Сергей рассказал мне, что они дружат с подросткового возраста.

Семья Найтмера присматривала за Карпентером, когда его мать приговорили к пожизненному заключению за убийство мужа. Она узнала, что он изнасиловал свою семнадцатилетнюю дочь. Как будто этого было мало, Сергей был его дядей, братом его отца. Это было похоже на «Как вращается мир» на русский лад, и единственное, что мне в этом нравилось, так это то, что моя собственная семья казалась нормальной. Карпентер и Найтмер будут со мной в отеле, когда я буду ждать лифта; возможно, я смогу сохранить над ними хоть какой-то контроль, если они будут со мной.

Последних двоих в команде я окрестил братьями Джеймсами, и они сидели в зелёной «Тойоте» 4x4. Я за них не особо беспокоился; в отличие от остальных двоих, им не нужно было повторять, что делать, больше двух раз. Они держали нажатыми три чёрных «Мерседеса» цели, которые стояли примерно в полутора милях от отеля. У них также были автоматы Калашникова со складными прикладами и бронебойные патроны в магазинах, и, как и у Сергея, на них было достаточно бронежилетов, чтобы парализовать небольшую лошадь.

Цель была хорошо защищена в отеле, а его автомобили были надежно припаркованы под землей, чтобы исключить возможность установки каких-либо устройств – будь то взрывное устройство врагов или подслушивающее устройство или слежка со стороны правоохранительных органов. Когда они наконец выедут за ним из отеля вместе с остальными членами BG, Джеймсы последуют за ними. Затем Карпентер и Найтмер займут свои позиции в отеле вместе со мной. Сергей, Джесси и Фрэнк займут машины.

Оба Джеймса тоже были бывшими бойцами «Альфа», но, в отличие от Сергея, были слишком привлекательны для гетеросексуалов. Они были вместе ещё со времён службы в Афганистане, когда были молодыми призывниками, уехав оттуда после предыдущей чеченской войны в середине девяностых, разочаровавшись в руководстве, которое позволило им проиграть боевикам. Обоим было чуть за тридцать, с крашеными светлыми волосами, очень чисто выбритыми и ухоженными. Если бы они захотели сменить профессию, то могли бы стать моделями для каталога. За время военной службы они ни разу не расставались. Насколько я понял, всё, чего они хотели, – это убивать чеченских боевиков и обмениваться восхищёнными взглядами.

Я знал, что Сергею можно доверять, но всё ещё сомневался в его процедуре отбора. Он явно хотел оставить себе большую часть обещанных мной денег и решил не брать с собой команду А.

Это была самая непрофессиональная работа, на которой я когда-либо работал, а я работал не на одной. Всё стало настолько плохо, что я даже стал спать с засовом в дверь и оружием наготове. Сергей сказал, что если команда и не жаловалась ему на мои планы, то они ныли о том, кто сколько зарабатывает и как их могут обделить, когда придёт день зарплаты.

Карпентер был настолько гомофобен, что по сравнению с Гитлером он казался мокрым либералом, и держать их подальше друг от друга потребовалось столько же усилий, сколько и готовиться к заданию. Я изо всех сил старался держаться от них подальше и сосредоточился исключительно на Сергее; именно его я должен был поддерживать, потому что только он мог помочь мне доставить цель в Россию. Но они меня нервировали; сегодня должны были погибнуть люди, и я не хотел оказаться среди них.

Я был в составе грозной команды, против грозной цели, когда всё руководство Западной Европы должно было прибыть в город, прихватив с собой достаточно сил безопасности, чтобы взять Китай. День выдался не из лёгких, но, чёрт возьми, отчаяние заставляет людей совершать отчаянные поступки.

Я выдохнул ещё одно облако. Цифровой дисплей на приборной панели показывал, что прошло ещё двадцать минут – пора проверить радиосвязь. Засунув руку во внутренний карман куртки, я нащупал кнопку отправки на своём ярко-жёлтом телефоне Motorola, таком, каким родители следят за детьми на горнолыжных склонах или в торговом центре. У каждого из нас шестерых был свой телефон, подключенный к наушнику, который крепился на крючок. Учитывая, что так много людей используют наушники на своих мобильных телефонах, мы не будем привлекать к себе внимания, разгуливая с ними.

Я дважды нажал кнопку, шумоподавитель зазвонил в ухе, затем сверился с Сергеем. Он кивнул: я передаю. Джесси и Фрэнк ответили двумя шумоподавителями, затем Карпентер и Найтмер – тремя. Если бы я нажал кнопку отправки, а от Джеймсов ничего не было, Карпентер и Найтмер подождали бы тридцать секунд и всё равно ответили. У нас не было бы выбора, кроме как приблизиться к цели и ждать прибытия «Мирес». Это было нехорошо, поскольку это раскрыло бы нас троих в отеле и нарушило бы координацию. Радиомолчание наступило по двум причинам. Во-первых, я не знал языка, а во-вторых, наземная служба безопасности ЕС прослушивала бы разговор. Если повезёт, несколько щелчков тут и там ничего не значили бы. Было много других резервных средств связи, которыми я мог бы воспользоваться, например, мобильные телефоны, но Найтмер и Карпентер должны были использовать всё самое простое. Стоит запомнить что-то ещё, и они бы взорвались. Старый принцип планирования: «Делай всё просто, глупо» снова оказался актуальным.

В то время как Сергей выбрал образ «человека Мишлен», я был настоящим бизнесменом: однобортный костюм, пиджак на размер больше, тёмно-серое пальто, чёрный шерстяной шарф и тонкие кожаные перчатки, и, конечно же, всё это сопровождало. Кошмар и Карпентер были одеты в том же стиле. Все трое были чисто выбриты, вымыты и ухожены. Детали имели значение; нам приходилось перемещаться по отелю, не обращая на нас внимания, словно мы были частью брюссельской компании нахлебников, оплачивающих все расходы и получающих возмутительные зарплаты. На коленях у меня даже лежал сегодняшний номер Herald Tribune.