Спал я вполуха. Уже под утро опять сработали рефлексы, моя рука поймала мелкую тварь, которая рылась в котомке. Хватка была слишком сильной, я задушил зверька. Мёртвый грызун при жизни мог бы похвастаться шикарным пушистым хвостом, шерстью зелёного цвета и красивыми чёрными кисточками на торчащих ушах.

Зелёная шерстка наводила на мысль, что на материке царствует вечное лето. Я припомнил длинные северные горы, да и на юге — приличный горный массив. Вполне вероятно, что они обеспечивали умеренно теплый климат круглый год.

Я провёл вскрытие, и печень и сердце были увеличены. Позавтракал сырым мясом, убедил себя поторопиться, нет времени возиться с костром.

След был по-прежнему четким. Старик не вышел из ручья в случайном месте, он двигался по еле заметной тропке.

На небольшую полянку с одинокой хижиной по центру я вышел внезапно. Чёрные от старости брёвна, покосившаяся соломенная крыша, невысокий забор, от которого осталось одно название. Дом выглядел нежилым.

Из трубы не шёл дымок, не доносилось и звуков. Я осторожно обошёл хижину по кругу, прячась в тени деревьев. Следы травника отчётливо вели в дом. С противоположной стороны в лес уходила еще одна тропинка, на этот раз — хорошо натоптанная.

Нашёлся и просевший колодец. Отхожая яма пованивала. Травник не только трусоват, но и ленив.

Я осторожно подкрался ко входу, обнажил меч и медленно толкнул дверь. Она слегка скрипнула. В ответ — тишина. Я осторожно шагнул внутрь.

Постоял, прислушался, привыкая к полумраку и смраду. Очертания предбанника стали проявляться. Оказалось, я хорошо вижу в темноте. Полезный навык не только для охотника.

Слева на стене висели какие-то теплые вещи. Ну как вещи? Хламиды. Даже нищие на паперти побрезговали бы их надеть. Широкая, пока еще крепкая лавка. На лавке ведро с водой и ковшик. С другой стороны весь потолок и стены увешаны травами. Часть совсем свежая. Старик здесь пару месяцев, не больше. При условии, что он не бредил сбором трав, а собирал их неспешно и вдумчиво.

Я медленно двинулся вперёд. Слева большая комната с печкой, справа тесная комнатушка. Травник обнаружился на кровати возле печи. Подкравшись, я обнаружил, что он давно мертв. Мышцы трупа окоченели, скончался еще вчера. Вчера, когда резво бегал от меня по лесу?

Ладно, допустим, он быстро пришёл и сразу умер. Я обыскал труп. Перевесил себе чёрные ножны от кинжала, их тоже покрывали бесконечные ряды чисел. Меня заинтересовал кругляш на шее старика, очень похож на мой, только с изображением цветка. Срезал и положил в карман.

Немного монет: один золотой, три серебрушки и несколько медяков. Фляга. В правом кармане артефакт со стрелочкой похож на поисковый. Или сигналка на чужака?

Потрёпанная одежда, грязная и дешёвая. Седые спутавшиеся волосы, длинные уши. Бааа! Да это эльф! Так себе эльф. Трусоват, гниловат и запустил себя.

Две глубокие раны от топора в районе шеи, не кровоточат. Раны не обработаны и не перевязаны. Всё же как он так быстро передвигался?

На правом предплечье нашелся странный ожог. Свежий. При желании можно разглядеть спираль с отдельными числами, поднимающуюся от запястья. След появился, когда он использовал кинжал.

Я разрезал рукав. Помедлив, обнажил всё тело. Оно было чистым, хотя и чрезвычайно тощим.

Прошёлся по комнате и приоткрыл окно. На полке с продуктами совсем небольшой запас круп и специй. Грязная кружка из-под отвара на столе и горка немытой посуды не добавили хорошего впечатления о покойном. Неестественно чистым смотрелся кувшин со свежим молоком на столе. Зачарованный что ли? На красивом блюде лежал пирог. Пирог оказался горячим и пах одуряюще вкусно.

Кто-то приходил утром, увидел старика, мирно лежащего на кровати. Подумал, что эльф спит и не решился его побеспокоить. К подлому, трусливому и ленивому характеру травника легко примешивалась ворчливость и нелюдимость.

Я заглянул в очаг. Давно не топили. Как же он взвар готовил? Воду разогревал? В животе заурчало. Запах пирога всё больше проникал в мозг.

Твёрдой рукой я отодвинул табуретку и сел за стол. С удовольствием принялся за горячий пирог, запивая его прохладным молоком. Великолепно! Остановился только, когда всё съел и всё выпил.

Обвёл комнату сытым взглядом. Внезапно комната качнулась, в глазах потемнело. Я мешком повалился на пол.

Очнулся я от невыносимой головной боли. Кое-как выбравшись на свежий воздух, я несколько минут тупо сидел на крыльце и боялся пошевелиться.

Занимался рассвет. В ветвях противно каркнула ворона. Неприятный звук эхом пронёсся по пустой голове.

Расфокусировав взгляд, я попытался расслабиться. В груди поселилось странное неудобство, как будто одел чужую обувь. Очень захотелось встать и встряхнуться, чтобы вещь села ровно. Только страх перед новым приступом боли остановил порыв.