. И это… это даже радует. Теперь после новой встречи с Курбатовым, после того как я посмотрела на людей из своего прошлого, я ищу место для новой жизни. Ищу, какие посетить места, которые никогда не посещала ранее, побывать там, где никогда не бывала. А я, на удивление, я никогда не бывала в Крыму, поэтому решила отправиться именно туда. Свои мечты, я, как многие жёны, матери задвигала на задний план, а зря. Нельзя забывать о себе. Потому что, как показала практика, твои мечты кроме тебя самой особо никого не интересуют. Через несколько дней я уже стою на вершине горы. Ветер развевает мои волосы, солнце ласкает лицо, его лучики играют ласковой со мной. Закрываю глаза, раскидываю руки и… чувствую себя свободной. Свободной, как птица! Я счастлива. Такого счастья я не испытывала давно. Оно переполняет меня, заставляет сердце биться чаще. Я хочу кричать. Кричать так громко, чтобы весь мир услышал, как я счастлива и как свободна. \Эти ощущения невозможно передать словами, это нужно почувствовать. И я чувствую, я живу! Наконец-то я живу! — Хотите, я прокачу вас на параплане? — неожиданно слышу за спиной голос. — Простите… — поворачиваю лицо, замечаю, что рядом со мной стоит мужчина спортивного телосложения, примерно моего возраста. — Что? — На параплане хотите, прокачу? Я как раз искал новые места, откуда можно полетать. — А это подходит? — оглядываюсь по сторонам. — Идеально! — кажется, он на самом деле очень доволен тем, что увидел. ОН расплывается в очаровательной улыбке и, кажется, тоже бесконечно счастлив. — Ну, соглашайтесь! — Я не знаю… Смогу ли… — А я помогу. Я летаю не первый день, так что за себя не переживайте! Я за вами наблюдаю уже третий день, — признаётся. — Вы приходите на эту гору уже не первый раз, и так стоите, с руками нараспашку, с закрытыми глазами. Вы хотите почувствовать себя настоящей птицей? Я могу помочь вам испытать это состояние. Вам точно понравится! — Мы что, следили за мной? — Нет, зачем, — смеётся снова. — Поверните лицо вправо. Вон, видите, наша гора, с которой мы обычно прыгаем, она совсем рядом, я был там, но вы меня не заметили. А я вас заметил. — Я Макар, — протягивает руку. — Ну что, приглашаю вас. Рискнёте? Обещаю, вам понравится! Таких ощущений вы точно не получите в серой Москве или где вы там живёте. — Я теперь живу здесь, — неожиданно даже для себя самой понимаю, что нашла себе новое место жительства. — Решили в эту минуту кардинально поменять жизнь? — улыбка не сходит с его лица. — Да, примерно так. — Отлично. Поздравляю! Вы не пожалеете! Ну что, птичка, полетаем? — подмигивает мне. * * * * * * СПУСТЯ ПОЛГОДА. — Просыпайся, Соня! — целует нежно моё плечо Макар. — Ты хотела сегодня поехать в горы. Макар расправляет шторы в спальне, и в нашу комнату проникает солнечный свет. Открываю глаза и потягиваюсь в удовольствии. Чувствую запах свежесваренного кофе и улыбаюсь. Очередной счастливый день в моей жизни в гармонии и вдохновении. — Спасибо, — целую в губы Макара, благодаря за всё. Он думает, что это «спасибо» относится к кофе, но только я знаю, в этом «спасибо» совершенно другой смысл, там очень много всего. Теперь я наслаждаюсь тактильным контактом каждый день. Только с Макаром я поняла, что я отвыкла от объятий, ласки, нежности. Как давно этого не было в моей жизни и как сильно мне этого не хватало! Я принимала правила чужой игры. Правила, установленные Курбатовым. Даже не помню, как привыкла и начала считать это естественным и нормальным. Жить как робот, без права на выражение чувств, соответствовать заложенным программам, выполнять требования, которые непонятно зачем придуманы. Виню ли я его в этом? Нет, конечно, ведь это