«Так вот оно что. Придётся начинать почти с нуля, словно только-только инициированная личинка мага на первых уроках. Я снова всего лишь аколит, — с горечью осознал я. — Остались только самые базовые возможности магии Зазеркалья, да и те требуют усилий».

Хорошо хоть предрасположенности к магии остались прежними. Это то я вижу прекрасно, и это значит, не придётся переучиваться. Вот только деталей аколиту никак не рассмотреть — по крайней мере, если это не аколит с сильной предрасположенностью к астралу, разумеется. Никак не могу понять, является ли это эфирное тело ослабленной версией моего собственного из прошлого, или же оно было просто похожим, доставшимся от Мёнджина? Обе версии имеют право на жизнь.

Эх… И что же теперь мне делать? Я довольно опытный аколит... Как бы смешно это сейчас не звучало. Это даёт мне некоторое преимущество. Десятый раз в первый класс, ага…

Впрочем, а разве так уж много поменялось? Да, мир новый, непривычный, без кого-либо близкого, но ведь люди почти такие же. Ну… по крайней мере, судя по смутным воспоминаниям Мёнджина, действительно точь-в-точь. А значит, у них есть и проблемы, которые нужно решать, — а я всю жизнь только этим и занимался. Даже придумывать ничего не придётся, путь возвышения остался прежним.

Наверное, сначала попробую просто приблизиться к тому уровню силы, когда время перестанет иметь значение, — то есть достигнуть иммунитета к старости. А там уж можно и разобраться, как мне вернуться обратно, если это возможно.

Вдохнув глубже, я вернулся к воспоминаниям новоприобретённого тела. Больше всего мне хотелось понять, что это за мир такой. Но быстро оказалось, что воспоминания прежнего владельца тела здесь мало помогут. Кан Мёнджин никогда не жил полноценно, никогда не чувствовал людей. Такова судьба всех необученных магов Зазеркалья, чьи силы безвозвратно крали большую часть их внимания… Ну хорошо, не совсем всех. Скорее, только тех, у кого связь с Зазеркальем была исключительно сильной. И да, Мёнджин на свою беду был очень одарён. Даже мне придётся несладко с его предрасположенностями, придётся постоянно концентрироваться, чтобы отсекать лишнее.

Я снова подошёл к окну. Город за стеклом был серым, будто выцветшим. Высокие здания тесно стояли друг к другу, их фасады из стекла и бетона были лишены индивидуальности. Мой этаж находился высоко, и мне открывался не самый плохой вид. Машины текли бесконечным потоком, сливаясь в единое движение. Люди, маленькие фигуры, спешили по улицам, не поднимая глаз.

Пока что очевидно одно: местная техника, пусть и лишённая магии, поражала своим размахом. Почти у каждого встречного в руке был смартфон. Всего лишь небольшая пластинка из стекла, пластмассы и металла, но она позволяла любому человеку, без всякого дара, связаться с кем угодно хоть на краю света. Уже это само по себе впечатляло. Но ведь была и возможность запечатлевать образы, движущиеся картины, нырять в бездонные хранилища данных, слушать музыку, играть… Правда, кажется, не я один считаю технологии поразительными: люди почти никогда не выпускали эту штуку из рук. Ни на миг. Даже в уборную с ней тащатся, уставившись в светящийся экран.

Отойдя от окна, я открыл ноутбук, стоящий на столе, решив, что это лучший способ отыскать ответы. Сначала устройство показалось мне чуждым, но тело Мёнджина знало, как с ним обращаться. Пальцы инстинктивно находили нужные клавиши, открывали программы, искали информацию.

Честно говоря, и думать боюсь, сколько времени мне пришлось бы потратить в моём текущем состоянии, чтобы во всём разобраться. Но всё-таки ассоциативная память Мёнджина досталась мне в полной мере.

У меня оставалось не так много времени перед работой, чтобы заняться расследованием. С учётом количества информации мне и полного дня не хватит, чтобы сформировать какое-то мнение. Даже при моём даре, который здорово экономил время. Новости, описания, видео — я искал всё, что могло дать мне представление о мире.

Первое впечатление было таким: мир Мёнджина — довольно суетливое место.

Название страны — Корея — и её география (соседи — Великая Китайская Империя и Российская Империя на севере, моря вокруг) были частью фоновых знаний, доставшихся от Мёнджина. Но одно дело — знать названия, и совсем другое — понимать структуру власти. Память Мёнджина предлагала лишь набор фактов: президент, парламент, выборы... Но эти формальности мало что говорили мне о реальном положении дел. Мне нужно было понять, кто держит рычаги. И вот тут пришлось обратиться к Сети. Статьи о 'чеболях' — могущественных семьях — быстро расставили всё по местам. Эта информация, видимо, пылилась где-то на задворках сознания Мёнджина, поскольку вот так сходу ассоциаций не возникало. Компания, где работал Мёнджин, «Сонхо Групп», принадлежала одной из таких семей. Стало ясно: несколько кланов фактически владели страной через свои корпорации, скрывая реальную власть за ширмой демократии.

Утолив первый информационный голод, я начал собираться на работу. Привычные движения — надеть рубашку, застегнуть пуговицы, найти подходящий галстук — давались легко. То есть что мелкая моторика, что мышечная память в норме — ещё один плюсик в копилку. Мне больше нечего было делать на текущем месте работы, но я знал, что как минимум должен оставить заявление об увольнении. Иначе могут возникнуть проблемы в будущем.

В вагоне метро, окружённый людьми, я чувствовал себя сардиной в банке. Забавно, кстати, выражение звучит — у меня-то в родном мире сардин не водилось. Голоса, рекламные объявления, гул поездов — раздражали слух, и в то же время вырвиглазные постеры перегружали и зрение. Взгляды окружающих — усталые и равнодушные. Мне было очень непривычно наблюдать столько людей в одном месте. Поправлюсь: столько несчастных людей в одном месте. Поразительно, как часто мой взгляд невольно скользил в их прошлое. Я уже не успевал отстраняться, чтобы не выпадать из реальности. В их воспоминаниях открывались сцены: одни плакали в тишине дома, другие спорили с начальством, кто-то задумчиво смотрел за грань обрыва. Странно, ведь будучи аколитом в своём родном мире, я никогда не испытывал ничего подобного. Я был убеждён, что свежепосвящённые могут видеть прошлое лишь тогда, когда прилагают серьёзные усилия или когда наблюдаемому человеку начинает угрожать опасность, связанная с видением. Сейчас же это происходило само собой. Может, дело просто в моём опыте, которого не может быть у аколита?

На рабочем месте всё шло привычным чередом: сотрудники сидели уставившись в мониторы, а Со Гунхо изредка раздавал указы, не удостаивая никого взглядом. Я спокойно направился к своему столу. Сел, включил компьютер, прямо перед клавиатурой положил лист бумаги и начал писать заявление. «Прошу уволить меня по собственному…»

Я успел написать первые несколько строчек, когда рядом с моим столом появилась Пён Юна — администратор, отвечающая за наш сектор. Она выглядела как всегда: строгое платье, усталый взгляд.