К моему удивлению, да и к удивлению бойцов, Юра умудрился подстрелить кабанчика, которого приволок в лагерь через несколько часов, даже умудрился его разделать. У майора имелась карта, он нам показал, что до Минска на самом деле далеко, мы как бы на отшибе, поэтому у него была возможность прорваться к своим. К сожалению, карту майор нам не оставил, да и вряд ли она могла нам помочь, нужен грамотный человек, а среди нас таких не наблюдалось.

За прошедшую ночь мой резерв немного увеличился. Вообще я хотел пойти в бой только в том случае, если у меня полностью восстановится вся магическая сила. В подобной ситуации я не был, так что не мог сказать, как долго будет длиться этот процесс и, наверное, просто бы выжидал. Его никак не ускоришь, можно выжимать себя досуха, но из этого всё равно ничего не выйдет.

Вернулся Смирнов со своими бойцами через три дня, когда я уже сам устал сидеть в этой канаве. На этот раз мы их заметили, они пришли ночью, когда вокруг нашего невеликого лагеря стояла маскировка. Я толкнул Юру и указал ему глазами, где опасность, он сразу же понял и скрылся в темноте. Выскакивать на нас майор не пожелал, послал одного из своих разведчиков, точнее пограничников, чтобы по-тихому предупредил. Мало ли, вдруг мы шмалять начнём, у нас ведь было оружие, и командир нам даже показал, как им пользоваться, а мы за это поделились с ним патронами. В общем, пограничник был сильно удивлён, когда его схватили сзади, а после приставили к горлу нож. Вернуться обратно смогли только четыре бойца, трое получили ранение, а одного несли на собранных наспех носилках.

— Что, не получилось прорваться? — Посочувствовал я усевшемуся около меня майору.

— Не получилось, — вздохнул он, — всё перекрыто.Повезло, что нам удалось уйти. Видели, как немцы перебили одну группу окруженцев человек сто, даже артиллерию подтянули. Похоже, много таких как мы тут бродит.

— А я тебе говорил, что пока сражение за Минск не закончится, лучше не вылазить, — не смог удержаться я. — Скоро подтянутся тыловые части, там не такие серьёзные вояки, вот их можно будет пощипать.

— Это тебе просто говорить, ты неизвестно кто, а я должен страну защищать, да и они тоже, — огрызнулся Смирнов, но тут же переменил тему и указал на раненого пограничника. — Он жить будет?

— Конечно, вы же смогли его до меня донести, а я не припомню, чтобы на моих руках кто-то умирал.

— Костя сильный маг, — закивал мой охранник. — Если сказал, что вытащит из-за грани, то так оно и будет.

Юра вообще был рад, что нас стало больше, скучно ему было. Из меня собеседник так себе, постоянно о чём-то думал, а он болтал с Василисой, которая, как оказалось, вскоре расслабилась и тоже чесала языком без умолку, постоянно смеясь над акцентом охранника. Совсем недавно боялась на него смотреть, как на человека, снёсшего немцу голову, а тут совсем расслабилась, но это хорошо. Один из моих плащей Юра выпросил для девочки, теперь она его почти не снимала, ночью в канаве было прохладно, а плащ мог согреть. Вообще нам не помешает обустроить как-нибудь лагерь, сдаётся мне, что мы тут надолго. В деревни пока соваться не стоит, нас там быстро всех обнаружат и перебьют. Я немного помнил историю, мне было известно о том, что предателей в это время хватало. Некоторые только и ждали, когда придут немцы, а потом сразу же шли к ним на службу, притесняя своих же земляков.

Само собой, майор не собирался считать меня за главного, но хоть начал прислушиваться. Он рвался в бой, канонада совсем удалилась, её почти не было слышно, с утра до вечера Смирнов приседал мне на мозг, что уже пора, хватит сидеть, нужно громить немцев, ну и прочее. А я напирал на то, что нас мало и пока раненые не восстановятся, мы с Юрой никуда не пойдём. Впрочем, через несколько дней утром, едва мы позавтракали, я решил посмотреть, что там происходит на дорогах.

— Ну что, время битвы настало, — известил я всех, поднимаясь. — Пойдёмте, пощупаем немцев. Товарищ майор, вы уже наметили маршруты?

— Конечно, — кивнул он.

— Ну и отлично, — обрадовался я. — Васька, ты в лагере за старшего.

— Я с вами, — возмутилась девушка.

— Нет, ты тут останешься, — покачал я головой. — Мы придём голодные и злые, возможно, ещё и приведём кого-нибудь, уверен, что не все группы успели пройти.

— Кто не прошёл, тех наверняка переловили или перебили, — сообщил мне сержант Севостьянов, один из пограничников.

— Посмотрим, — отмахнулся я.

Забрались мы далеко, до ближайшей дороги, где можно встретить немцев, было несколько часов ходу. Два раза приходилось пересекать поле, залегая от пролетающих самолётов, их активность не снижалась, а вот наших видно не было. Один раз слышали проезжающие мотоциклы или машины, я не понял, но майор сказал, что вроде бы едут мотоциклы.

Добраться до дороги мы так и не смогли, совсем недалеко в стороне от нас началась перестрелка. Майор тут же послал одного из своих бойцов проверить, кто там сцепился. Ну а потом, когда выяснилось, что там зажали наших лётчиков, пришлось и нам вступить в бой. Лётчиков было двое и они всеми силами пытались уйти от немцев с двумя собаками. Нам удалось им помочь, убили несколько фрицев, а они залегли и видно отказались от погони. Нам снова пришлось уходить, пока они не вызвали подмогу. Собак тоже убили, нечего их по нашему следу пускать. Майору очень хотелось поговорить с пилотами и узнать обстановку на фронтах, почему наши войска не наступают, больно немцы чувствуют себя здесь вольготно. Когда он узнал причину, то впал в ступор, как и его подчинённые, такое сильное впечатление на них произвела информация о взятии Минска. Хорошо, что лётчики не были в курсе того, какие потери при этом понесла Советская армия.

— Как такое могло случиться, что разгромили армию? — Из майора как будто выдернули стержень. — Мы же должны были победить.

— Должны, — проворчал пилот, — но вышло как-то так. Огромное количество людей попало в плен, это мне точно известно. У нас и у соседей немцы смогли захватить целые самолёты, даже взлететь не успели, так всё быстро произошло.

— Когда Минск пал? — Уточнил я, чтобы свериться со своими знаниями.

— Двадцать восьмого, — сообщил мужчина.

Вроде бы так и было, можно сказать, мы слышали приграничное сражение, в котором СССР понёс огромные потери. Наши части уже разгромлены или их добивают, иногда слышится канонада, но уже очень редко, слишком всё стремительно произошло.