был мой выбор. Я сама ошиблась, но рада, что смогла исправить свои ошибки и начать жизнь заново с тем, кому интересно моё мнение, кому я важна и нужна. Я давно перестала быть интересной Михаилу, но он так и не решился в этом признаться. Ему куда удобнее было продолжать жить, создавая иллюзию удачного и счастливого брака, чем признаться, что всё его нутро желает другого. Макар совершенно другой! Он не прячется за деловыми костюмами, не пытается впечатлить блеском дорогих часов или идеально отутюженной рубашки. Нет, напротив, на нём спортивная, лёгкая одежда, которая словно отражает его суть: свободную, непринуждённую, живую. Он не боится быть собой. И, кажется, его характер такой же лёгкий, открытый, как и его одежда. В его присутствии ты не чувствуешь напряжения, не боишься сказать что-то не то или сделать не так. Он не оценивает, не судит, не строит из себя вершителя судеб. С ним мне не нужно притворяться, не нужно соответствовать чьим-то ожиданиям, я могу ошибаться, могу быть неидеальной. И, оказывается, это нормально! Каждый день я восхищаюсь им. Как просто он умеет быть счастливым. Я и сама такая стала за эти полгода, даже дочь говорит, что я помолодела лет на десять минимум. Наверное, счастье красит женщину. Вот и моё меня украсило. Я стараюсь не сравнивать двух этих мужчин, в этом нет никакого смысла, но я бесконечно счастлива теперь, что смогла узнать и другую сторону в отношениях с мужчиной, где есть всё то, что нужно женщине: внимание, простая забота, нежность и честность. Казалось бы, как немного, но на самом деле очень много. Совершенно точно не буду заглядывать далеко в будущее, я хочу жить одним днём — сегодняшним. Почему? Ну, на самом деле ответ прост: я была абсолютно уверена в завтрашнем дне в браке с Курбатовым, и что из этого получилось? Ничего хорошего! Так стоит ли думать, о дне, который не случился, откладывая своё счастье сегодня? Думаю, нет. А точнее, уверена, что нет! Эпилог Михаил — Как ты меня достала! — очередная истерика у Курбатова опускает настроение ниже плинтуса. Каждое утро начинается практически одинаково: подай, принеси, унеси. Сил моих больше нет… Где их взять? Как продолжать верить в то, что скоро станет лучше? А как оно таким станет, если будущее кажется полным дерьмом?! — Что тебе опять не так?! — начинаю кричать в ответ, практически уже топая ногами. — Ты меня тоже достал, хуже бабы истерички! — и вот мне уже не хочется его жалеть и выбирать слова. Надоело! Устала! Сил моих больше нет! — Каша, Аня, каша, мать твою! — Что с ней не так? — Где сахар в ней? — берёт тарелку и бросает её в очередной раз на пол. — Я положила столько, сколько ты любишь! Две ложки! — А масла? — И масла! — Значит, не доварила, раз она такая невкусная! Сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони, и беру тряпку. Всё внутри меня кипит, но я молчу. Курбатов сидит за столом, холодный, равнодушный, и наблюдает за мной. Он не говорит ни слова, просто ждёт, когда я закончу убирать этот беспорядок, который, он только что сделал. Иногда мне кажется, что он делает это специально, словно на прочность меня проверяя. Я не хочу плакать, но слёзы текут сами, будто вымывая из меня последние остатки чего-то светлого, что когда-то было у меня к нему. Теперь внутри только пустота и ненависть. Да, ненависть! Она горит где-то глубоко, разъедая душу, и я понимаю, что больше ничего не чувствую к этому человеку. Ни любви, ни жалости, ни даже злости. Только холодная, безжалостная ненависть. Когда-то Михаил был для меня всем. Самым красивым, самым сильным, самым харизматичным мужчиной на свете. Он был тем, о ком мечтают многие молодые девушки: с деньгами, с властью, с этой непередаваемой аурой, которая сводила с ума, красивым поджарым телом. А сейчас спустя полгода, я вижу перед собой седоволосого, иногда разбитого, часто агрессивного и несдержанного старика. Да, с деньгами, но они смешные по сравнению с тем, что было раньше. Какие это деньги? Смешные, по сравнению с тем, что было. Альбина не забрала всё, она оставила и ему, но… он всё тратит на продолжающуюся бесконечную реабилитацию и взятки, пытаясь восстановить утраченное здоровье и сохранить остатки репутации компании. Всё больше и больше я понимаю, что он не вернёт свою компанию к былому величию, и всё меньше и меньше я понимаю, что меня держит рядом с ним. И чем больше я наблюдаю за этим, тем яснее понимаю: он никогда не вернётся к своему былому величию. Он сломлен. И мне всё меньше и меньше понятно, что я вообще делаю рядом с ним. Когда-то я мечтала купаться в роскоши, а в реальности он выделяет мне деньги строго по лимиту и требует отчёта за каждую копейку. Я обязана приносить чеки за всё, даже за трусы. За свои собственные трусы! Никогда я не была так унижена. Никогда! Хотя… нет, почему же? Была. Сама, по собственному желанию, когда связалась с этим самодуром. Когда позволила ему стать центром своей вселенной. Когда слила свою жизнь в унитаз, думая, что именно Курбатов и есть моё счастье. — Я так больше не могу… — начинаю рыдать открыто, ненавидя его больше. Затем иду на кухню и несу кастрюлю в гостиную. У меня последнее время только одно желание — надеть ему эту кастрюлю на голову вместе с кашей. Сначала изо всех сил старалась, чтобы он встал на ноги, и начал полноценно жить, но он принимал это как должное. Потом я слушала бесконечное, что я виновата в том, что с ним произошло. Я извинялась, просила прощения, и он принимал это как должное… Потом у него начались большие проблемы в компании, где сыпались жалобы и проверки словно из рога изобилия. Он говорил, что это его бывшая жена объединилась с её зятем и мстят ему за его измену и предательство. А поскольку я была его любовница, то снова виновата была я… И я снова извинялась, и он… нетрудно догадаться: воспринимал это как должное. Слово «извини» стало привычным в моём лексиконе и иногда казалось, что меня уже начинает тошнить, как только я произношу его. Но даже все эти «извини» не приносят больше облегчения для наших отношений. Он становится всё агрессивнее по отношению ко мне, а у меня в это время всё умирает к нему. Сегодня я вдруг поняла: он никогда не любил меня, не ценил, не жалел. Да даже элементарное: он не благодарен мне за то, что я сделала для него! Пока я выносила утки с его дерьмом он терпел меня, пока я помогала встать ему на ноги, он терпел меня. И он терпит меня сейчас. Сегодня моя злость, агрессия, разочарование и усталость словно помогают поднять мне руки и сделать то, что я давно хочу. — Жри! Здесь сахара достаточно? Сил моих больше нет принимать всё это! — Сверху присыпаю сахаром сверху. — Стерва, гадина! — извергает ругательства. — Всю жизнь мне сломала! Ненавижу тебя! Вали! — Взаимно Михаил Степанович! Свалю, но прежде, вот, — сую ему в руки договор, который заключила с его женой, а точнее, с фирмой Курбатова. Замирает, не понимает. — Что это? — Это счёт за всё то, что я для тебя сделала! — смотрю на него победно. Курбатов смотрит сначала на меня, потом в бумагу, а затем прочитав, начинает хохотать. Да так, что слёзы проступают. — То есть ты с моей женой от имени моей компании договор, что ли, заключила, что я тебе денег должен? Подстраховалась, чтобы не кинули тебя на случай, если я встану и нахрен тебя пошлю?! Ну и дура… — Да, заключила! Деньги гони! Он продолжает хохотать. Практически до истерики. Мне даже в какой-то момент становится страшно на него смотреть. Ощущение, что у него не всё в порядке с нервной системой. — Так вот, она твоя любовь, Анютка! Люблю, не могу, Мишенька, золотой! — передразнивает меня. — А я-то думал всё, о чём Альбинка говорила, когда заявляла, что ты продавалась, а я покупал. И, главное, даже не предупредила, сучк@ хитрая меня о ваших договорённостях! Представляю, как она потешалась, представляя, как ты его мне предъявишь! Нет денег, дура! Вытри задницу себе этой бумагой! — Как нет… — не понимаю, о чём он. — Так! Выгребла всё Альбинка. Оставила на пожрать и коммуналку. А компания — банкрот! — Не может быть… Не верю! Отдай мне деньги! — слёзы у меня уже не останавливаются, льются из глаз. — Предъяви мне иск на взыскание в судебном порядке, идиотка, — хохочет зло. — Встанешь в очередь из желающих! — Куда? В какую очередь?! — мои мозги совершенно перестали работать и зациклились на фразе «А компания банкрот!». — В очередь кредиторов, идиотка, — продолжает меня оскорблять. — Компания закрывается. Она больше не будет работать. И денег там нет. АльбинкабОльшую часть себе забрала, часть на реабилитацию ушла, часть на взятки, когда проверки начались. Ты же сама знала, что она себе переводила их, но ничего не сделала, чтобы она всё не выгребла. Так кто виноват, что ты теперь с голой жопой и я с ней же, а? Не тебя ли, заразу, придушить следует? Всё, забудь о деньгах, пусто! Зеро! — складывает указательный и большой пальцы, образуя круг, пустоту, баранку… — Открыли дело о банкротстве. Проще с нуля начать всё, чем с дерьмом этим копошится. — А я… а как же я… — Тебе как сиделке платили? — Да. — Ну, какие претензии? — Но, — снова показываю договор, — это! Ещё это! Это были мои гарантии! — Сказал же, в очередь! А отсюда пошла вон! Это мой дом! Стою несколько минут, пока он продолжает смеяться надо мной, и не знаю, как дальше поступить. Хочется стукнуть его чем-то потяжелее, но вспоминаю про новость, которую мне написала мама в смс, и думаю, его это долбанёт посильнее, чем я. — С удовольствием пойду! Только дом не твой, не тешь себя надеждами! Вот-вот Альбина с Ладой продадут его. — В смысле? — перестаёт улыбаться. — В коромысле! — мои слёзы сменяются улыбкой. — Мама мне смс написала, что Альбина готовит для тебя уведомление о продаже дома. Хрен ты свою долю выкупишь при таком раскладе, раз у тебя совсем денег нет, и тоже отсюда вылетишь в ближайшее время! — Хохочу ему в лицо, мы поменялись местами. Он не слушает меня, хватается за телефон. Подозреваю, что Курбатов спешит звонить Альбине. Но абонент не в сети. Курбатов без сил садится на диван, думаю, понимая, что я не обманываю. Его замешательство и потрясение трудно не заметить. Он в шоке. — Съел? Жуй, не подавись! Счастливо оставаться, грёбаный, нищий, старый, больной на всю голову урод! Слёзы льются рекой, когда я ухожу отсюда. А ведь когда-то представляла себя в этом доме такой счастливой… Иду куда глаза глядят, не вижу дороги, слёзы катятся без остановки. Мне некуда идти, но я продолжаю двигаться. Начну с гостиницы недорогой, а там дальше видно будет. Не знаю, почему, но вспоминаю Альбину. Когда-то я очень хотела на её место… Мечтала, старалась, была готова сделать что угодно, лишь быть вместо неё рядом с Курбатовым. И вот я оказалась на её месте, как мечтала… Нет, не в качестве жены, но всё-таки с Курбатовым. Только парадокс: спустя полгода я снова хочу на место Альбины. Туда, где она без него: свободная, счастливая, спокойная. Вот такая странная штука, жизнь. Бойся желаний своих. Иногда они имеют свойство сбываться. Только будешь ли ты счастлив, когда эта мечта сбудется — вот вопрос!